Мемуары

Сумерки сгущались, и мы явственно услышали уже такой знакомый гул. Где-то, наверное, не близко, а показалось - почти рядом, ухнула первая бомба. Люди выскочили из вагонов и врассыпную бросились в поле, стремясь залечь подальше от железной дороги. Я и мама с моим братишкой на руках тоже побежали, а бабушка с дедушкой, конечно, остались на нарах. Я бежал босиком по стерне, стремясь добраться до большого массива еще не убранной пшеницы. С перепугу почти не чувствовал боли. Во многих местах стебли были помяты, наверно, до нас здесь пряталось уже много народу....

У них было особое выражение глаз. А мне казалось даже – особый запах. И уж точно: особая походка. Это походка одиноких людей. Я сразу обратил на них внимание – много лет назад, когда только начал записывать рассказы советских евреев. Иногда это был всего лишь легкий всплеск слов и жестов – сбивчивые, как торопливый выдох, исповеди в очередях у американского и нидерландского посольств (последнее, как вы знаете, долго представляло в Москве интересы еврейского государства), затем – израильского консульства...

В результате того, что условно назовем "сталинскими репрессиями", погибло приблизительно 70-80% высшего руководящего слоя страны (эта цифра приблизительно одинакова для разных срезов этого слоя, будь то военные, партийные или хозяйственные руководители и объясняется, я полагаю, не столько тем, что, возможно, была задана "сверху", сколько процессами автоматического регулирования в обществе в целях самосохранения, типа "огонь пожирает огонь"); меня заинтересовало, а какие реальные потери понесло все население страны в результате известных исторических процессов конца 20-х - 30-х годов...

Конечно, оставаться одному — это даже неплохо, на день, два или три. Но четыре недели самому топить печь, варить каши и жарить картошку, согласитесь, мало приятное занятие. И я решился! Раз уж так складывается, то на зимних каникулах махну к ней! Сделаю сюрприз. А что!? По немецкому у меня твёрдая пятёрка! Да и вообще, побываю за границей, буду потом в классе рассказывать. Это вам не в мушкетёрской накидке с пришитыми крестами по актовому залу пару часов расхаживать...

В доме на Верхней Масловке мастерские были просторными, с высокими потолками и окнами во всю стену. Использовались они мультифункционально. В них создавали новые работы, хранили старые холсты, рамы и другие принадлежности. Иногда художники в них просто жили: раздвигали кушетку, готовили пищу на плитке и принимали гостей. У моего деда вечерами в мастерской собирались друзья поиграть в карты — «расписать пульку». Рассказывали, что он любил зазывать к себе молодых людей и вести с ними бесконечные беседы о французском искусстве, о секретах мастерства Сезанна, Моне и Ван-Гога...

В январе 1943 года в самый разгар Сталинградской битвы, для нас, "привилегированных" проводили елки в Колонном Зале. Огромная сверкающая елка, после "коптилок" и затемнения была уже чудом. Но война напомнила о себе. Дед мороз говорит о фашистских захватчиках, ужасах войны. Мамы плачут, одна падает в обморок. Начинаю плакать и я. Меня утешает Курочка Ряба...