Тридцать лет назад открылся Первый съезд народных депутатов СССР. На этом съезде блистал непримиримый Ельцин, которого москвичи избрали с немыслимым результатом – почти 92 процента голосов. На этом съезде вся страна услышала академика Сахарова. На этом съезде взошла звезда молодого юриста Собчака, чьей дочке было только семь лет. Наверно, это было самое долгое и рейтинговое ток-шоу в мире. Молодые этого не поймут, но люди ходили по улицам, держа около уха радиоприемники. Не пара сумасшедших, а тысячи, сотни тысяч...

Больная для меня тема. Слова. Их произношение, их положение в тексте. Как-то писала о том, как искажаются классические стихи при чтении с эстрады и в пении – даже великими певцами. В стихах существует стихотворный размер, есть рифма... если что-то из этих компонентов нарушается, поэзия страдает... Но сейчас я о другом, гораздо менее поэтическом и все же для меня и таких, как я, весьма значимом. О речи ведущих передачи и их визави на радио и телевидении. В эфире свободно зазвучали такие слова, как – простите ради Бога – говно, дерьмо, жопа, срать, х...р...

Читала долго. Сначала про себя, второй раз шепотом, третий раз уже вслух и громко, чтобы свидетелями ее горя были все предметы в квартире. На четвертый снова прочитала про себя, задыхаясь от слез и считая слова. Считала каждое слово, каждую точку и запятую. Получалось четыреста восемьдесят два!...

Во Флоренции, этой колыбели итальянского Возрождения, мне пришлось побывать дважды. Из всех итальянских городов, мною виденных, он мне понравился с первого взгляда. Не буду, однако, описывать все ее сокровища, это дело искусствоведов, а ограничусь чисто бытовыми впечатлениями, отчасти связанными с русскими людьми, отчасти с историей города и отчасти с искусством...

Первого апреля — год, как ушёл в небеса великий Евгений Евтушенко. Я не хотел писать о нём к этой дате. Не хочу отмечать даты его ухода, хочу жить с ним. А мне всё больше и больше его не хватает. Когда я недавно умирал, он ко мне приходил, брал своей ладонью мою руку и успокаивал меня. Я говорил: «Боже, возьми меня уже к Себе!» А Женя-Женечка гладил мою руку и говорил: «Ещё рано, Миша. Ты должен ещё кое-что сделать для Него на земле»...

Термин «глубинное государство», по мнению ряда политических аналитиков, представляет собой «гибридную ассоциацию определённых элементов федерального аппарата и высокопоставленных лиц из финансового и индустриального комплекса, которая способна закулисно и эффективно влиять на внутреннюю и внешнюю политику США в обход действий и намерений законно избранной власти»...

Два русских писателя, впрочем, последний в поздних англоязычных произведениях уже как бы и не русский писатель - Иван Бунин и Владимир Набоков, - тоже не обошли «тему Лауры», тем более, что у обоих в основе творчества лежал именно «любовный космос», что, положим, не характерно для Гоголя или же для Салтыкова-Щедрина. Вообще, как мне кажется, «Темные аллеи» Бунина завершали бурно-романтическую европейскую традицию освещения и освящения любви. А Набоков выходит на просторы «свободного секса» и современной европейской «любви без правил» с тайной оглядкой на концепцию австрийского психоаналитика, которого он постоянно высмеивал...

Они любили друг друга. Хотя жили под разными крышами, но просыпались под одним потолком. А, главное, никуда не спешили. Ему не надо было бежать на службу, чтобы не схлопотать втык от начальника за опоздание. Ей не надо было торопиться в свою школу на работу, а потом на кухню чистить к супу картошку и нарезать к мясу репчатый лук. А если когда-либо у нее и щипало что-то в глазах, то лишь от этого самого лука...

Артисты остаются в современных костюмах при перевоплощении в людей XVI века. Штука в том, что персонажи находятся в разных психологических мирах. Их диалог – «диалог глухих», как в русском фольклорном театре. Переход из прошлого в настоящее (1930-е не так уж и акцентированы) весьма условен. Только неоновые рамки на переднем плане (похожи на проверочные в аэропорту, солидных театрах), то загораются, то гаснут.

Им всё не нравилось: и обилие классики в репертуаре, и уникальный театральный фестиваль,и моя персона с пятым пунктом, -- всё. Наш Председатель Михаил Александрович Ульянов даже выступил с большой статьёй в центральной прессе – в защиту театра. А Вы отправились по их «самым высоким кабинетам» воевать за нас, точь-в-точь как Кручинина за Незнамова. И чудо произошло: начальники отступились, нехотя признали линию на создание театрального Дома Тургенева правильной, дали возможность работать. Впоследствии некоторые из них публично каялись в своих ошибках. Но сколько же сил и нервов отняли они у нас тогда...

Мой рецепт приготовления котлет из индейки. Я делаю котлеты из филе грудки индейки большого или малого. Можно делать из филе мяса индейки других органов, но они будут менее нежными и вкусными. Промываю мясо. Разрезаю мясо на кусочки. Отделяю от жира и всех плёнок. При обнаружении пятен крови тщательно промываю это место потоком воды. На 1 кг филе мяса индейки: 10 долек чеснока, 100 г белого хлеба, 1 головка репчатого лука, 1 чайная ложка мелкой йодированной соли, подсолнечное или оливковое масло в зависимости от размера сковороды, на которой вы будете жарить котлеты...

ЮК и БЛ хвалят мои стихи,
А ВХ - ругает нещадно.
Много приходит в голову
мне самому чепухи
На сей упоительный счет...
Ну, приходит - и ладно.

Желание слепить скрипача возникло у него почти мгновенно, будто бы безотчетно, но он доверился ему, как доверял таким же своим порывам. Потом только, осоновательно озябнув, стал думать, зачем и почему он это делает. Столько здесь сложилось всего! И день ее рождения, и вино, и рассказ приятелю о ней, и будоражащее ощущение весны, и неожиданно донесшаяся до него чья-то скрипка. После пришло и присущее ему желание созорничать – удивить утренних людей безвестной снежной скульптурой, сентиментальным белым скрипачом...

В предотъездное время 1977 года я иду на концерт Юрского, как я думаю, - последний раз в моей жизни. В Ленинграде у Финляндского вокзала в большом концертном зале Юрский читает "Снег идет". И тот же распев, и та же космическая картина мирозданья... Тогда, в 1977 году, Юрский на последней фразе, закинув голову, выкрикнул, выдохнул сдавленным голосом: "перекрестка поворот!" И все стало таким понятным: этот напевный голос, эта речевая иллюзия тихой ночи - шаманство, или как теперь бы сказали - медитация оракула, в конце которой он вдруг видит будущее: "перекрестка поворот!" И темная ночь оборачивается "древним хаосом"...