Рот - это самая динамичная и запоминающаяся часть облика. Когда мужчина видит незнакомую женщину, в какой последовательности он рассматривает её атрибуты? Экспериментально установленный факт — его взгляд инстинктивно идёт сверху вниз, сначала на её рот, потом на грудь, далее на ноги, а уж потом поднимается обратно на всё остальное. Так уж мы устроены — привычка свыше нам дана, то есть закон природы, и никуда от него не денешься. Женщины это хорошо понимают, поэтому губы помадой разрисовывают чтобы усилить эффект...

- А «Семафоры» его помните? Это 1932 год. Нисскому 29 лет, не мальчишка уже! Поражает, с какой любовью написаны эти семафоры вдоль путей! Сколько радости в их белых, с красными перекладинами, столбах на фоне громадного неба, зеленоватого, с белыми тучками. И там еще вверху птички сидят на проводах. Я эту картину выучил, как стихи! А внизу, на путях черный проворный локомотивчик дымит белым паром, таким же пушистым, как облака! А как решено пространство -уходящая вдоль горизонта железная дорога, срезанная линией электропередач...

"Пользуюсь случаем для того, чтобы черкнуть тебе пару строк. В общем, живу я на дурацком Западе — как на чужой планете. Скучаю по Москве, по Сибири, пишу свой роман (к зиме он, очевидно, выйдет — в Германии), шляюсь по парижским кабакам — ну и, в принципе, все. Друзей у меня здесь почти нет. Да их, в сущности, нет ни у кого. Знакомых — хороших — тоже мало. Со старой эмиграцией я рассорился начисто"...

Я помню, как однажды в один из дней моего рождения, который пришелся на воскресенье (это легко можно вызнать, календарей чисто по жизни пруд-пруди, не в том суть момента, но лет 10 мне уж было точно) мы с мамой после похода в " Норд" (с белым мраморным медведем в витрине) пришли на этот мост (для меня тогда это было жуть как далеко от родимой Мойки, три трамвайных остановки ...) и остановились у первого всадника, и мама прочитала мне эту бронзовую строку - и именно с гордостью, что этот конь и сильный человек рядом - стоят здесь как бы в честь меня, как бы мои покровители...

Кэрол, между тем, принесла легкие костыли и объяснила, как с ними управляться, а напоследок дала направление для приема у хирурга-ортопеда... Мы ехали с Сашей домой. Ужасно жаль, что не получится отдохнуть в Карибском раю, что не отметим там ни Сашиного дня рожденья, ни Дня всех влюблённых. Да, ужасно жаль. Но я ехала и думала: какая же я счастливая! Рядом со мной человек, который всегда придет на помощь, который чувствует мою боль как свою...

По нынешним масштабам 5 часов в неделю - смешно, однако в 80-х годах прошлого века этот ежевечерний радиочас был для русскоязычных эмигрантов Нью-Йорка окном в мир, тем более, что слушали эту станцию бесплатно на обычных приёмниках. На Брайтон-Бич вечером люди прогуливались по набережной вдоль океана, приложив к уху миниатюрные приёмники, из которых чётко, по-русски, слышалось "Говорит радио "Горизонт". У микрофона Александр Лахман"...

«…в те дни люди будут искать смерти, но не найдут её;
Пожелают умереть, но смерть убежит от них» –
Эти дни настали, видать – и принялись за своё,
И я никак не могу осуждать правое дело их...

Не только в русской литературе, но и в мировой - имя Владимира Набокова - явление большое, сложное и всё еще не вполне понятное. В нем есть какая-то раздвоенность. Он был писателем русским, но не совсем. Американским? Тоже не совсем. Русские критики и читатели находили в его произведениях нечто чужое, иностранное, не свойственное русской литературе: холодность, равнодушие к «маленькому человеку», к его страданию. То есть - отсутствие «русской души». А иностранцы находили в этих же произведениях нечто русское: одержимость, патологические черты характеров его героев (не от Достоевского ли?), и так же толстовскую сосредоточенность на деталях...

Первое приглашение провести семинар по акварельной живописи я получил от Художественного центра в городе Голден в штате Колорадо. Приглашены были двое художников - Глен Брадшоу из штата Иллинойс и я – из Нью-Йорка. Каждый из нас взял с собой несколько работ для показа студентам. То было в 1977 году, до всяких интернетов. Глен преподавал первым, я - во вторую неделю. По окончании их президент Художественного Центра устроил нам совместную выставку в Денвере, от которого Голден был неподалеку. Галерея, в которой были выставлены наши работы, называлась "Брасс чек Галлери", то есть галерея "Медная бляха”.

Этой же зимой я попала на выставку-осмотр студентов начальных курсов постановочного факультета в нашем питерском театральном институте, что на Моховой. Мы, зрители, больше обращаем внимание на актеров и как-то забываем, что успех спектакля зачастую кроется не только в актерской игре, но и в музыкальном и художественном сценическом решении. Художественное оформление - инструмент для создания иной реальности, воплощения мысли и идеи режиссёра. Художественное оформление сцены, совместно с музыкальным, обязательно должно соответствовать энергетике происходящего на площадке,подчеркивать и усиливать впечатление от всего того, что происходит на сцене...

Гении бывают разные. Вернее – разными бывают области деятельности, в которых они периодически возникают. Вообще-то лично мне куда более интересны гении из мира искусства, такие, как Леонардо да Винчи, Микеланджело, Паганини. Но Илон Маск – статья особая, беспрецедентная, можно сказать. Об Илоне Маске сегодня знают даже неграмотные, настолько он у всех на слуху. Вне сомнений, этот человек – явление в сфере финансов, производственных новаций и деловой хватки, не только нутром чувствующий когда и куда вкладывать деньги, но и способный ради достижения поставленной цели прошибить лбом стену...

125 лет Виктору ШКЛОВСКОМУ. Некоторые его книги оказались долговечными. Изречения, что называется, "вошли в оборот" и даже стали штампами, увы. Как, например, столь заезженное теперь выражение "гамбургский счет". Блестящий говорун, Шкловский ведь всё же был и писателем незаурядным. "ZОО", ведь это и по гамбургскому счету хорошо! Не правда ли?

В самих коллизиях этой прозы таится спокойное понимание тщетности попыток изменить человека. Однако рассказы Каминского переполнены глубинной любовью к героям, по счастью, нигде не прорывающейся в текст, не оборачивающейся сентиментальностью. И неизбывна уверенность автора: «чья-то прошлая жизнь» – пусть даже суетливая, растаявшая в пустяках – может обрести в литературе подлинную гармонию, зазвучать как мелодия. То насмешливо, то скорбно, то весело, чаще – печально...

Я работал в геофизической экспедиции, и в тот день ехал с объекта домой на своем стареньком джипе. Вдруг мотор захрипел, чихнул и умолк. Я выдернул ключ зажигания и спрыгнул на дорогу. И тут же почувствовал что-то неладное, нагнулся, положил ладони на землю и мои пальцы вздрогнули, как будто их ударило электрическим током...