Разговор длиною в 20 лет. Интервью с Раисой Сильвер

Преамбула

                 «... И прелести твоей секрет

                  Разгадке жизни равносилен»

                                Б. Пастернак 

Raisa_Silver_photo_1.jpg

  20 лет назад друзья пригласили меня провести отпуск в круизе по Адриатике. В Нью-Йоркском аэропорту мы прихватили еще одну пару их друзей, Раису Сильвер и ее мужа Леона.Так я познакомилась с невероятной Раечкой. С первого же дня сдружились и проводили время в бесконечных разговорах обо всем на свете, понимая друг друга с полуслова и чувствуя себя абсолютно в единой плоскости: и в интересах, и оценках литераторов, поэтов, даже в наших характерах было много общего. Странно, что ни она, ни я не сообщили друг другу о своей прямой причастности к литературе. Поэтому полной неожиданностью стало «второе» знакомство через два года, когда Слава Бродский выпустил сборник «Записки Миллбурнского Клуба», в котором Раечка участвовала как писатель, а я – как редактор, а в последующие годы и как автор. И с тех пор, готовясь послать что-то для публикации, мы непременно проверяем качество насочиненного друг на друге.

  Задумав это интервью, я решила не касаться успехов и достижений Раисы Сильвер как поэта и писателя: в этом качестве она известна многим. Но вот уникальность ее личности, характера, деяний знакомы только очень близким ее друзьям. И я не знаю больше ни одного человека в мире, в котором было бы столько невероятных, редкостных качеств. Конечно бывает – по одному, два, ну три, но не столько же! И я постараюсь открыть их как можно больше.

  И еще: мне следует кое-что рассказать об этой удивительной личности, поскольку не задашь в интервью неких вопросов, на которые она не сможет ответить, а именно: в чем секрет ее магического обаяния и неодолимого притяжения всех, кто хоть раз с ней пообщался? Разве сможет она описать теплый свет своих глаз, заинтересованость и сочувствие к собеседнику, улыбку, - все то, что омолаживает ее лицо и делает его прекрасным? Сама она таковым его не считает. Конечно, все мы, просыпаясь и проходя в ванную чистить зубы, смотримся в зеркало и морщимся, вспоминая замечательный «гарик» Губермана, с горечью вопрошающего, “...какой подлец везде над краном повесил зеркало с утра?” Мы ведь ни с кем в это время не общаемся, видим только себя.  С многочисленной родней Раисы я познакомилась гораздо позже, когда моя героиня пригласила меня в гости в Нью-Джерси, заманив обещанием «угостить» концертом ее хорошего друга, специально для меня приехавшего в ее дом, первоклассного скрипача Алексея Явтуховича. Я, в свою очередь, соблазнила свою бостонскую приятельницу, большую любительницу музыки, к тому же отчаянную авантюристку, готовую в любой момент сорваться в любое путешествие, лишь бы не сидеть дома. В отличие от меня, трусихи, она бралась вести машину по неизвестным маршрутам. 

 Мы выехали из Бостона очень рано несмотря на предупреждение синоптиков о приближении снежного урагана. И через час он нас настиг. Такого мы и такие же смельчаки, как мы, а их было много в этот воскресный день, не ожидали: потом мы услышали в «новостях», что такие ураганы случаются раз, кажется, в сто лет. О том, как мы ехали и какие были с нами приключения, можно написать целый юмористический рассказ, но сейчас я упоминаю об этой истории только в связи с первым, еще не визуальным знакомством с несколькими членами Раиной семьи.

  Мы, конечно, до ночи приехать не смогли, заблудились и потеряли дорогу, поскольку GPS очень скоро вышел из строя из-за этого сумасшедшего бурана и, обессиленные, остановились ночевать в первой попавшейся гостинице. (Забегая вперед, замечу, что концерт для нас все же состоялся: очень занятой Алеша нашел-таки через пару дней время приехать к нам — вот что значит для него дружба с Раечкой!). Утром мы позвонили нашей встревоженной хозяйке, прося помощи: как отсюда ехать в Нью-Джерси? И тут началась феерия. Не имея понятия о дорогах, Рая подключила к проблеме дочку Верочку. Верочка мгновенно позвонила нам и стала вести по телефону. Через минут пятнадцать у нее началось совещание, и она передала нас на попечение своего мужа Ильи Раскина, ученого, биолога, профессора Университета Ратгерс. Через короткое время эстафету приняла внучка, потом вторая, потом зятья. Нас не оставляли ни на секунду, передавая друг другу до того момента, пока мы не оказались у дома главы всей их семьи! Когда мы с приятельницей, пораженные, спрашивали, как это она сумела воспитать такую семью, она удивлялась: а как же может быть по-другому? Это же естественно! Ну уж нет... И ведь зятья тоже участвовали. Конечно же это именно Рая, отдающая душу и всю свою любовь, заботу, доброту, создает такую атмосферу, и не только среди своих, а со всеми, с кем дружит, общается, помогает – по долгу службы или по долгу совести, по своей доброте, по своей участливости, и это, наверное, главное в ее характере.

  Пока мы гостили у Раи, мы побывали в домах почти всех ее родственников, и встречали они нас как родных, как мне тогда думалось только потому, что нас представила их горячо любимая мама, бабушка, теща. Они по очереди водили нас по интересным местам, на выставки, особенно когда Рая была занята своими неотложными делами, и мы ни разу не оставались предоставленными самим себе.

А теперь, я думаю, перейдем к вопросам, на которые Раиса Сильвер может ответить.

Э. Раечка, скажи, как тебе удалось воспитать таких замечательных детей и внучек? Только не говори мне о генах: в зятьях генов твоих нет, а они такие же замечательные и отзывчивые, даже обниматься или целоваться при встрече с твоими друзьями научились, особенно зять-китаец.

Р. Мне никогда не приходило в голову, что я вырастила и воспитала замечательную семью. Это правда, что все они замечательные. Я думаю, потому, что мои дочь и сын брали пример со своего необыкновенного отца, моего мужа Давида. Давид был внимательным, участливым, добрым человеком не только в семье, но и по отношению ко всем, с кем его сталкивала жизнь – друзьям, сотрудникам, соседям. Приведу такой пример. Наша соседка по дому, четырнадцатилетняя Нина, во время припадка эпилепсии вылетела из окна и упала с высокого второго этажа на кустарник, сломав позвоночник и повредив шейные позвонки. Подвижную, веселую девочку заковали в корсет, на долгие месяцы, весь учебный год она была прикована к кровати. Ей сказали, что придется пропустить один учебный год. И тогда Давид предложил свою помощь: он будет заниматься с Ниной по программе восьмого класса по всем предметам! 

Каждый день, придя с работы и наскоро пообедав, он торопился к Нине и проводил с ней занятия по стольку часов, сколько требовалось. А тем временем его жена, то есть я, была беременна сыном Левой и очень тяжело переносила свое состояние. Лева родился недоношенным и сразу попал в госпиталь в отделение недоношенных и пробыл там три месяца, а я каждый день туда ездила его кормить. Но все это не влияло на занятия мужа с Ниной, я понимала, насколько это важно, и она успешно окончила восьмой класс.

Э. Понятно. Естественно, что ваша Верочка, видя перед собой такого папу, не могла не воспринять такие же замечательные качества. Да и мама не могла бы выбрать себе в мужья человека, который не соответствовал бы ей в этом отношении.

Давай-ка я задам тебе такой вопрос: Какую черту своего характера ты считаешь главной?

Р. Я думаю, стремление, порой не осознанное, помочь другому человеку. Я, конечно, не Господь Бог, но что в моих силах, всегда пытаюсь сделать.

Комментарий от интервьюера:

Тут Раечка очень нервничала и увиливала от ответа, по своей скромности и уверенности, что все человечество поступает так, и только так, и что в склонности помогать другим ничего такого нет, чтобы это отмечать специально. Между тем, я знаю случаи, как, например, когда Рая узнала , что семью беженцев-армян выселяют из квартиры дома, где находился ее офис. Пожилые люди оказались на улице и без гроша. Ситуация была такой, что они готовы были свести счеты с жизнью. Рая в тот же день, как узнала об этой отчаянной ситуации, нашла им квартиру в доме еврейской организации, с которой она много лет сотрудничала, сама оплатила (и довольно большую сумму) переезд.

Э. Какой еще важной чертой своего характера ты можешь «похвастаться»?

Р.  Возможно, чрезмерное сочувствие и доверчивость, что подчас мешает мне видеть истину. Например, как-то я помогла молодому человеку, механику, который устранил неисправность в моей машине, получить медицинскую страховку (он страдал тяжелой формой диабета и поэтому не мог полноценно работать). Ему подчас не хватало денег на еду, и я предложила ему на время лечения приходить в мой дом и обедать вместе с моей семьей, а потом я просто давала ему еду с собой, столько, чтоб хватило на несколько дней. У него не было компьютера, и он попросил разрешение работать за моим. Так продолжалось до тех пор, пока я не заметила, что у меня стали пропадать деньги, хранящиеся в ящике письменного стола. На вопрос, не он ли случайно взял деньги, он ответил: «Ты ведь знаешь, как тяжело мне живется». С тех пор я не кормлю молодых механиков и не даю им пользоваться моим компьютером.

Э. Расскажи, пожалуйста, чем ты и Давид занимались в Москве до эмиграции, то есть пятьдесят лет назад.

Р. Я работала в проектном институте инженером-экономистом. Мечтала стать журналистом или хотя бы преподавать литературу в школе. Но и то, и другое было мне недоступно по причине пятого пункта в паспорте. Поэтому я пошла учиться туда, куда была возможность попасть, а именно: в Инженерно-Экономический институт, причем на заочное отделение. Тринадцать лет, до эмиграции, проработала в проектном институте и все это время я завидовала коллегам, которые с удовольствием ходили на работу и любили свою специальность. Я же, наоборот, каждое утро с тоской шла на работу и думала: скорее бы – суббота! Подчас у меня было ощущение, что между мною и моими товарищами по работе – стеклянная стена, хотя мы были примерно одного возраста и многие из них были приятными, образованными людьми, я даже как бы не слышала, о чем они говорят, настолько все это было не мое.

  Что касается Давида, то он, наоборот, любил свою работу инженера-конструктора на ЗИЛе, а по вечерам занимался переводами с немецкого или английского, будучи одним из лучших технических переводчиков в Торговой Палате. А позже выучил и японский язык.

Э. Скажи, а почему вы эмигрировали в Штаты, а не в Израиль, ведь тогда в основном евреи ехали в Израиль?

Р. У моего сына Левы была родовая травма. Мы эмигрировали в США, где детей с такими проблемами могли не только лечить, но и обучать, что в Израиле в то время было невозможно. 

  Э. Чем занимались ты и Давид в Америке?

   Р.  Мы начинали новую жизнь. Но это задача каждого вновь приехавшего. А это было так непросто. Я ведь приехала спасая сына. А потеряла мужа. Он лечился, понимал, что безнадежен, работал, пока мог, как и прежде, инженером-конструктором по станкам. Хозяева знали, что Давид болен, он им был очень нужен, отличный работник, с языком проблем нет. Они даже машину за ним присылали, невероятный для той компании случай. Он умер спустя два с половиной года. Мы не успели тогда обзавестись друзьями, но на похоронах было очень много народа - американцы : соседи по дому, врачи из госпиталя, лечащий врач Давида (он даже в свой выходной приезжал просто пообщаться с ним, говорил, что окунается в океан знаний), священник - настоятель баптистской церкви (его сын учился в одном классе с Левой). Давид с ним вел долгие беседы на библейские темы. Годы спустя этот священник как-то сказал одной своей прихожанке: "Я в жизни встретил только одного гения, это был Давид. У него были такие глубокие познания”.

Пока Давид был жив, я работала кем придется, в основном убирала квартиры - такое занятие, при котором при необходимости можно было сразу все прервать и везти мужа в госпиталь или навещать его. После смерти Давида я очень хотела пойти учиться, хотела стать социальным работником, работать с людьми. Но денег на учебу не было, Я долго не могла прийти в себя. Мне очень помогла Вера. Своим терпением, отношением к Леве, мудростью не по возрасту. Одной было жить очень непросто. Через несколько лет я вышла замуж за Леона. К сожалению, он ушел из жизни три года назад,

Начала работать сметчиком в большой проектной компании, но мне до того не нравилась моя работа, что я ушла оттуда и несколько лет работала просто клерком., пока в один прекрасный день мне неожиданно не предложили работу директора еврейского центра (100 с лишним человек) для пожилых людей, где большинство клиентов были эмигранты из республик бывшего Советского Союза. Эту публику я очень хорошо знала: они были читателями моих рассказов, очерков, интервью, которые постоянно публиковались в газете "Новое Русское Слово". Работу свою я очень любила, это был тот уникальный случай, когда она идеально подходила мне, а я ей!

Тогда же мне предложили вести передачи на русском радио в Нью-Йорке. Я, разумеется, согласилась. Началось с крохотной пробной "пятиминутки", но очень скоро у меня появилась своя авторская программа "Неоткрытая Америка", сначала один, а потом два раза в неделю. Я была счастлива! 

В это же время я стала сотрудничать с русским телевидением. Я принимала участие в написании сценариев для минифильмов: об американской архитектуре (4 фильма), пособие для сдачи экзаменов на американское гражданство (25 фильмов), пособие для изучения английского языка (25 фильмов).

И еще я стала водить экскурсии. Это были экскурсии по ближним и не очень окрестностям для людей из нашего клуба, но в них мог участвовать каждый желающий. Мы ехали на автобусе, плыли на пароходе, бродили по старинным усадьбам, пробовали молодое вино на окрестных винодельнях...

И еще одно увлечение у меня появилось после ухода на пенсию. Я стала слушать лекции по Political Science в университете Fairleigh Dickinson, но очень скоро мне предложили самой там же читать лекции моим американским коллегам-студентам.

И я года четыре читала лекции по программе "Русский Калейдоскоп", пока не переехала в новый дом, откуда мне стало очень далеко ездить в университет. 

Э. У тебя много друзей?

Р. У меня много добрых знакомых, замечательных приятелей, а друзей... не много. Друг – это тот, кому ты можешь доверять как себе, считать единомышленником, кто понимает тебя не только когда тебе хорошо, но и когда и почему тебе горько. Таких у меня только двое.

Э. Ты считаешь себя счастливым человеком, ты состоялась?

Р. Я никогда не задумывалась над этим вопросом. Я просто жила, работала, растила детей. Когда я их вырастила, оказалось, что надо помогать людям, особенно пожилым, что я и делала как на родине, так и здесь, и занимаюсь этим по сей день. Наверно, я состоялась. Почему "наверно", просто первую половину жизни занималась не тем, что хотелось делать, и только много лет спустя стала заниматься тем, что мне было по душе. Мне очень нравилось работать с пожилыми людьми, заниматься их проблемами, делать их жизнь интереснее, давать им (если не всем, то многим) ощущение своей значимости, помогать им ощутить вкус жизни. Ну представьте себе человека, оказавшегося в чужой стране, не знающего языка, нравов этой страны, не имеющего возможности куда-нибудь поехать, ограниченного весьма часто в средствах, ощущающего себя как бы в клетке, пусть большущей, откуда он не может вырваться по описанным выше причинам. Но ведь можно и нужно открыть ему доступ ко многому, помочь увидеть мир другими глазами. И я это делала. и была счастлива и людей вокруг себя делала счастливыми.

А если говорить о творчестве... Я все еще продолжаю это увлекательное занятие, я все еще пишу и публикую свои вещи и мне кажется, что моя лучшая и самая интересная вещь в прозе еще не 

написана. Да, это счастье - знать, что то, что ты пишешь, понравилось читателям. Когда-то одна читательница написала мне: "Благодарю вас, вы своими рассказами разжали обруч, сжимавший мою голову", а когда в письме от одной семейной пары я прочла, что моя книга "Один билет до Нью-Йорка" стала их настольной книгой и что ее прочли все соседи и друзья, я от волнения не могла вести машину: боялась не туда заехать.  

Э.  Какие люди оказали влияние на формирование твоей личности с первых лет? 

Р.  Школьная подруга моей мамы Вера Николаевна Шуберская, тетя Вера.

Когда родственники выставили ее из дома и ей негде было жить, мама пригласила ее жить вместе с нами - в проходной комнате московской коммуналки. Она была главным редактором многотиражки громадного московского завода резиновых изделий "Красный Богатырь". Глубоко образованный человек, она научила меня понимать и любить литературу, русскую и мировую. До сих пор помню запах только что изданных книг, принесенных тетей Верой, можно сказать, прямо из типографии, тогда это называлось "достать по блату", - Конан Дойль, Войнич, Жюль Верн, Голсуорси. И у нее я училась благородству поведения, умению не сводить счеты с теми, кто тебя обидел,  говорить о человеке не за спиной, а глядя ему в глаза.

Когда я ей сказала, что выхожу замуж, она, ни слова не говоря, сняла с руки часы и надела на мою руку. Она долго потом ходила без часов, купить было не на что. Редактор газеты, член Союза журналистов - и без часов...

Когда мне, девятнадцатилетней девчонке, предложили сообщать, кто из моих товарищей думает или собирается отбыть в Израиль (ты ведь комсорг цеха, в институте по вечерам учишься, кучу народа знаешь, просто обязана помочь), она была первым человеком, кому я об этом рассказала. Мне необходим был совет. Ее совет был: никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за что!!! Это навсегда сломает твою жизнь. Запомни мои слова! И я запомнила. Навсегда.

  Э. Кого ты считаешь человеком века, года, с кого хотела бы брать пример?

 Р.  Для меня человеком года, а точнее, человеком жизни, нравственным вектором (во многих отношениях) является моя дочь. И это не простые слова, поверьте. Я понимаю, что многие родители могут сказать и написать замечательные вещи о своих детях. И все-таки, все-таки для меня это так. Мне порой кажется, что мы поменялись ролями, что она мудрее, глубже, проницательнее меня. И к тому же у нее потрясающее чувство юмора, а это так важно! Ничего не надо объяснять. Все с полуслова понятно. 

  Э. Это правда, что администрация графства Эссекс в штате Нью-Джерси особо отметила ваш клуб - в ежегодном календаре на 1998год день 28 ноября официально был назван ДНЕМ ЕВРЕЙСКОГО КЛУБА АЙВИ ХИЛ. (так назывался ваш клуб)?

  Р. Правда. Конечно, это было совершенно невероятно. Просто мы много интересного и важного делали: выступали с концертами в госпиталях, школах, университетах, мы подружились с учениками из соседней школы, и они стали приглашать наших дедушек и бабушек к себе домой. (Программа "Усынови бабушку!"), мы посылали деньги больным детям Израиля, мы проводили фестивали этнической еды, куда приглашали наших разноязычных соседей - испанцев, индусов, поляков... Мы даже в офисе дома, где мы платили за квартиру, устраивали выставки картин художников Возрождения (брали копии из соседней библиотеки, 7 в одни руки). Я не могу всего перечислить, но когда одну очень старую женщину спросили, помнит ли она клуб и Раю, она очень оживилась и сказала: “Ну как же, конечно, помню. Ведь Рая - это наше прекрасное прошлое!).

 Э. Назови наиболее счастливые моменты в твоей жизни (не считая рождения детей, внуков, правнуков).

 Р. На этот вопрос надо долго отвечать. 

Когда-то в Москве известный специалист по проблемным детям сказал мне, что мой четырехлетний сын будет регрессировать в умственном развитии, это неизбежно (у моего сына аспергер), и я не спала всю ночь.

Спустя много лет, уже в Америке, президент Блумфилд колледжа в Нью- Джерси сказал мне: «У вас замечательный сын! Он самый лучший председатель студенческого правления нашего колледжа из всех, кто был до него, и он еще прекрасно учится. Мне сказали, что он пять раз был в книге лучших студентов Америки». И опять я не спала всю ночь.  

И еще. Однажды наш хор пригласили выступить на открытии только что построенного здания Еврейской Федерации Метровест в Випани, Нью-Джерси. В зале собралось около тысячи человек. Невероятное количество зрителей! Я очень волновалась. Мы ведь не профессионалы, мы просто любители. Концерт прошел прекрасно. Когда мы уходили со сцены, весь зал стоя провожал нас. Наш прекрасный аккомпаниатор, Леня Пиковский, шепнул мне, когда мы уходили со сцены: "Знаете, Раечка, мне в Харькове не всегда так аплодировали, честное слово!". Ночью я долго не могла уснуть от волнения. А утром увидела в окно горшки с прекрасными алыми розами, пятнадцать, по количеству участников. Их ночью привезли и оставили у меня на крыльце. Не могу передать, как счастливы были мои певцы. Подумать только, каждый из них получил такой прекрасный подарок! 

 Э. Как ты реагируешь на свою "известность"?

 Р. Спокойно. Мне не грозит всенародная известность. За мной не будут бежать по улице, не будут оборачиваться в метро, не будут останавливать на перекрестке, не нырнуть за мной в бассейн, чтобы попросить автограф. Значит, нормальный сон обеспечен, а это очень важно в наше тревожное время.

   Э. С какой выдающейся личностью из прошлого ты хотела бы встретиться (если бы это было возможно)?

 Р. В каждом вопросе тот, кто его задает, не сомневаюсь, подразумевает какой-то скрытый контекст. Ну а я, разумеется, имею в виду мой контекст. Я бы хотела встретиться с двумя замечательными людьми.

Я бы хотела встретиться с Лионом Фейхтвангером. Пусть ненадолго. И задать ему один единственный вопрос: он действительно "ничего такого" не увидел во время своего посещения Советского Союза в 1937 году?

Я хотела бы встретиться с героем одного из моих рассказов (это подлинная история), гениальным молодым художником Моше Готтлибом, который умер в 1878-м г. в возрасте 23-х лет. (Знаменитый польский художник Тадеуш Матейко называл Готтлиба "надеждой польской живописи").

  Э. О чем ты сожалеешь, чего уже не сможешь выполнить в жизни?

  Р. О том, что не сказала близким людям (их давно со мною нет), хороших, нужных, добрых слов, которые могли бы их порадовать, ободрить, согреть душу. Нельзя постоянно торопиться, ты можешь пропустить в спешке что-то очень важное. (Да, тебя называют энергичным, стремительным человеком, а это возможно, совсем другое). Моя мама пропадала в командировках, отец работал и учился, и меня с трехнедельного возраста растила няня Шура, неграмотная деревенская женщина, прекрасный человек, она вложила в меня часть своей души. Я выросла, она состарилась. Я ее очень любила, память о ней согревает мое сердце. Но теперь, годы и годы спустя я понимаю, как много должна была ей когда-то сказать, для нее сделать, а порой просто обнять, закрыть глаза, прижаться хоть на минутку. Это было тогда так просто, а сейчас так невыполнимо. 

     Э. Какие качества ты не любишь больше всего в человеке?

   Р. Зависть. Скупость. Бахвальство. Отсутствие чувства юмора.

   Э. Какие черты характера ты в себе не любишь?

   Р. Я обидчивый человек. Стараюсь изжить это в себе, да не всегда получается. Внешне, разумеется, это не показываю. Еще чего!    

РЕЗЮМЕ

  Когда я была в очередной раз в гостях у Раечки и мы, как всегда, делились впечатлениями и событиями в нашей жизни, позвонили в дверь.

- Извини, - сказала Рая. - Я на пару минут отвлекусь. Пришла медсестра, надо кое-какие бумаги подписать.

 Я оказалась невольным свидетелем этой встречи. Приятная женщина средних лет, сотрудница агентства по уходу, уложила бумаги в свой портфельчик, протянула, прощаясь, руку, улыбнулась, а потом, как бы решившись на что-то, сказала:

- Неужели вы меня не узнаете? Помните, вы всю нашу семью вместе с другими вновь приехавшими возили на экскурсии? Мы с вами по Гудзону плыли, в Пенсильванию ездили.Это было так интересно! 

Я видела, что Рая очень взволнована, этот разговор был для нее полной неожиданностью.

- Неужели вы это помните? Но это ведь было 20 лет тому назад!

Меня поразил ответ:

- Вас невозможно забыть. Вы ведь нам отдавали душу. 

Порой мы задаемся вопросом: почему в наше нелегкое время нам подчас так одиноко в окружающем нас мире среди множества людей. Мы неосознанно ищем плечо, на которое можно опереться, а то и выплакаться, глаза, посмотрев в которые, нам не хочется отводить взгляд, улыбку, на которую нам хочется ответить. Глубокомысленная фраза  неназванных ученых, которые выяснили, что общение с позитивно настроенными людьми повышает коэффициент нашей продуктивности, позитивности, умственной эффективности на 25%, улучшает сердечный ритм и т. п. Короче говоря, эта фраза - правда, а не выдумки. Таких людей, увы, немного, но, к счастью они есть. За них надо держаться, о них надо знать, их надо беречь.

Вот потому мне и захотелось, чтобы как можно больше людей, и не только в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси, узнали о замечательной моей давнишней приятельнице Раисе Сильвер не как о поэте и писательнице, а как о том редком человеческом экземпляре, встреча с которым – всегда счастье.