Автор этой открытки, написанной изящным каллиграфическим почерком, – двадцатидвухлетний Давид Гаузнер, который адресовал её своей невесте. На одной из сохранившихся его фотографий того времени – молодой человек в двубортном сюртуке с двумя рядами пуговиц; средняя расстёгнута, что позволяет вставить внутрь кисть руки, от которой видна только белая манжета. Твёрдый стоячий воротничок охвачен тёмным шейным платком, выступающая часть которого закреплена заколкой со светлым камнем...
Не бывает любви без страдания, не бывает любви без блаженства. Город-кошмар, город-адреналин, город-тоска, город-солнце, город-простор, светлые задворки земли. Владивосток, каменный цветок на изумруде сопок, в синей оправе моря, моя вторая родина. Каким ты проснёшься завтра? Будет ли солнце? Жду, надеюсь. Никогда не забуду...
Вдруг в поле моего зрения, прямо у моего песчаного строения, возникли, как бы ниоткуда, мамины коричневые туфли на венском каблуке со шнурочками спереди. Вижу их как сейчас… Эти мамины туфли врезались в мою память… У меня все холодеет внутри, сердце учащенно бьется, я боюсь поднять голову и признаться себе в том, что это - мамины ноги, и это она сама здесь. Полный ужас сковывает меня, а в голове проносится мысль: “Почему мама вдруг приехала неожиданно в будний день, она ведь должна быть на работе?”...
Мемуарные зарисовки Г.Разумова помогают восстановить в памяти целостный образ знаменитостей, большинство которых хорошо известны по их выступлениям на телевидении, радио, в кино, театре, в концертных залах, по романам, стихам, статьям, широко востребованным читающей публикой. Но что еще интереснее и ценнее, дают возможность добавить этим персонажам новые черты и отличительные особенности, ранее по разным причинам скрытые...
Мы шли втроём: Виктор Файнберг, я и Томик. На Тома неожиданно набросилась немецкая овчарка, придавила грудью к земле и принялась грызть всерьёз. Мы с Витькой прыгнули одновременно, но он опередил меня. Почему В.Ф. опередил (я в молодости был боксёром, а он нет)? Быстрее реакция человечности. Рассудок тут не при чём, чистая автоматика. Овчарка в панике бежала, а Том преследовал её с победоносным лаем...
- А тебе какое дело? - заявила Медуза Черепахе. - Спрячешься в свой панцирь и ничего тебя не колышет! Другое дело мы, медузы. Я, как и все мои товарищи, следую всем течениям и приливам с отливами, всем переменам и историческим движениям масс. Мы всегда на волне, можно сказать, на гребне. Мы с Великим Океаном как одно целое, и в бурю, и в штиль! Мы даже температуру поддерживаем одинаковую с окружающей обстановкой!...
После долгих скитаний по телеканалам, демонстрируя более чем полную лояльность кремлевской братии, в канун выборов 2011–2012 г.г., уже тогда надежный пропагандист путинского режима Владимир Соловьев был переведен с радиостанции «Серебряный дождь» на телеканал «Россия 1», где стал вести программы «Поединок» и «Воскресный вечер с В. Соловьевым». С самых первых программ «Поединка» и «Воскресного вечера», отражавших события в Украине, стала очевидной позиция телеведущего, неукоснительно соблюдающего политическую линию Кремля...
Мод – это искушение героя, его соблазн, говоря библейскими параллелями, - его Лилит. И герой в этой ситуации не остается безучастным, он живой человек, и как всякий живой человек, тянется к красоте, капризу, изысканности. Тема красоты как некой параллели к ригоризму и религиозной морали проходит через весь фильм. Иначе как истолковать сказочно прекрасный скрипичный концерт Моцарта, звучащий в исполнении Леонида Когана, на чье выступление в канун Рождества направились приятели? Кстати, Леонид Коган указан в «действующих лицах» фильма...
Этот вопрос снова встал на недавней программе «Наблюдатель», которую вела Фекла Толстая. Разговор шел о двух «Евгениях Онегиных», романе в стихах Пушкина, и опере («лирических сценах») Чайковского. Начну с филолога, Егора Сартакова, доцента МГУ. По его мнению, в «Евгении Онегине» Пушкина главный герой совсем не Онегин. Кто же?-Автор,- отвечает доцент. В доказательство приводится статистика - больше текста в так называемых «лирических отступлениях», чем в рассказе об Онегине. Ой ли? Не подсчитывала, навскидку кажется, что это не так, хотя даже если и так, ни о чем это не говорит...
Главной в спектакле оказалась совсем не опера-сказка, а «психологическая драма», переживания матери и ребенка-аутиста. Спору нет, пели оба на высочайшем уровне, вообще вся музыкальная часть оперы – игра оркестра (дирижер Ален Альтиноглу), пение солистов и хора – не могла не вызвать восхищения. Но действие распределялось неравным образом между тем, что происходило тут, в пространстве, где нашли приют два несчастных человека, и тем, что находилось за прозрачной пеленой, где жила сказка, где жили фантазии юноши о счастливой «полной» семье...
Известна дореволюционная фотография, на которой запечатлена благодушная группа отдыхающих. Но поистине чужая душа - потемки. Снимок, сделан в тех, по выражению Анны Ахматовой, "неживописных" краях, о которых ею сочинено одно из лучших стихотворений в русской лирике:"Ты знаешь, я томлюсь в неволе,/ О смерти Господа моля...". Конечно, даже если бы и не знать, кто такая Ахматова, взгляд не может не устремиться прежде всего на нее - на самое значительное лицо на снимке. Но рядом с Ахматовой девочка-подросток, и это юная Лиза Пиленко. Таким образом, на одной фотографии в раннюю пору запечатлены две великие русские женщины ХХ века. Как я думаю, две самые великие.
Чай, возникающий и в живописи ("Чаепитие в Мытищах", кустодиевские купчихи, черемонно выкушивающие чай из кузнецовской чашки), упоминается в русской поэзии и восемнадцатого и девятнадцатого столетий, и, понятно, нового и новейшего времени. Особенно примечательна состоящая из стихотворных новелл книга"Самовар" Бориса Садовского, заметного поэта Серебряного века. Далее в мозгу вертятся строки Блока:" За верность старинному чину! За то, чтобы жить не спеша! Авось, и распарит кручину. Хлебнувшая чаю душа!" И мандельштамовское "Чай с солью пили чернецы..." И винокуровское: "Когда в гостях за чашкой чая, Терзая ложечкой лимон..."
300 лет Карло ГОЦЦИ (1720- 1806), великому итальянскому сказочнику-драматургу... Как в русском Серебряном веке его творчество оказалось кстати! Тут у нас и замечательный журнал "Любовь к трем апельсинам", издававшийся доктором Дапертутто (т.е. Мейерхольдом) - в другую эпоху всё это отозвалось в ахматовской "Поэме без героя". Тут,понятно, и "Турандот" Вахтангова. И музыка Прокофьева (а там, у них, Пуччини). И, если вдуматься, великая, по-своему, и для своего (и нынешнего!) времени актуальная сказочная драматургия Евгения Шварца не возникла бы, не будь блистательного венецианского образца...
Я считаю. что счастье в жизни (или скорей полноценная его замена, и - прав Жуковский, заметивший, что мире есть много прекрасных вещей и кроме счастья) - в обладании марксовским двухтомником Афанасия Афанасьевича. И я, редкостный счастливец, обладаю этой радостью ("Радость - Страданье - одно!" Блок) в полуторном размере. Один том - из уцелевших книг погибшей отцовской библиотеки, а двухтомник - мое позднее сладостное приобрения. Обладаю я и разными изданиями советского времени, но консистенция неизбывной радости-страданья в них несколько понижена усилиями цензуры-редактуры.
Сёмина учётная запись на Фейсбуке была заблокирована, а по электронной почте он получил письмо, помеченное красной биркой особой важности. Оно гласило: Мистер Розен, Мы, Чрезвычайная Комиссия и Глобальный Комитет Блюдения свободы слова (сокращённо ЧК и КГБ), состоящая из самых прогрессивных прогрессистов, установила, что ваше сообщение брызжет ненавистью. Хотя ЧК и КГБ всегда выступает за свободный обмен мнениями и валютой, но не до такой же степени, чтобы идти в разрез с генеральной линией нашего вождя, товарища Цукерберга...
Подписка на рассылку
Подпишитесь на рассылку, чтобы быть в курсе последних новостей журнала ЧАЙКА и получать избранные статьи, опубликованные за неделю.
Комментарии