Недели за полторы до Нового года Роспотребнадзор во всеуслышание запретил продавать спиртосодержащие жидкости технического предназначения. Сроком на тридцать суток. В былые времена этот чиновничий взбрык расценили бы как идеологическую диверсию со всеми вытекающими подробностями. А как же! Ведь тем самым государство официально признает, что россияне в массовом порядке пьют разнообразные стеклоочистители и средства для мытья ванн. И я другой такой страны не то, что не знаю, я ее и представить-то не могу.
Понятно, что причиной запрета стала трагедия в Иркутске. Там после употребления некоего моющего средства под невесть откуда взявшимся названием «Боярышник» замертво полегло более семидесяти человек. И более ста двадцати остались безнадежными инвалидами. Власть всполошилась. Провели ураганное расследование. Выяснили: в этот самый «Боярышник» изготовитель вместо технического этилового спирта влил спирт метиловый. Получалось, что если бы негодяй оставил технологию прежней, то ничего бы страшного и не случилось – откушали бы мужики нормального средства для мытья ванн да и разошлись бы по домам. Впору цитировать Высоцкого: «Ведь если водку гнать не из опилок, чего б нам было с семи бутылок».
Понятен и тридцатидневный срок запрета. В стране аккурат начинался знаменитый российский пьяный новогодний марафон. У нас ведь как… Народ начинает квасить строго под католическое Рождество, после которого накатывает волна корпоративов и тотальных пьянок на рабочих местах. С Новым годом все ясно. Потом поспевает Рождество православное (выходит, Христос рождался дважды). За ним – старый новый год. Крещение. И, наконец, день смерти Ленина (раньше пили в силу государственной скорби, нынче пьют за избавление страны от вечно живого с его единственно верным учением).
Вообще употребление нашим населением всякой химической мерзости имеет свою, немалую историю. Веничка Ерофеев с его знаменитой «Слезой комсомолки» только прикоснулся к ней. А я еще в глубокой юности наблюдал, как на заводе работяги пили «Бориса Федоровича» - клей БФ-12, и «Полину Ивановну» - политуру. Знал я и технологии приготовления этих напитков: требовалось немного марганцовки, чуть побольше соли, более-менее чистая тряпка и сверлильный станок. В армии в день выдачи трех рублей восьмидесяти копеек солдатской зарплаты казарма благоухала зубным эликсиром, огуречным лосьоном и укропной водой. Видел, как мужики в подмосковной пивной пользовали дихлофос (средство от клопов и тараканов): они пшикали им в кружки с пивом – одного пшика было недостаточно, два могли спровадить человека в морг, нормой считалось полтора… Ей Богу, поедание ядовитой рыбы фугу было менее рискованным занятием.
Простите за цинизм, но иркутское побоище всего лишь одно из множества подобных инцидентов. Много лет я каждую неделю прочитывал информацию о криминальных событиях по всей России – так называемые тассовки. Уверяю вас, не часто выпадали недели, когда не приходило сообщение об очередном отравлении спиртными суррогатами. Даже запомнились кое-какие названия: «Троя», «Белоснежка», «Изумруд». Люди гибли десятками. Уже тогда была известна цифра: примерно пятнадцать тысяч сгинувших в год. Ставших инвалидами никто не считал. И по масштабам иркутская трагедия (еще раз простите за цинизм) вполне сопоставима со случаем, когда на станцию (не помню уже какого города) пригнали цистерну с надписью «спирт»; к ней тут же выстроилась очередь страждущих; были сорваны пломбы и крышка; бидоны и канистры полнились желанной субстанцией, которая оказалась метиловым спиртом; на следующий день вся округа выла истошными бабьими голосами.
Но сюда надо приплюсовать всех, кто погиб из-за пьянок – раздавленных на дорогах, сгинувших в несчастных случаях на производстве, получивших инфаркты и инсульты, убитых пьяными, кончившие жизнь самоубийством. Счет пойдет на сотни тысяч.
Жуткое это явление объясняли просто: водка все время дорожает. К хорошему вину мало кто приучен. Плохое не дает нужного эффекта. Объясняли еще и так: Горбачев ввел почти сухой закон, купить водку – целая проблема, гнать самогон – долго, вот и принялись трудящиеся травиться всякой дешевой и доступной гадостью. Но такого рода объяснения лежат на поверхности. Тут бы задаться вопросом: почему столь непотребно, мучительно, самоубийственно пьют в России? Вплоть до потери инстинкта самосохранения.
И, знаете, этот вопрос не оказался риторическим! В ходе обсуждения иркутских событий многие ответили на него вопросом же: а что еще в России делать? Это герои и героини чеховских пьес прекраснодушничали: будем же работать и тогда увидим небо в алмазах. Потом их, постаревших вместе с детьми, сожрала революция. При Сталине людей гнали на работу гудками, страхом опоздания, а многих и под конвоем. При Хрущеве и прочих генсеках люди делали вид, что трудятся. При нынешней власти огромное число людей ничего уже не изображает. Государству не нужны квалифицированные рабочие, инженеры, изобретатели, специалисты, ученые, да и врачи с учителями постольку поскольку. Скажу больше: огромное число россиян терпеть не может работать. Но это другая история…
Вот представьте. Среднестатистический российский город. Основой его жизнедеятельности был большой завод или комбинат. И что-то там производилось… Но выяснилось, что продукция эта никому не нужна. Да тут еще грянула приватизация. И не стало завода. А куда податься мужику, который только и знал, что клепать какие-нибудь детали. Нет в городе подходящей работы, вообще никакой работы нет. И в соседних городах нет. А куда податься человеку, который завел собственное дело, начал было как-то подниматься, а его хрясть налоговая, хрясть бандиты с милицией, хрясть оборзевший банк. И нет уже бизнеса. Одни долги. Тоска! Депрессуха. Хоть в петлю лезь… Что делать? Ничего другого мужик не знает, как пойти в магазин. Затовариться дешевой, да хоть бы и паленой водкой. Авось, до утра тоска отпустит. Только утром так навалится, что последнее из дома утащишь, от детишек оторвешь, лишь бы снова в забытье. И года хватит, чтобы спиться, чтобы перейти на копеечный «Боярышник». А уж про тех, кто живет в деревнях, говорить страшно.
Ясное дело: власть ныне предержащим нужен вконец спившийся народ, народ-деградант. Им, собственно, управлять не надо. А заботиться – ну, может, самую малость. Сбавь цену на водку – все враз падут на колени и полезут, отталкивая друг друга целовать руку. Помнится, Андропов так и сделал, при нем выпустили относительно дешевую водку. Она так и называлась, без затей: «Водка». Моментально в алкоголической среде из этого названия сделали аббревиатуру: «Вот Он Добрый Какой, Андропов». А ежели будут перебои с акцизным спиртным, так народишко найдет, что выкушать. В России бытовая химия (вспомним Салтыкова-Щедрина) еще и для того, чтобы ее пить.
А вот когда действовал горбачевский сухой закон (при всех его идиотских перегибах), когда люди в СССР реально стали меньше пить, случилось то, что случилось. Никогда наше общество не поднималось до таких высот самосознания и осознания окружающей гнусности, никогда люди не собирались на миллионные митинги, никогда судьба страны так сильно, впрямую, не зависела от народа.
Короче: чем меньше трезвых людей, тем спокойней. Действительно, с двадцатимиллионной армией алкоголиков у власти можно держаться неопределенно долго. Ну а после… Как говорится, после хоть потоп.
Что ж… Тридцать дней запрета на продажу спиртосодержащих жидкостей технического предназначения пройдут. И что? Россия, конечно, страна дремучая, но не настолько, чтобы не пользоваться бытовой химией. Значит, опять будем ждать сообщений с фронтов бесконечной войны государства с народом.
