Проза

Где-то в районе 3-й авеню я зашла в польский продуктовый магазинчик. По-русски продавец не понимал. Что странно. В его годы все учили русский в польской школе, если он эмигрант. А по возрасту он был из родившихся после войны и уехавших не в военных вихрях тех событий. Я перешла на польский. Хоть и на украинский он благосклонно реагировал. Обсуждая, что лучше «golonka» или «medaliony z indyka», мы разговорились...

Позвал нас как-то Руслан в гости — меня и долговязого Вадима, который раньше в десанте служил, а ныне — инструктор по прыжкам с парашютом. Сидим за столом чинно и благородно в мужской компании. Руслан преисполнен солидного достоинства. На столе в пиалах его фирменный плов с нежной бараниной и неизвестными нам, простым канадцам российского посола, специями.

«Дорогие Любочка и Тонечка! Извините, что давно вам не писал. Был страшно занят. Дел в последнее время невпроворот. Операции, прием пациентов, потом совещание у начальства, срочные вызовы. В общем, кручусь, знаете ли...

До смерти Сталина, хотя этого никто не знал, оставалось три года. Мой сосед, друг и лейтенант госбезопасности Володя Осенев, когда мы с ним в ларьке у Покровских ворот выпили по сто граммов, упершись в меня глазами, сказал, чуть шевеля губами, что случайно видел список: "Рви когти"...

И вот приносят однажды Окорочкову секретные самолётные чертежи. Их ещё главный авиаконструктор на своём рабочем столе перекладывал с места на место, потом старший, после старшего – средний, пока очередь до Окорочкова не дошла. Младше Окорочкова в ЗАО «Шмыг» авиаконструкторов не было, поэтому передать чертежи для перекладывания с места на место кому-нибудь ещё Окорочков не мог. С тех пор Окорочков на работу не ходил...

Богатый человек, Тришкин, на досуге прочитал сказку Бажова про каменный цветок, ну и зацепила она его.
Хочу, чтобы перед моим домом каменный цветок стоял! - загорелся Тришкин. Он подбежал к окну, за которым робко блестело майское солнышко и мощно фонтанировал голубой кит помпезного исполнения: "Как раз вот тут, возле фонтана!"
Тут же Тришкин отдал приказ своим амбалам — разыскать человека, который смог бы осуществить его прихоть. И такой человек был найден. Это был местный скульптор абстракционист-натуралист-пофигист без имени, отчества и фамилии, все его звали просто — Мастер.