Проза

В сэры меня посвятила пожилая женщина, одетая так же скромно, как английская королева Елизавета II, даже с ниткой жемчуга на шее. Я открыл перед ней дверь дома, в котором поселился через месяц после пересечения океана, придержал, она отметила мой жест благодарной фразой: -Thank you, sir! До этого я был «Гражданин», «Товарищ», «Мужчина», «Послушайте!», «Молодой человек», «Отец»...

Он решил сначала, что подарит Маргарите зайца, бирюзового, с огромными глазами, потом жена связала слона (то есть — научилась вязать), он решил, что слона, потом связала жирафа — он решил, что жирафа, бегемота, поросенка... Он менял решение с появлением каждого нового экземпляра, и, в конце концов, вернулся опять к зайцу, только на этот раз уже к фиолетовому — бирюзовый был «опытным образцом», с криво пришитой ногой, с вечно падающим ухом, а на фиолетовом жена уже набила руку (он и одежду всегда так выбирал - возвращался потом туда, где примерял первый раз). А что еще подаришь директору, женщине, молодой – моложе его на десять лет, симпатичной, у которой все есть?...

Шли девяностые. Аркадий Нетупский, по профессии математик, по натуре крути-вертела, а по зову души страстный книголюб, после Перестройки превратил своё хобби в книжный магазин, богатый редкими изданиями ещё более редких книг. Вместе с консультациями по аутентичности манускриптов и литературному - и не только - антиквариату дохода хватало на содержание двух квартир в Петербурге и дачи в «золотом загородном треугольнике». Его сосед по даче, Павел Карпенко, владелец двух пищевых комбинатов, пользовался серьёзной репутацией в Петербурге, Москве, и отдалённых уголках СНГ. Его «крыша» распространялась на всех членов его круга...

И было утро. Нежаркое майское солнце ласковым светом заливало площадь и густо высаженные по периметру клёны и липы. Джон Гарднер терпеливо переминался с ноги на ногу в толпе напротив Белого Дома, состоящей из пары сотен демонстрантов. В руках Джон держал небольшой белый плакат с аккуратно выведенными красной краской словами «Позор Трампо-нацистам! Прекратите издеваться над детьми иммигрантов!». Такие же или подобные плакаты, будто сделанные под копирку, находились у многих собравшихся...

Получив из военкомата повестку явиться на медкомиссию для призыва на военную службу, я немало огорчился. В тот год стали призывать на действительную службу офицеров запаса. Многих из них отправляли во Вьетнам, где они, прищурившись, защищали от американцев и их союзников режим дядюшки Хо, то есть Хо-Ши-Мина. Это была не моя война, дядюшка Хо был не мой дядюшка, и его наивная тяга к коммунизму мне были неинтересны. Да и прищуриваться не хотелось. Никакие логические, на мой взгляд, доводы чтобы НЕ служить в действующей армии советской властью в расчёт, разумеется, не принимались...

Я шла за ним, стараясь не отставать. После прошлогоднего падения это было трудновато, я просто выбивалась из сил. А он не шёл - летел, в руках он держал трость, довольно тяжёлую на вид. И время от времени подкидывал ее вверх и ловко ловил как жонглёр. Нет, она ему была нужна не для ходьбы. Глядя на жонглированье тростью, я думала, что сейчас мне не помешала бы моя палочка, с которой я ходила совсем недавно...