Будущий нобелевский лауреат, создатель Центра в Гарварде и Института в Нью-Йорке действительно еще не один раз приезжал в Россию, когда началась перестройка – второй за столетие великий российский эксперимент. Как и от первого – большевистского - Леонтьев был от него не в восторге. Да, конечно, он приветствовал рыночные демократические реформы, но он был в шоке от социально-экономической «шоковой терапии».

Мы оперируем рак кожи. Это довольно простая операция. Проводится под местным наркозом с наименьшей потерей крови и без серьезных осложнений. Главная фишка - это реконструкция, а именно, пластика лица или других частей тела после удаления пораженных участков кожи. Тут наш доктор творит чудеса. Выкраивает лоскутки, приделывает оборочки, шьет, вышивает, утюжит: настоящий портной. И все проходит. И рак отступает, и лицо у пациента как новое.

...вступление русских в Париж оказалось триумфальным. Немалую роль в этой победе сыграл персонаж, новый и непривычный для традиционной сцены. До Дягилева не было мужского танца. Мужчина выступал только в роли партнера, поддерживавшего балерину. Фаворит Дягилева Вацлав Нижинский впервые стал солистом. Невысокий, всего 160 см, крепко сбитый танцор поражал публику своими неимоверными прыжками – оттолкнувшись от пола и взлетев вверх, он зависал в воздухе, словно игнорируя земное притяжение.

Я, как и всякий человек, наделён знанием и верой – знанием, что я умру, и верой, что я бессмертен.

Соединение времён
В моих воспоминаньях.
Клаксоны, карканье ворон,
Тоска метелей ранних.
Сквозь чавканье галошных жиж,
Сквозь нищету сиротства
Ты говорила про Париж,
Про честь, про донкихотство.

Андрею Звягинцеву, на мой взгляд, удалось создать монументальный фильм-параболу, куда поместились со всеми потрохами все века русской истории, и одновременно - сегодняшний день. Фильм на редкость современен.

Как трудно, подчас и невозможно, узнать автора по строкам самого искреннего, самого исповедального его текста – письма к близкому человеку. Вы можете много читать произведения этого автора, вам может казаться знакомым И обжитым мир его идей и образов, он – ваш старинный знакомец и даже друг. И тем не менее вы его не знаете, как не знаете даже себя до конца, не правда ли?

Нет, это не тот «Кругозор», что знаком нам еще с советских времен, – тоненький квадратной формы журнальчик с вложенными в него гибкими виниловыми пластинками И выходит он не в Москве, а в Бостоне, с 2006 года – в электронном формате. Его полное название: «Независимый международный интернет-журнал «Кругозор». Казалось бы, где Бостон и где Москва, и что связывает его с нашей российской действительностью? Но, оказывается, связывает и очень тесно, поскольку это один из немногих островков свободы на просторах русскоязычного интернета. Не «Колокол», конечно, но все–таки в дальнем с ним родстве. Потому что регулярно вступается за преследуемых, за тех, кто вступил в противоборство с властями или силою обстоятельств угодил под державную колесницу.

Для меня нет ничего прекрасней шведского лета, когда по небу разлито бледное, неуловимое сияние; прозрачный воздух щебечет, верещит, воркует, восславляя безоблачное величие голубизны. Мир, напоенный “голубым раствором”, в котором “погружен земной простор”.

Виктор Ерофеев: "Страна, как правило, у нас движется из стороны в сторону. Мы как футбольный мяч гоняем по полю. От правления до правления у нас меняется система координат..."

Я в который раз во сне возвращаюсь в дом,
где созвездия светятся над головой,
где тележка, гружёная битым льдом,
громыхает по булыжнику мостовой;
это помреж за сценой изображает гром.

Специализация журнала "Шарли" – сатира. Но это сатира за гранью фола, с главной целью не столько посмеяться, сколько оскорбить. Кого угодно, от простых людей до политиков и богов. Ладно, политиков нечего жалеть, они сами выбрали себе "расстрельную" профессию. Но есть множество табу, диктуемых не циркулярами, не законом, не начальством, а внутренней самоцензурой – вот это можно, а вот это нельзя.

Война не только убила миллионы, она ещё прошлась по душам выживших, разделив их на героев, жертв и палачей. Мой рассказ о разделенных войной двух судьбах - Героя и Палача, о предательстве и стойкости, о памяти и беспамятстве, о демократии и тоталитаризме, о правосудии и возмездии.

Имя Левушке ничего не говорило, а вот внешность поразила. Тонкая, вытянутая, с завораживающим лицом, необъяснимо привлекательным и притягивающим, как магнит. Это был очень своеобразный тип красоты, с которой Лев никогда раньше не встречался.

...рисунки вызывают противоречивые суждения, что говорит об их нетривиальности. Одни художники и специалисты находят, например, что это совершенно ученические и неинтересные работы, а другие, наоборот, считают некоторые рисунки довольно профессиональными...