Эмиль Дрейцер

В январе 2012 года в издательстве Seagull Press вышла книга Эмиля Дрейцера «На кудыкину гору: Одесский роман». Время действия этого трагикомического романа — конец 1970-х годов, время массовой эмиграции из бывшего СССР. Самые разные люди — невезучие и преуспевающие, бессребреники и подпольные миллионеры, изгнанники-диссиденты и жертвы этнической дискриминации — прощаются с любимым городом и направляются на Запад с короткими остановками в Вене и Риме. Первые попытки советских эмигрантов адаптироваться в свободном мире вызывают сочувствие и улыбку. В этом изобретательно сконструированном романе истории персонажей, одновременно трогательные и смешные, вплетены в структуру глав, поочередно написанных автором и одним из его героев. Главы из романа публиковались в журнале «Чайка», в газетах «Форвартс» (Нью-Йорк), «Вечерний Нью-Йорк», «Шалом» (Чикаго) и «Панорама» (Лос Анжелес).

- Я знала, что ты одержимый, когда за тебя выходила, но все-таки всему есть предел, - говорила Светлана Аркадьевна, вся подобравшись.

Они шли по «бродвоку», деревянному настилу вдоль берега моря; она отворачивалась время от времени от порывов ветра, и потому ее слова звучали резче, чем ей того хотелось. Полноватая блондинка с миловидным лицом и светло-голубыми, как в юности, не поддавшимися времени, глазами.

Жара. Раскалённый воздух над шоссе, уходящем в пустыню, недвижим. Время от времени, сверкая стеклами кабины во все стороны света, мастодонтом проплывает вагон-грузовик дальнего следования. Воздух начинает нехотя струиться, чтобы через несколько минут снова застыть.

Пребывание в римской гостинице «Мирамар» приближалось к концу. Вместе с другими эмигрантами, Борису надо было находить частное пристанище на то время, пока оформятся въездные визы в те страны, где принимали беженцев из СССР. Можно было снять квартиру в Риме, но это было дорого. Эмигранты селились в дачном поселке на берегу Тирренского моря

С этими словами одним дождливым утром в мой офис ворвалась высокая крепкой кости женщина средних лет и стукнула по письменному столу зонтом. — Простите, кто вы? — сказал я. — И зачем мне ваш муж?