Проза

Конечно, я знал, почему оказался на шоссе: из-за денег. Вся жизнь – погоня за длинным баблом. У меня была редкая тема по дошкольной психологии. Плюс всякие штуки, освоенные в мюнхенском детском центре. Какая тема – не важно. Важно, что за неё в середине девяностых платили зеленью. А складно выступить по ней в России умели четверо. И трое из них выезд за МКАД полагали ниже своего достоинства.

Меня часто спрашивают зарубежные эксперты, как, мол, так получилось, что Пуссия – страна поголовного интеллигентства. В других странах интеллигентов тоже немало, в каких-то больше, в каких-то меньше, но стопроцентного охвата населения этим замечательным явлением нигде добиться не удалось. Кроме Пуссии. И вот почему.

Не было никаких сомнений, что у всех четверых хорошее музыкальное образование. Исполнение их было безошибочным. И многие прохожие внимательно прислушивались, иные даже аплодировали артистам. А те играли, не бросая и взгляда на деньги в футляре. Казалось, исполнители просто занимаются культурным просветительством, приучая людей к классической музыке.

На Пасху Дон Агостино встал с постели и, еще слабый и бледный, вел службу. Читался текст Евангелия от Матфея, роль Спасителя взял на себя старый священник, Иудой был один из молодых прихожан. Люди, заполнившие церковь, замерев, словно в первый раз, слушали знакомую историю. Шла сцена "суда Пилата," и Валерия порадовалась, что за Христа читает старый священник, так просто и естественно произносил он слова. Дону Леонардо достались слова осуждения иудеев: "Кровь его на нас и на детях наших". Он их произнес так, что Валерии показалось, что церковь содрогнулась. Или это у нее самой закружилась голова?

Я сижу возле компьютера и смотрю шахматную партию. Я жду своего мужа. Я рада: он выиграл! Я печальна: он проиграл. Я жду своего мужа...

В Лансдейле состав может простоять очень долго, ожидая встречный поезд из Дойлстауна, иначе им не разминуться, колея-то одна. Никого это не огорчает, никто не торопится в Дойлстаун, все выходят в Лансдейле, оставляя на память кондуктору помятые, пробитые насквозь билеты.

1982 год. Поздний ноябрьский вечер. Пустая троллейбусная остановка. Дождя нет, но все кругом кажется мокрым и стылым. Я и мой школьный товарищ Евгений стоим навытяжку перед остановившим нас нарядом милиции. Они смотрят на нас настороженно, но без особой враждебности. Обычные два не очень молодых мента- казаха, которым довелось нести дежурство в этот промозглый вечер. Мокро и холодно, да и набегались они за день, видать, достаточно. Народу на улице практически нет. Я и Женька попались им после распития бутылки яблочного вина, рубль двадцать за бутылку неподалеку от нашей школы №41, что была тогда в Ленинском районе города Алма-Аты, столице Казахской ССР.