Проза

Татьяна первой вошла в номер, да так и замерла с чемоданами в руках:

— Вот это да... Ты взгляни, какой вид! Вот это да...

Стейси тоже посмотрела в окно, но восторга не выразила:

— Ты на какой кровати спать будешь?

И тут же принялась распаковывать свой багаж. А Татьяна не могла отвести взгляд от окна, завороженная видом этой огромной, мощной реки, несущей на себе подтаявшие льдины — остатки недавнего ледохода. Противоположный низкий берег терялся в тумане, и речная ширь, казалось, уходит за горизонт.

— Мам, чего ты стоишь? Давай переоденемся и поедем.

Продолжение. Начало в N3 [182].

— За что! — вскрикивает мама так, будто ей всадили нож в сердце, по самую рукоятку. — За что его зарезали!

Хотя по ситуации тут ожидается вопросительная интонация, у мамы она не выходит. Она не просит. Она требует предъявить доказательства, почему ее сын не заслужил медали. Требует тем полным нехорошего дрожания голосом, каким Отелло, уверенный в том, что никакого доказательства верности у Дездемоны нет, требует предъявить ее платок, подсунутый ему коварным Яго.

Раскинув руки, он долго лежал на нагретом песке и бездумно наблюдал за игрой легких, почти невесомых облаков. Наконец ему надоело. Он встал, потянулся до хруста в суставах и медленно зашагал по береговой кромке, переступая через спутанные пряди бурых водорослей и обмякшие студенистые тела выброшенных на сушу медуз.

Окончание. Начало в №19 (1-15 октября 2010 г).

Моня Цимес, привалившись спиной к шершавой холодной известняковой стене, в который раз пересчитал патроны к нагану. Пересчитывать их было ни к чему, патронов как было шесть штук, так и осталось, но занять себя чем-то следовало, и он пересчитывал. Минуты утекали одна за другой, втягивались в подземелье, исчезали в нём бесследно, и их становилось всё меньше, а через час, когда истечёт срок ультиматума, не останется совсем.

В Бруклине, в математической школе для одарённых детей шёл урок алгебры. Это был класс учеников выше среднего уровня во всех отношениях — как в смысле их возраста, так и в смысле их прогресса в освоении наук. У мальчиков начинал ломаться голос, девочки начинали брить подмышки, и все они шагнули в постижении математики так далеко, что наизусть знали таблицу умножения до четырёх. Теперь они с упоением погружались в холодные глубины алгебры. Они уже усвоили, что если a = b, то b = a, и это придавало им чувство избранности и приближения к абсолютной истине.

Нынешнее лето, как и прошлое, Юлия Добровольская, профессор русского языка в итальянских университетах, переводчица-итальянистка, автор многочисленных словарей и учебников, а также автобиографической книги "Постскриптум", главы из которой, посвященные Гражданской войне в Испании, печатались в "Чайке", проводит в гостях у монахинь-салезианок на озере д'Орта. Ей с ними хорошо — в кельях для гостей нет той духоты, что досаждала в Милане, да и монахини стали для нее своими, ей с ними легко.