Виртуальное знакомство с Леонидом Либкиндом у меня произошло в Фэйсбуке. Как, наверное, и у многих его друзей-поклонников – а их на его странице тысячи. Сразу зацепили его короткие фразы в одну строчку. Царя нет в голове - и свиты тоже. Дар речи - горе, если без ума он. Вблизи не смотрится прекрасное далеко. Исправленному верить – косметолог...

Мне была поручена бессловесная роль председателя жюри присяжных. Чтобы сделать из меня американца, как представлял себе режиссёр, мне, 21-летнему, наклеили седые усы, запудрили под седину виски и дали трость, на которую я должен был опираться. Все два акта я должен был делать вид, что внимательно слушаю свидетелей, адвоката и прокурора, пристально вглядываясь в каждого и пытаясь понять, кому можно верить...

Он был потенциальным вундеркиндом. Это такой вундеркинд, который может и не раскрыться и, скорее всего, не раскроется, если не поймет что-то важное. Он учился в довольно заурядной московской школе 413 в Берниковом переулке. Но когда попал в 711-ю, то понял, что это другой мир: по каждому предмету там был свой лидер, причем вместо школьной программы они изучали вузовскую. И легкие успехи, к которым он привык, растворялись на глазах. Тогда он сделал первый важный вывод: лидерство требует сверхнапряжения...

На аборте не настаивал, но беременность мою окрасил нелепыми обвинениями, запретом говорить о ребёнке, что-либо обсуждать, подготавливать квартиру к появлению малыша. Заводить детей никак не входило в его жизненную программу, по крайне мере, на ближайшее десятилетие, и он не желал даже думать о предстоящем отцовстве. А мне так хотелось вместе с мужем готовиться стать родителями, делать необходимые покупки, оборудовать детскую, выбирать имя нашему первенцу. Но совместной подготовки не получилось...