Люди и время

Волей случая я оказалась хранителем картин архитектора, художника Бориса Иосифовича Талесника. Он ушел из жизни 15 лет назад, через год будет 90 лет со дня его рождения. При его жизни не было выставки его картин. В доме архитекторов в этом году приняли 4 картины на весеннюю выставку, но эта выставка длилась всего 5 дней со вторника до субботы. Разве кто-то их увидел? Фотографии этих картин я Вам посылаю...

1 апреля 2017 года в американском городе Талса, штат Оклахома, на 85 году жизни умер поэт Евгений Евтушенко. Поэт прожил долгую жизнь, пережив друзей-поэтов из знаменитой плеяды: Роберта Рождественского, Андрея Вознесенского, Беллу Ахмадулину, Булата Окуджаву.  Его стихи «Над Бабьим яром памятников нет», «Наследники Сталина» когда-то прогремели на всю страну и сделали поэта глашатаем правды в Советском Союзе...

Мирный план Рейгана был отвергнут израильтянами по простой причине: он подразумевал участие в переговорах ООП, не признающей право Израиля на существование. Они же тогда отвергли еще один мирный план. План Госсекретаря Шульца. Отвергли просто потому, что Шамир вообще не признавал никаких переговоров по мирному процессу, прекрасно понимания, что любое мирное соглашение, даже самое лучшее, приведет к тому, что надо будет сделать территориальные уступки. «Да что у нас, сибирские пространства, чтобы мы отдавали свою землю», - говорил он....

Булата Окуджаву я увидела в доме Стасика Рассадина. С моим мужем Геной Красухиным, или Генкой, как Булат его называл, они были знакомы давно – встречались в литературной студии «Магистраль», в Домах творчества. В трудную для Булата пору Гена написал и сумел опубликовать в журнале «Вопросы литературы» яркую статью о творчестве поэта. Если мне правильно помнится, это была полемическая статья – в ответ на неприязненные заметки Ст. Куняева, который находил в стихах Окуджавы неточности, ошибки, прямую безвкусицу...

Однажды он приехал ко мне, привез печенье. Я хорошо помню это печенье, - он угощал меня им, когда я приезжала интервьюировать его для газеты по искусству. Кухня была единственной в доме комнатой, в которую проникал свет. Я представляла, что здесь его мать готовила для него русские деликатесы. Остальное было в полумраке опущенных жалюзи и задернутых занавесей. Быть может, так было в память тех двадцати лет, в течение которых он не мог писать. Он был художник. Он изображал вещи, которые нравились в Америке. Он носил ковбойские сапоги и джинсы...

Сказать по правде, очень удивительны мне все последние российские события и высказывания по их поводу. Из событий самое большое удивление вызвало расследование Алексея Навального. Не ожидала. Наверное, я наивный человек, но, ей-богу, эти дворцы и виноградники в Тоскане, да еще приписанные к благотворительному  фонду, да еще у второго лица в государстве, того самого, который еще недавно призывал население «держаться» при том, что денег на это население у государства нет, мне это показалось жутью, отвратительной безвкусной комедией.

Сначала задуман небольшой концерт. Будет играть Святослав Теофилович и читать Дмитрий Журавлев. Они дружили. Приглашенных человек десять, мы устроились в зале рядом, тут рояль, ждем еще гостей, звонок в дверь, Нина Львовна идет открывать, слышна иностранная речь, возвращается в комнату с двумя японцами. Концерт начинается чтением Журавлева: несколько текстов Зощенко, стихи Пушкина и вдруг «в память об Анне Андреевне»...