Осень пришла. Ручей вырвался из-под камней, ухватил пригоршни листьев с берегов, расстелил их по поверхности прозрачных струй и двинулся дальше, набираясь сил по мере спуска с горы. Это повторится девяносто три раза за его жизнь.
Нет, это неудачное начало. Начнем с середины этого осеннего дня понедельника, ведь у него сегодня день рожденья – почти на восемь месяцев раньше, чем официальная дата. Время его появления на свет было тревожным, банды лютовали по городам и селам. Его беременная мать бегством спасалась от них. Было не до регистрации рожденных, мертвых не успевали записывать. Рассказы матери он забыл уже давно. Его жена тоже не знает точный день его рождения...

Следующим мысленным собеседником нашего медиума стал американский поэт Дон Маркис (1878 -1937). Он сумел уделить нашему другу всего несколько минут.
М. – Уважаемый мистер Маркис, Вам хорошо известна радость творчества, когда пишутся стихи. Но не меньшая радость для автора – держать в руках изданную книгу своих стихов. Вероятно, поэт при этом надеется на заслуженный успех и ждет отзывов от благодарных читателей?
Д.М. – Издать книгу стихов – все равно что уронить лепесток розы в Гранд-Каньон и ждать эха...

Однажды шестнадцатилетний мальчик Эрих Вайс, поразмыслив, может ли он истратить 10 центов, купил в нью-йоркской букинистической лавке заинтересовавшую его книжку мемуаров известного иллюзиониста Э. Гудина. С этого момента родился один из выдающихся уникальных американских иллюзионистов Гарри Гудини. Спортсмен, изобретатель, авиатор, кинематографист, библиофил, исследователь аномальных явлений, Гудини до сих пор удивляет многообразием и широтой своих интересов. Но свою творческую жизнь он навсегда связал с развлекательным жанром и фантастически в нем преуспел.

Незабываемый день, проведенный с ним в Иерусалиме, помню очень ярко, но не подряд, а отдельными фрагментами. Не фильм, а лишь кадры из него. Вот мы стоим на смотровой площадке в Городе Давида в восточном Иерусалиме. На противоположной стороне Кидрона - арабская деревня, где посреди домов с плоскими крышами хорошо видна черная скала. Указывая на отчетливо зияющие в ней дыры, говорит медленно, понимая, что сейчас сразит меня наповал: "Это захоронения времен Первого Храма. В скальных отверстиях сохранились могилы министров иудейского царства 9-го века до н.э."

Это очень актуально. Потому, что о ней много говорят сейчас. И, судя не только по разговорам, сейчас она совсем другой человек. Она была юна и очень свободолюбива. Через пять лет после смерти Сталина она уже не представляла, как можно жить при диктате. И оказалась на гребне волны критики власти, написав стихотворение "Кулачный бой". В нем царь ассоциировался с главой страны. О том, чтобы читатели увидели эти ее строки, написанные в 1958 году, не могло быть и речи, и их читали в рукописном варианте.

Смотрит на мир глазами мозаики античный мастер. Имя его неведомо, облик предан забвению. Был ли он египтянином, греком или считал себя потомком исчезнувшей расы? Его творение пронизано ощущением давно забытого, но когда-то существовавшего. И всё-таки кое-что известно наверняка о художнике. Тот факт, что просиживал он в Александрийской библиотеке, трудно отрицать. Иначе откуда мог узнать о мезозойской эре, о её обитателях в деталях и цвете? Свои знания он щедро выплеснул на полотно мозаичной россыпью....

Зима в этом году наступила ранняя. Еще не опали листья с берез, а земля уже покрылась снегом. Потянулись птицы в теплые края, зайцы и белки торопились сменить летние шубки на зимние, чтобы охотникам и хищникам на снегу их было труднее заметить. Ну а медведи просто отправились на зимнюю спячку – до самой весны. Уснула в берлоге и большая бурая медведица, спрятав под теплым брюхом крохотного медвежонка.

Я вспоминаю блистательный, мой любимый у Казимира Малевича «Автопортрет» в костюме дожа (1933). На исходе жизни гениальный мастер, как бы положивший своим «Черным квадратом» некий предел фигуративному искусству (или даже искусству вообще),- возвращается к Возрождению. Пишет себя не просто венецианским дожем, но дожем, представшим на фоне «Большого Времени», говорящим с эпохами и культурами.

Случайно прочитал вчера книгу Леонида Млечина "Брежнев. Разочарование России". Ну что мне о Брежневе читать, если я его как на ладони по телевизору в прямом эфире видел, и по тому, что показывали, можно было легко догадаться, что только лет эдак через двадцать-тридцать-сорок талантливый, порядочный и осведомленный человек обо всем этом напишет, когда уже будет можно...

Давай на дорожку присядем
И просто без слёз и без слов
В минувшие годы заглянем,
Где наша смеялась любовь.

Сообщение о том, что 82-летний американский бард, легендарный автор и исполнитель песен в стиле кантри Вилли Нельсон внезапно отменил свои гастроли из-за болезни, вызвало серьёзную тревогу. Конечно, скажут некоторые, возраст!.. Мне очень повезло: я несколько раз встречался с Вилли Нельсоном, брал у него интервью в его гастрольном автобусе, в котором, думаю, он проводил больше времени, чем у себя дома. Наша первая встреча состоялась в 1991 году, в то время, когда музыканта обвинили в неуплате налогов...

Одноактная Пьеса

Палата в госпитале. Отец Ольги накануне попал в госпиталь по скорой помощи, на руке у него капельница, в носу трубки с кислородом. Ольга приходит в госпиталь навестить отца.
ОЛЬГА: Здравствуй папа... Как ты себя чувствуешь?
МИХАИЛ МИРОНОВИЧ: Сносно... Оля, где я?....

Стэнли Плезент, так же, как и отец, добровольцем записался в армию, причем в возрасте 18-ти лет. Только тогда, понятно, шла Вторая мировая война. Стэнли воевал во Франции. Воевал доблестно, о чем свидетельствуют его ордена и медали, включая третий по значению орден Silver star (Серебряная звезда). В приказе о награждении говорилось, что орден присужден лейтенанту Стэнли Плезенту за то, что он проявил исключительную храбрость в бою близ города Уиссенбург (на границе Франции с Германией) в феврале 1945-го года.

Мама дружила с Лидией Александровной - большой, высокой и немолодой женщиной. Лидия всегда носила длинные, в пол, необъятные балахоны и утверждала, что Слава Зайцев придумал знаменитый пугачевский "разлетай" по ассоциации с ее нарядами. Балахоны Лидии переливались всеми цветами радуги, а шила их из импортных тканей знаменитая на весь Ереван портниха Римма Гаспарян, у которой Лидия и мама встретились. Узнав, что мама - врач, и довольно известный в некоторых кругах, Лидия Александровна навсегда подружилась с мамой, звонила каждый день и лечилась у подруги по телефону.

Вот история, услышанная мной от Николая Константиновича Печковского, певца Мариинского (тогда Кировского) театра. Чтобы Вы могли себе представить, что это была за личность, прочтите о нем на сайте Истории знаменитостей. Моя мама дружила с Печковским и снимала в каком-то году вместе с ним дачу в той злополучной Карташевке, о которой идет речь в публикации на Интернете.