Проза

- Не приучай его к хорошему! - говорили мне, когда я стала молодой супругой. - Он привыкнет и вообще не будет ничего делать по дому! Будь умнее...

- Одни только вы с мамой Женей меня зовёте, - сказал Женя, - а все другие люди - Джэй Джэем! Почему вы меня «Джэй Джэй» назвали?
- Это само так вышло, - сказал Семён. – Видишь ли, мама называла Филю, а тебя называл я. Такой уж уговор был. Ну а я тебя назвал, как у нас и положено: в честь дедушек, которые давно умерли. Твоих прадедушек. Одного Ирма звали, это искажённое Иеремия, по-английски – Джереми. Другого звали Иосиф, по-английски Джозеф. Вот и получился ты: Джереми Джозеф… я и не думал, что выйдет: Джэй Джэй....

Давным-давно, когда еврейским детям ещё давали еврейские имена, в захолустном Немирове явился на свет младенец (впоследствии оказавшийся моим дядей), которого нарекли библейским именем Менаша. Ребёнок рано проявил музыкальные способности, с малолетства пиликал на скрипке, и даже закончил консерваторию по классу самого Ямпольского. Но выбрал всё-таки математику, поступил на Мехмат МГУ (тогда, до войны, ещё принимали). Родные называли его Мусей, друзья – Мишей. Перед самой войной у дяди Муси родился сын, Веня. Записывать мальчишку отправились всей мешпухой и там, в ЗАГСе, затеяли грамматический спор: как писать отчество, «Менашевич» или «Менашеевич»?

Наверное, несчастье чужим не бывает, и привыкнуть к нему не возможно. Глядя на ребенка, я прокручивала в голове пути ее дальнейшего развития. Прогноз был малоутешительным. Клиническая картина заболевания была сама по себе довольно-таки тяжела, а тут еще накладывались вторичные расстройства. Девочка росла лишенная материнского тепла и ласки, которые ей так были необходимы, пожалуй, намного больше чем здоровому ребенку.

Бронепоезд 69-14 стоял на запа́сном пути. Путей на станции Ново-Каховка было много, и только запа́сный был один. Паровозный машинист Матвей приходил к своему бронепоезду ежедневно, включая выходные и праздничные дни. Он проверял исправность узлов и механизмов согласно инструкции, и ставил отметку о проверке в бортовом журнале бронепоезда. Такая была у него работа. Ненормированная. Бронепоезд 69-14 не всегда стоял на запасном пути. В первый раз его поставили на него в 1924 году, после окончания гражданской войны. Тогда пулемёты и пушки бронепоезда ещё долго хранили в жерлах стволов пороховой запах, оставшийся после очередей и залпов по всякой белогвардейской сволочи и петлюровско-махновскому отребью.

На пороге стоял высокий молодой человек с лучезарной улыбкой. Не снимая улыбки, он протянул мне карточку, на которой большими буквами было написано «Полиция»...