Впервые со Сталиным жизнь свела меня в 1936 году, в год Его конституции, хотя слова этого тогда я, естественно, не знал, мне было шесть лет. На майскую демонстрацию отцу – а его колонна шла первой у Мавзолея – райком разрешил меня взять. Сбор в полутьме, стояние, пробежка, опять топтание на час, и так бесконечно – даже таящий вафельный кружок был безвкусен, к тому же баян, взвизги, рев лозунгов, путаница палок с портретами, я был измочален задолго до Исторического музея...

Ирония была неразлучна с ним. Она помогала выжить, выстоять, но вводила в смущение тех, кто впервые общался с ним. Жизнь изрядно поработала над ним. Куда она его только ни бросала – на целину, где он работал шофером, затем в советскую армию, из которой комиссовался, отлежав несколько месяцев в психушке. В 60-е годы это было весьма распространенным путем избавления от армейской муштры. И на целине, и в психушке чудом был избавлен от смерти...