Мемуары

Как-то он спросил, какой период я считаю лучшим в истории России, что повергло меня в нелёгкие раздумья, потому как я никогда прежде об этом не задумывался. И потом, что значит «лучший период»? Кроме того, мои познания в истории России дореволюционной были (и остаются) не только весьма поверхностными, но что, пожалуй, главное – мне не удаётся представить себя больше века тому назад портным в местечке, гусаром на коне или просто с тросточкой и в шляпе...

– Старпом! – прервал дискуссию Мастер. – Давай-ка «лево на борт», и подойдём поближе! Подошли поближе и снова взялись за бинокли. – Твою дивизию! – выругался капитан, разглядев на белом, длинном и круглом корпусе надпись крупными чёрными буквами: «US NAVY». Это была ракета...

Знакомство с Петром Николаевичем далось мне нелегко, шла я к нему не один день. В конце 50-х я задумала книгу об известном немецком исследователе и путешественнике Альфреде Вегенере. Погиб он в 1930 г. в Гренландии, где возглавлял экспедицию по исследованию ледового острова. Но в науку вошел прежде всего как создатель теории перемещения материков. В издательстве Географгиз договор согласились заключить при одном условии: у книги должен быть научный редактор, кто-нибудь из крупных отечественных геологов...

Мне выпала удача с раннего возраста и до его ухода из жизни находиться в одной обойме с ним и членами его семьи, что дает право периодически возвращаться к этой теме в своих текстах. Тем более, что они в определенном смысле различаются. Что касается семьи Шварца, то связь с ней не прерывается по сей день. Его внучка Маша Крыжановская - моя подруга. Разделенные Атлантическим океаном, мы часто общаемся, причем в наших разговорах присутствует имя ее деда. Более того, Маша напрямую связана с увековечением его памяти...

И вот 1950-й год и арест. Обвинения стандартные: «троцкистка», «антисталинистка», «враг народа». Приговорили ее к 10 годам, выслали в лагерь в Потьму. Ну а дальше Надеждиной, можно сказать, повезло: вернулась она в Москву в 1956-м, отсидев «только» шесть лет. О своих зэковских годах вспоминать Надежда Августиновна не любила, ничего не рассказывала даже друзьям, даже самому близкому человеку — племяннице Лере. И всё же подробности её жизни в неволе дошли до нас. Дошли в стихах...

В середине пятидесятых годов отца отправили в служебную командировку в ГДР для обмена опытом с немецкими судостроителями. Командировка длилась месяц. Из-за границы отец привез помимо всего прочего авторучку "Паркер". В это время его работа над докторской диссертацией была в самом разгаре. И как бы это было ни смешно, значительную трудность, которая его все время раздражала, представляло отсутствие в продаже хорошей авторучки и качественной писчей бумаги...

Класс ушел уже в соседнее, снарядное отделение, где расположен весь боевой запас крейсера, как я, чуточку дома охотник (и балбес, не забыть бы), решил проверить на ощупь схожесть стреляющего устройства с ружейным патроном и показать заодно его приятелю. И потащил "патрон" из тугого войлочного гнезда. И вытащил уже, но патрон вырвался из моей руки и начал падать на металлическую палубу. Я не зря сказал "начал падать". Потому что пошла замедленная съемка происшествия. Патрон медленно, как в воде, опускался к палубе, медленно кувыркался в воздухе, он приближался к блестящей металлической плите, сейчас он ударится о броню...