Владимир Павлович Эфроимсон: «Вавилов, – вовсе не трагический исключительный случай в российской истории, он одна из многих миллионов жертв самой подлой, самой бессовестной, самой жестокой системы. И систему эту зовут сталинщина. И вовсе он не умер в Саратовской тюрьме, - продолжал генетик, - от «упадка сердечной деятельности» (заключение врача Степановой), а сдох как собака от пеллагры, то есть от абсолютного голода»....

Куда ни глянь – везде национал-предатели, крымнашисты, рашисты, коммуно-фашисты, пятая колонна, палата №6, либерасты, ватники, дерьмократы, америкосы, православнутые, гейропейцы, соросята, кремляди и пропагандоны. Список этого язвительного и откровенно издевательского словотворчества можно продолжать, кажется, до бесконечности. В Фэйсбуке сторонники различных идейных фронтов обрушиваются на своих противников с нецензурными – или, как сейчас говорят в России, «обсценными» – тирадами...

Мой друг, тебя давно уж нет,
Но часто в тишине
Твой образ, словно лунный свет,
Является ко мне...

Главным в музыке для меня является ее способность глубоко проникать в человеческую психику. Я представляю музыку как некую живительную энергию, которую невозможно объять, но можно частично уловить и напитаться ею. Композиторы - это своего рода приемники, которые могут поймать вибрации бесконечного океана музыкальной энергии. Они отзываются на позывные той частоты, которая соответствует частоте их собственных психических вибраций. А дальше начинается процесс, который, я думаю, никто не сможет объяснить...

«Я подошел к окну, чтобы посмотреть, что случилось, и увидел, что море охвачено огнем, – рассказывал Пакито Осабель, выживший пассажир «Доньи Пас». – Пожар распространялся быстро, языки пламени были повсюду. Ни матросы, ни офицеры судна никак не реагировали на происходящее. Все требовали спасательных жилетов и шлюпки, но их не было. Шкафчики, в которых хранились жилеты, оказались заперты, а ключей не могли найти. Шлюпки сбрасывали в воду просто так, без всякой подготовки. Царили паника, бардак, хаос»...

Спасительный свет маяка обладал некой мистической силой. Не даром люди сложили столько легенд об этих прибрежных великанах. Осиновецкий маяк, рядом с которым я нахожусь, - тоже легендарный. Но легендой он стал не благодаря рассказам о призрачных кораблях, появляющихся на маяке привидениях, влюбленных, превратившихся в водных духов. То другая легенда, которую сложила сама жизнь. Его охранительный свет спас множество жизней не только в море-Ладоге, но и на суше, во время блокады...

Старое прозвище боцманов на флоте – «дракон». На ледоколе «Ленин» я впервые в жизни встретил живого боцмана - Александра Ивановича Мишина. Он был из старой гвардии и в своё время много лет ходил в Арктику на ледоколах. Ледоколы были маломощные и, идя в рейс, никогда не знали, вернутся ли они к концу этой навигации или придётся зимовать во льдах и ждать следующего года. С собой всегда брали живность: свиней и коров. Когда перед рейсом гнали стадо свиней по причалу на разные ледоколы, на боку каждой свиньи крупными буквами было написано название ледокола, для съедения на котором она предназначалась...

Старик размотал тряпицу и показал мне шар из слоновой кости. Я усмехнулся и говорю ему: «Велика важность, такие шары можно купить в любой сувенирной лавке», но он покачал головой и отвечает: «Да, купить можно, но вовсе не такие, как этот. Это уникальный шар, таких больше в Китае нет. Он сделан из цельного бивня мамонта во времена династии Минг, то есть около 400 лет назад, и в нём 29 шаров, один внутри другого. Никто никогда не мог сделать «Работу Дьявола» более, чем с 25-ю шарами, а здесь их 29. Этому шару, — говорит он, — нет цены и чтобы его спасти от японцев, он хочет передать его в русское консульство на сохранение»...

Лучшая из женщин, включая тех, кого уже не помню, привыкла во сне обниматься. Она кладёт на меня ногу. Потом вторую, как бы невзначай. Они холодные, а мой жар пропадает в никуда. Рукой цепляет за шею. Второй рукой как получится, за губу или ухо. Удав обнимает оленя с такой же любовью. "Какая надёжная и плотная фиксация" - думает олень на прощание. Я знаю мысли оленя, потому что часто их думаю...

В Ньютон Сити-Холле регулярно проходят фестивали искусств. В одном музыкальном событии под названием «Путешествие из Вены в Киев», я принял участие как аккомпаниатор двух прекрасных певцов – Ольги Лисовской и Руперта Бергмана. Ольга Лисовская, сопрано, обладает артистичностью и огромным темпераментом. Впечатляет диапазон и мастерство успешно исполненных произведений разных жанров. Руперт Бергман, бас-баритон из Австрии, был достойным ее партнером. Его Дон Жуан и Папагено очень харизматичны и полны энергии...

Все тут в плавках и в бикини,
волн о берег слышен стук,
водомеркою по сини
самолет скользит на юг...

Как Председатель уездной санитарной комиссии, Илья метался по городу с докторским чемоданчиком в руках, ругался с городничим из-за отсутствия необходимых лекарств и перевязочного материала, но везде встречал безразличие и непонимание. Особенно его взбесил ответ городничего на предложение приостановить торговлю, закрыть трактиры и присутственные места в целях изоляции людей. Услышав это, городничий вскочил со стула и рявкнул: «Как это народ не будет работать? Этак все обленятся и господами станут, потом заставь их снова работать! Пусть лучше умирают!»...

Летающими пауками заинтересовался в свое время Чарльз Дарвин, после того, как в 30-х годах XIX века ему на голову вдруг дождем посыпались с неба сотни тысяч пауков. (Ох, не хотелось бы оказаться на его месте!) Корабль Его Величества «Бигль», на котором великий натуралист совершал кругосветное путешествие, в это время находился в 60 милях от берегов Аргентины. То есть со всех сторон его окружала вода...

- Знаете? У меня от вас секретов нет. Участвуя в сделках, я понимаю, что мои визави арестовываются и сажаются. После судебных заседаний, конечно. В некоторых судебных процессах я вынужден участвовать. В качестве свидетеля. Думаю, многие из арестантов точат на меня зуб. От многих я слышал угрозы в свой адрес. Нам, техническим экспертам, огнестрельное оружие не полагается. Поэтому, боясь за себя, я ложусь спать с ножом под подушкой. Живу, можно сказать, в постоянном напряжении...