Свободны ли мы?
Вопрос долговечнее, чем ответы на него, и переживет все ответы. Поскольку мне представляется, что нечестно, или бесцеремонно, или глупо с уверенностью утверждать что бы то ни было.
Мы испытываем чувство свободы, когда размышляем, колеблемся, выбираем. Но не иллюзия ли это чувство? Ведь решение в любом случае будет принято? Не является ли выбор, сделанный нашим сознанием, обусловленным? И не было ли это настоятельной необходимостью, рядящейся в одежды свободного выбора?
Философы, поддерживающие Декарта – свобода существует– или Спинозу – ее не существует, – противостоят друг другу, но победителя в этой битве быть не может. Почему? Потому что их оружие – аргументы, а не доказательства. Теория против теории. Результат: проблема остается.
Признаюсь: мне ближе сторонники свободы, такие как Кант или Сартр, поскольку мне в жизни, кажется, довелось проявить свою свободу. Вдобавок мне необходимо верить в свободу из соображений морали: иначе, если человек не свободен, не творец своих поступков, то есть не ответствен, исчезают основания для этики и правосудия; нет ни вины, ни заслуги. Порицают ли камень за то, что упал? Наказывают его? Нет.
Тем не менее, нуждаться в свободе из соображений морали еще не значит знать, что свобода существует. Постулировать свободу – то же самое, что продемонстрировать ее.
Вопрос остается.
Такова главная, сокровенная суть человеческого существования – жить, имея больше вопросов, чем ответов.
Эрик-Эмманнюэль Шмитт, Дневник писателя (Сб. «Концерт «Памяти ангела»).
Да, мы живем, постоянно задавая себе и ближним вопросы, на которые получаем весьма противоречивые ответы или не получая вовсе.
Тем не менее, каждый вопрос заставляет искать ответ, что мы и пытаемся делать по мере собственного разумения, – и в этом тоже проявление нашей свободы.
Итак, мне представляется, что истина, как всегда, посередине. Некоторая свобода у нас есть, но очень ограниченная. А главное, всегда относительная.
Мы не выбираем: появиться вообще на свет или нет; время и место рождения; родителей, дающих нам свои гены и воспитание, их бедность или богатство; среду обитания; где и с кем проходят детство и юность, когда закладывается характер; общество, в котором нам выпало жить, со всеми его достижениями и противоречиями. Еще тысячи факторов, которые невозможно учесть, влияют на молодого человека и делают его тем, кем он, в конце концов, становится в зрелом возрасте.
Мы выбираем: «кем быть?», «куда пойти учиться?», с кем дружить, кого любить, кого избегать, чем увлекаться, куда податься и т.д. и т.п. А также: «быть или не быть?», добро или зло, месть или прощение, вера или сомнение.… Всю жизнь человек совершает свой выбор.
«Не является ли выбор, сделанный нашим сознанием, обусловленным?»
Конечно, он обусловлен всеми перечисленными выше факторами. Это они, в известной мере, повлияли на нашу психофизиологию, воспитание, мировоззрение; на положение в обществе и картину мира. Причем выбор в первой половине жизни зачастую совершается почти вслепую: у нас еще не хватает жизненного опыта и знаний, т.е. необходимой информации, для принятия правильного решения. Отсюда столько людей, недовольных избранной профессией, браком, окружением. Надо обладать сильным характером, чтобы решиться на перемены, поиск, и начать все с нуля. В этом тоже – проявление свободы. И, естественно, ответственности.
«…если человек не свободен, не творец своих поступков, то есть не ответствен, исчезают основания для этики и правосудия; нет ни вины, ни заслуги. Порицают ли камень за то, что упал? Наказывают его? Нет».
Виновата ли бешеная собака в своем бешенстве? Нисколько. Но ее пристреливают, потому что она опасна для людей и других животных. То же можно сказать и об основании для правосудия: человек, нарушающий законы, опасен для общества. Его уничтожают (так поступали раньше), или изолируют на время, а то и пожизненно (так чаще поступают теперь). Можно считать, что преступник виновен, т.к. всегда есть выбор между добром и злом, и зло выбрано им осознано. А можно предположить, что его психика и воспитание таковы, что он не различает добра и зла, или считает добром все, что ему выгодно (так часто думают не только преступники).
Но удалить преступника из общества необходимо, а потому условно считают, что свобода есть, а значит, раз нарушил закон, то и неси ответственность. Так действуют фагоциты в заболевшем организме, поражая вирусы. Идет борьба за здоровье организма, будь то животное, человек или общество. То же касается и этики: в различных обществах в разные времена были свои представления о нормах правильного поведения, но основа всегда сохранялась, обеспечивая выживание групп людей.
Таким образом, свобода человека ограничивается с одной стороны уголовным кодексом, а с другой – его окружением. Семья, родные и близкие, друзья и товарищи, начальство и сослуживцы, соседи и сограждане предъявляют свои требования, ограничивая его свободу.
Чем меньше таких связей, тем свободней человек. Тем более он одинок. А много ли желающих жить в одиночестве? Человек, как известно, общественное животное. И он эту самую свободу (про которую так любят поговорить иные политики, радостно сбиваясь в партии) всегда променяет на «чувство локтя» и толпу единомышленников. А «кто не с нами, тот против нас».
Так кто же может быть свободным человеком?
«Свободным я считаю того, кто ни на что не надеется и ничего не боится» – сказал на заре цивилизации гениальный Демокрит.
Увы, кто из нас способен сказать про себя такое?!
Добавить комментарий