Проза

В последнее время мои зарубежные оппоненты часто стали вспоминать о теории параллельных миров. Дескать, пуссяне живут в параллельном мире, никого вокруг себя не замечают, а их глаза засорены, зашторены и зажалюзированы. Живут вслепую, работают наобум, женятся на авось, а спать ложатся с мыслью, что утро вечера мудренее. Нет, нет и нет! – вот всё, что я могу на это сказать. Никакой параллельности у Пуссии с остальным миром не существует. А существует одна пер-пен-ди-ку-ляр-ность...

Свободны ли мы? Мне представляется, что истина, как всегда, посередине. Некоторая свобода у нас есть, но очень ограниченная. А главное, всегда относительная. Мы не выбираем: появиться вообще на свет или нет; время и место рождения; родителей, дающих нам свои гены и воспитание, их бедность или богатство; среду обитания; где и с кем проходят детство и юность, когда закладывается характер; общество, в котором нам выпало жить, со всеми его достижениями и противоречиями. Еще тысячи факторов, которые невозможно учесть, влияют на молодого человека и делают его тем, кем он, в конце концов, становится в зрелом возрасте.

Мое детство было до неприличия благополучным. Вокруг происходили какие-то душераздирающие истории: пьющие родители побивали детей ремнями или чем придётся; нищие бабушки побирались в переходах или копались в мусорных баках; старшие сёстры становились проститутками, а братья – бандитами. А у меня...

Светочка, о которой пойдет речь, конечно же, в мире не одна. Светочек пруд пруди. Но суть в другом: как много на свете охочих дураков, готовых верно и преданно служить Светочкам. И дураки-то они не совсем дураки, а очень даже неглупые персоны. И их - как рыбешек в пруду. В Светочкины сети заплывают и рыбехи с извилинами. Почему так происходит - загадка. А мы любим загадки, иначе не были бы людьми, но я не Эдип, чтобы их разгадывать.

Однажды, теплым осенним вечером, когда лимонная луна веселилась в окружении легкомысленных звезд, а воздух пропитался сладким ароматом эвкалиптовых цветов, к Джиму подошел старый бездомный пес. Шел он, тяжело дыша, и прихрамывал на одну лапу. Это был рыжий с белым пятном на груди, боксер. В его грустных усталых глазах тлел мудрый свет.