Двойник

stefan002.jpg

Мой дом стоит на пригорке. Я поднимаюсь по ступеням к парадной двери. Иду осторожно, ощупью-фонарь перед домом перегорел. «Утро-день-ночь-утро-день-ночь»,-проговариваю про себя. На верхнюю ступеньку выпадает ночь. На минуту задерживаюсь перед входом. Всматриваюсь в небо. Темный свод с прикипевшими к нему звездами. И следом таинственная перетряска в душе и облегчение, пусть мимолетное .

Тишина, выпавшая из ладоней ночи. Тишина разделяет нас. Там, в большом городе, где сейчас ты, у нее нет ни единого шанса. Там ветер и снег сцепились в бешеной пляске. И уличные фонари как огромные привидения, несущие в поднятых руках светящиеся желтые шары.

Вхожу в свое жилище, щелкаю выключателем. Вижу в зеркале в темной дубовой раме с рельефной резьбой стоящего в полный рост двойника. Неувязка в том, что он не вполне мой двойник. Это не имеет отношения к перемене местами правой и левой частей моего тела. У того, что в зеркале, жестче складки у рта, приметнее морщины на лбу. И щеки как опавшие паруса без ветра.

 Я считаю себя человеком наблюдательным, но потребовалось время, чтобы разобраться в этом. В гостиной стоит трюмо. Мое отражение в нем не вызывает сомнений, вопросов . И когда я смотрюсь в овальное зеркало в ванной комнате , то примирительно киваю своему близнецу, мол, такой, какой есть - время не красит. Надо было уловить эту разницу в отражениях в старинном зеркале и в других зеркалах в доме.

Есть еще любопытная подробность. Я родился левшой, но в детстве меня напористо переиначивали в правшу. В конце концов с точки зрения педагогов успех был достигнут. Я стал таким, как все прочие дети. Ирония в том, что мой зеркальный двойник леворукий. Он напоминает о моей изначальной природе. Это, конечно, не исключительное свойство антикварного зеркала, а справедливо для всякого. Но это так, к слову.

Когда я осознал, что старинное зеркало добавляет к моему отражению что-то свое, эта игра захватила меня. Поначалу это раскачивало мое любопытство , а позже превратилось в нечто вроде зависимости. И временами рождалось чувство, будто ступаешь по шаткому мостку над пропастью, а снизу обдает тебя запредельной стынью.

Я долго не мог забыть прощального пожатия рук. В нем запечатлелась развязка наших отношений. Но я понимал, что только самоотрешенность позволит мне отпустить тебя. И лишь у тебя есть привилегия распоряжаться собственной участью.

Зеркало отнеслось к твоему уходу двояко. Как я понял это? По тем подсказкам, что являлись мне. Они требовали толкования, больше интуитивного, чем рассудочного. Временами бывало особенно тяжело: недавнее расставание подбрасывает дров в топку воспоминаний в виде отпечатков эмоций, пережитых вместе, шлейфов жестов, запаха волос, тембра и модуляций голоса, делая их еще неукротимее.

Был день, когда я взглянул на себя в зеркало и невольно отпрянул назад. Я увидел, что глаза у меня не свои, но твои - я бы узнал их из сотен других. В них обрушиваешься как в стремнину и обо всем забываешь. Быть собой и отчасти тобой в одно время. Это напугало меня . На несколько мгновений у меня перекрыло дыхание, лицо побледнело, а на висках выступили капельки пота. Я схватился за ворот рубашки, раздернул его, отхватил себе пуговицу.

Когда я пришел в себя, то стал обдумывать происшедшее. Я склонялся к тому, что зеркало пыталось как-то примирить твою и мою версии нашего расставания. Возможно оно хотело сказать, что нет ничего окончательного. «Расстались мы, но твой портрет я на груди своей храню..» Будет новая привязанность, новая страсть, но то, что дарило нам счастье в прошлом, останется с нами. И выйдя за пределы физической смерти будет сопровождать нас и там.