Авторский Блог: Леонид Шаров

Это случайно увиденное и услышанное мною интервью, конечно, не стоило бы упоминания. Отловил я его на телеканале, который ведет уехавший на Украину бывший лидер телеканала НТВ Евгений Киселев. Собеседником его был некий американский гражданин советского происхождения, примечательный тем, что сделал в США впечатляющую (по мнению Киселева) военную карьеру. Интервью как интервью. Дежурный набор банальностей, обличающих российскую политику....

В нескольких минутах ходьбы от нашего поселка расположена скромная наша достопримечательность – больница. Построили ее полтора века назад. Стараниями той части российского общества, которая с энтузиазмом принялась воплощать в жизнь знаменитые реформы Александра Второго. Вот и стоит. В одном из коридоров по стенам развешаны портреты всех главных врачей. Портреты плохонькие, написаны сравнительно недавно, никто для них, конечно, не позировал – за основу взяли старые фотографии. Но лица у всех главных врачей – прекрасны!

«451 градус по Фаренгейту» Рея Бредбери я прочел в незапамятные времена. Понимая, что читаю классику, сильных чувств я тогда – каюсь – не испытал. К событиям, описанным в романе, к самой идее я отнесся отстраненно. Все-таки я жил в стране, где КНИГА считалась сокровищем, во всяком случае непререкаемой ценностью. Я лет, наверно, до десяти искренне полагал, что «положить деньги на книжку» означает накопление этих самых денег исключительно для приобретения книг. Горький в каждой библиотеке призывал любить книгу. И, видит Бог, Россия следовала этому завету.

Вот одно из моих самых жутких воспоминаний.  Служу я в армии. Как-то поутру замполит наш велит всем построиться и говорит… Смысл сказанного доходит до нас с трудом, но все-таки доходит. Ну то, что в нашем гарнизоне есть общеобразовательная школа, мы знали и без него… Но, оказывается, школяров в ней не только заставляют учить таблицу умножения и спрягать глаголы, их еще принуждают играть в «Зарницу»...

Когда-то, еще при Советской власти, попал я в состав делегации, направляющейся в Америку. О, это было замечательное, теперь уже почти забытое время. Наконец-то зачуханные, замордованные люди получили возможность вырваться в неведомый мир. Ей Богу, было в этом что-то жюльверновское. Но в вечер накануне отлета, когда всем выдавали заграничные паспорта, мне в вожделенном документе было отказано. Я не удивился: в делегации царил дух оголтелого дарвинизма. Однако, было мне очень обидно...

У нас принято ругать телевидение.  Вот, скажем, недавно ляпнули Познер с Литвиновой непотребные реплики по поводу выступления в «Минуте славы» парня-инвалида, так наша общественность, позабыв распри, обрушилась на них и останкинскую башню этаким единым цунами. И вроде как гнев-то праведный, а задумаешься – бессмысленный...

Включил телевизор только потому, что случайно узнал: на канале НТВ в программе «Правда Гурнова» будет обсуждаться вопрос о возвращении смертной казни.  Когда-то я (и как юрист, и как журналист) посвятил страшной этой проблеме немало времени… Началось с того, что мне дали прочитать несколько прошений о помиловании приговоренных к смерти. Меня обожгло. Долго я потом не мог прийти в себя....

Намедни на высоком уровне решено было запретить родителям называть появившихся на свет ни в чем не повинных малюток разными странными и откровенно мерзкими именами. А не то, говорят, пошло по Руси какое-то жутковатое поветрие – этакий парафраз на тему заполошных первых годов советской власти.  В интернете обнародовали кое-какие образчики откровенно дурацких имен...

Да-да, именно сказку – не Кафку. Впрочем, и Кафку тоже – сто лет без него не обходимся. Надо сказать, вполне конкретную сказку – многим знакомую еще с пеленок: «Приключения Чиполлино» Джанни Родари. Ее было не обязательно читать: существовала блестящая радиопостановка, по ней сняли замечательный мультфильм. Как известно, Родари был коммунистом итальянского розлива, потому его сказка отличалась острой социальной направленностью...

Впервые это состояние души «обнаружил» Николай Васильевич Гоголь – на то он и гений. Я всегда возвращался к избранным местам из «Ревизора», но в последние годы раз за разом останавливаюсь на одном из них.  Вы, конечно, помните: Хлестаков принимает уездное чиновничество, в числе прочих, самыми последними, – Бобчинского и Добчинского.