Продолжение. Часть 44 см здесь
"Горизонт" умер, да здравствует... что-то ещё!
В начале 1990 года прекратила своё существование русскоязычная радиостанция "Горизонт". Она просуществовала 10 лет, вещая по одному часу 5 дней в неделю. По тем временам, когда ещё не было "коробочки" WMNB, это было много, тем более, что все программы делал один человек.
Почему-то вспомнилось, как Альфред Тульчинский издавал журнал "Калейдоскоп", который худо-бедно делал, фактически, в одиночку, заполяя почти все страницы собственными материалами. Так работали тогда журналисты-эмигранты: "один за всех" и без "всех за одного".
По нынешним масштабам 5 часов в неделю - смешно, однако в 80-х годах прошлого века этот ежевечерний радиочас был для русскоязычных эмигрантов Нью-Йорка окном в мир, тем более, что слушали эту станцию бесплатно на обычных приёмниках. На Брайтон-Бич вечером люди прогуливались по набережной вдоль океана, приложив к уху миниатюрные приёмники, из которых чётко, по-русски, слышалось "Говорит радио "Горизонт". У микрофона Александр Лахман"...
Те, у кого дома уже был платный приёмник WMNB, слышали тот же голос в других передачах. А те, кто по привычке ловил ещё и Радио "Свобода", слышали всё тот же голос, правда, под другой фамилией. Иосиф Сац и другие мои коллеги радиожурналисты шутили: "Мы слышим твой голос даже из утюга!" И вот "Горизонт" приказал долго жить вслед за многими другими эмигрантскими русскоязычными средствами массовой информации.
Породили радио "Горизонт" трое любавичских хасидов, эмигрировавших в США из Самарканда: Гилель Зальцман, Биньямин Малаховский и Машиах Худайтов. Поселившись в Бруклине, они создали организацию "ХАМА" (CHAMAH), специализировавшуюся на распространении иудаизма среди эмигрантов из Советского Союза. Для выполнения этой задачи они и создали радио "Горизонт", а чуть позднее - еженедельный журнал "Алеф".
Для ведения передач пригласили меня. Сначала радио "Горизонт" вещало всего полчаса, затем час, а потом организация "ХАМА" сумела купить на другой волне один час пять раз в неделю в самое лучшее, вечернее время. Владел той волной друг Израиля, журналист и проповедник Евангелия Джимми Дейонг. Но в 1989 году он продал свою станцию, вещавшую со Стэйтен-Айленда, испаноязычной организации. Новые владельцы обещали сохранить контракт с нами.
Я был спокоен: тогда в Америке честное слово бизнесмена ещё что-то значило. Но на деле всё оказалось иначе. Наступил день, когда новые владельцы сообщили, что им нужна их радиоволна все 24 часа, ибо они хотят работать только на свою испаноязычную аудиторию. Ими были расторгнуты контракты со всеми, кто арендовал время в эфире, а это, помимо русскоязычного "Горизонта", были радиопрограммы на украинском, польском, чешском, литовском языках.
Организации "ХАМА" удалось договориться об аренде одного ежевечернего часа на волне еврейской радиостанции WEVD, где раньше звучали передачи Маргариты Полонской и где продолжал вести свою передачу на идише Эмиль Горовец. Главным спонсором-владельцем WEVD была еврейская организация Арбетер Ринг (по-русски "Рабочий круг", а по-английски Workmen's Circle).
Передачи, в основном, шли на языке идиш. Поскольку аудитория говорящих на этом языке неизменно таяла, владельцы волны были рады сдавать в аренду время, пополняя свои ресурсы. Но если испаноязычная организация своё слово держала хотя бы семь-восемь месяцев, то у хозяев еврейской радиостанции благие помыслы растаяли вместе с их обещаниями уже через... неделю.
Начались довольно странные вещи: то время передачи "Горизонта" переносили на полчаса позже, то на час, при этом не сообщая об изменении ни нам, ни нашим слушателям, которые в полном недоумении крутили ручки ни в чём не повинных приёмников в поисках русской волны. А моя работа - составителя новостей, переводчика и ведущего - полностью теряла смысл в таких условиях. Подобные сюрпризы хозяев еврейской волны WEVD повторялись всё чаще и приближали ту минуту, которая стала последней для "Горизонта". Это ещё одно опровержение мифов о том, что, мол, евреи всегда помогают своим, тянут своих и, если обманывают, то только чужаков,"гоев".
В бизнесе, в вопросах денег (если речь о больших деньгах), понятие "свои" исчезает. Вспомним финансиста-еврея Берни Медоффа, который был приговорён к 150 годам тюрьмы за кражу почти 65 миллиардов долларов у клиентов, среди которых были еврейские благотворительные организации, еврейские друзья и родственники этого мошенника. Когда один раввин уверял меня, что он никогда никого не обманывал, я спросил: "Неужели вы даже не скрывали свои истинные доходы и не обманывали Налоговое управление?" И раввин, будучи честным человеком, промолчал.
...Организация ХАМА решила, что радио "Горизонт" надо закрыть, поскольку из-за действий владельцев волны мы растеряли наших слушателей. Может возникнуть вопрос: "Неужели нельзя было найти другую волну?" Не нашли. Это ещё одна проблема 90-х годов в Нью-Йорке. Если раньше, когда создавали радио "Горизонт", время на открытой, свободной волне, хорошо слышной во всём Нью-Йорке и даже в пригородах не так уж трудно было найти и арендовать, то в 90-х радиостанции, как правило, не хотели отдавать своё время иноязычным программам. И в этом не было никакой противозаконной дискриминации.
Владение волной - частный бизнес, которому не выгодно из-за передач на непонятном языке терять свою англоязычную или испаноязычную аудиторию. Впрочем, можно было купить время для передачи после полуночи, но кто из наших эмигрантов будет вставать в 2 часа ночи, чтобы услышать что-то на русском языке? Сейчас всё это смешно и не очень понятно, ибо у нас есть интернет, есть множество телекомпаний, и новости можно узнавать в любое время и на любом языке. Но тогда, в самом начале 90-х, этого не было.
И ещё одна немаловажная деталь. Во времена правления президента Рейгана некоммерческие, благотворительные организации, такие как "ХАМА", получали небольшие государственные субсидии и одновременно вполне приличные частные пожертвования, которые списывались с налога. Но со временем размер списаний становился всё меньше и меньше, и, соответственно, уменьшался размер пожертвований. От этого страдали вообще все некоммерческие организации - театры, музеи, радиопрограммы, общественное телевидение...
В общем, все сотрудники радио "Горизонт" оказались на улице. Все до одного. То есть я - человек-оркестр. Это была довольно большая потеря для меня, ибо последние годы я был штатным работником на постоянной зарплате. Правда, я оставался постоянным внештатным сотрудником Радио "Свобода", и уже набирало популярность платное радио WMNB, где я тоже вёл передачи. Однако потеря "Горизонта" оказалась для меня сильным ударом: и творческим, и финансовым.
Когда закрывается печатное издание, газета или журнал, остаются подшивки, их можно найти в библиотеках или у букинистов. А радио - это воздух, эфир, слово, которое не воробей: вылетит - не поймаешь.
Ушли в никуда записи интервью с интереснейшими людьми, среди которых известная в Америке сексотерапевт доктор Рут Вестхаймер, раввин Меир Кахане и его сын Биньямин Зев Кахане, сенатор Чарльз Шумер, тележурналисты Херальдо Ривера и Арнольд Диас, комедийный актёр Ал Льюис, киноактёр Винсент Гардения, итальянский композитор и певец Доменико Модуньо, первая в истории Америки женщина на посту представителя США в ООН профессор Джин Киркпатрик, создатель и глава молодёжной организации по борьбе с уличной преступностью Guardian Angels Кэртис Слива...
Я старался подойти к факту закрытия радио философски: это был в моей жизни очередной этап, который закончился. "Горизонт", как всякое живое существо, родился, прожил свою жизнь, выполнил некую функцию, заполнив нишу для слушателей-эмигрантов, и должен умереть естественной смертью. Даже если эта смерть вызывает сожаление и может показаться неестественной, преждевременной, она изначально была предопределена, а значит, всё-таки естественна. На месте сгинувшего возникали другие, новые. А нам оставалось лишь, как по Марксу, смеясь расставаться со своим прошлым.
В тот трудный момент огромную поддержку оказала мне Раиса Чернина, с которой мы вместе работали в организации "ХАМА" - я на радио, а она - в рекламном отделе журнала "Алеф". Это она пробивала железные стены, организовывая для радио "Горизонт" интервью со знаменитыми американцами. Женщина практичная, она предложила мне в первую очередь подать на пособие по безработице. Она же добилась, чтобы хасиды дали от организации "ХАМА" письмо о закрытии радио. До этого я никогда не получал никаких субсидий и не знал, что имею право на пособие. Стал получать чеки еженедельно. Но вскоре получил письмо, в котором говорилось, что, если я где-нибудь работаю даже вне штата и получаю какой-то доход, то от пособия по безработице мне лучше отказаться, что я и сделал, ибо счёл это справедливым.
На одно радио у меня стало меньше, зато для периодической печати работа прибавилась. Раиса Чернина стала моим менеджером-агентом-продюсером и взяла курс на интервью со звёзами американского кино, театра, дизайна, бизнеса.
Летом на открытой сцене в Центральном парке ежегодно, начиная с 1956 года, идут постановки шекспировских пьес. Основатель шекспировского фестиваля, продюсер и главный режиссёр "Паблик-театра" Джозеф Папп в своё время настоял на том, чтобы билеты были бесплатными: кто успеет их получить в порядке живой очереди, тот и посмотрит спектакль. Очереди выстраиваются огромные: во-первых, не надо платить, во-вторых, актёрский состав, как правило, великолепный. Театр устроен наподобие античного: ряды для зрителей идут полукругом вверх. Сцена внизу хорошо видна из любой точки.
В комедии Шекспира "Укрощение строптивой" (The Taming in the Shrew) главные роли играли Трейси Ульман и Морган Фримэн. По воле режиссёра, действие пьесы происходило на американском Диком Западе в начале двадцатого века. Театр предложил зрителям остроумный спектакль-розыгрыш вполне в духе шекспировских комедий. Поэтому и чернокожий Петручио воспринимается как часть режиссёрской шутки. Морган Фримен-Петручио и Трейси Ульман-Катарина резвились на сцене, получая от игры огромное удовольствие и заряжая тем же публику.
Поначалу было непривычно видеть чёрного Петручио с белой Катариной. В первый момент мне показалось, что режиссёр решил превратить Петручио в Отелло. Ладно, условия игры приняты. Но как известная своим либерализмом нью-йоркская публика примет главную идею пьесы: укрощение женщины, подчинение её мужчине, мужу? Режиссёр решил и эту проблему. После знаменитого монолога "Сила наша в нашей слабости", Катарина выбивает стул из-под Петручио, показывая, что она осталась прежней, буйной и неукротимой, но буйство перешло в страстную любовь, любовь равных. И Петручио-Фримен, смеясь, принимает это "укрощение укротителя". Столько лет прошло, а я до с их пор помню тот спектакль, после которого у меня с Морганом Фрименом состоялся такой разговор:
- Я счастливый человек, - сказал он мне, - потому что люблю то, чем занимаюсь. Я с детства, с восьми лет мечтал стать актёром, и стал. Бывали в моей жизни и грустные моменты, например, когда умерла моя бабушка, меня не известили об этом, и я не сумел с ней проститься. Она сыграла в моей жизни большую роль, спасла меня, я жив благодаря ей. А если говорить о смешном в моей жизни, то это, пожалуй, покупка яхты, которая много лет служила мне домом. Я купил её в 1971 году за такие деньги, что мог бы купить целое поместье в моём родном штате Теннесси. Проблем с лодкой было много, но мне такая жизнь нравилась. Было весело.
- Быть актёром, наверно, вообще весело?
- В Америке? Не сказал бы. Популярных актёров - несколько десятков, ну, может быть, несколько сотен, а просто актёров, мечтающих о хороших ролях, тысячи, десятки тысяч. Даже удачно сыгранная роль, даже полученная премия вовсе не гарантирует, что эта роль не останется единственной в жизни. Это в Советском Союзе, как я слышал, актёры получали гарантированную зарплату в театре. А у нас в Америке государство не поддерживает актёров. Выживай сам, как сумеешь. Когда у меня есть работа, когда снимаюсь в новом фильме, я чувствую себя пупом земли. А когда нет работы, когда простаиваю месяцами, начинается депрессия. Никогда не знаешь, что будет завтра. Впрочем, меня заваливают сценариями. Авторы надеются заинтересовать меня ролью, а это важный шаг к тому, чтобы киностудия согласилась принять сценарий.
- Известно, что вы встречались с Горбачёвым и его женой, когда они приезжали в США...
- Да, мы сидели рядом за одним столом на торжественном обеде, устроенном президентом Рейганом. Я сказал тогда Горбачёву, что желаю ему безопасности и успеха в переустройстве его государства. Мне было очевидно, что Горбачёв - смелый человек. Надо было иметь огромное мужество, чтобы перевернуть закостеневшую систему. Это была коренная ломка.
- Вы как актёр хотели бы сыграть роль крупного политического деятеля, изменившего мир, ну, скажем, Ленина, Маркса, Мао Дзедуна или Рейгана?...
- О, нет, только не Рейгана. А Ленина, и особенно Маркса, да, конечно, хотел бы. Они боги. Я люблю играть богов.
...У американцев свои боги, у русскоязычных эмигрантов - свои, либо вывезенные памятью с бывшей родины, либо выращенные в собственной эмигрантской среде благодаря русскому радио и русскому телевидению. О том, как появилось первое русско-американское телевидение, рассказал мне когда-то один из его создателей, Михаил Правин. Но об этом - в следующий раз.
Добавить комментарий