Искусство

Театр снимает с «классики» патину времени, делает ее интересной современному молодому зрителю. Причем вовсе не за счет ставших, увы, привычными переносов действия в другое время и место, переписывания сюжета или превращения драмы в мюзикл, а путем проникновения в ткань произведения, находя в нем нечто такое, что созвучно сегодняшнему дню. Это ли не эксперимент?

В молодости был он вторым после Олега Николаевича. Олег № 2. Олег Павлович. Лет на десять моложе, был не по годам мудр и грамотен, знал, как вести себя во всех случаях жизни, потому отвечал в театре за линию партии, чему плохо способствовало плутовское выражение лица и широкая улыбка, да и звали его между своими уж очень по-домашнему: Лелик. Как и Олег Николаевич, был он прирожденный лидер, воспитатель актеров, создатель театров. Но выяснилось это позже, когда уже Олег Николаевич сходил со сцены...

При первом быстром взгляде на картину мы, прежде всего, воспринимаем цвета, как, например, на этой картине Кандинского. Известно, что художники, особенно модернисты, пользовались цветами как средством достижения эмоциональных эффектов. Художники знают, что основное значение в живописи имеет цвет, который сам по себе часто является переносчиком смысла. Интересно то, что неоднозначность восприятия нами цвета, открытая художниками интуитивно, прямо доказана в нейрофизиологических экспериментах. Эта неоднозначность как раз и является одной из главных причин разной реакции на одну и ту же картину у разных зрителей, и даже у одного и того же зрителя в разное время...

Представьте, белоколонный зал, напоминающий античный храм, на заднике сцены помещается величественный орган. В положенное время на сцену вышел артист в черном концертном костюме с белой манишкой и уверенным, слегка насмешливым взглядом окинул публику, которая через несколько минут окажется в полном его владении, покоренная его энергетикой. Артист не просто читал стихи, а играл небольшие сцены, миниатюры. Движения авторской, актерской души сделали нас лучше хотя бы на время спектакля. Константин Райкин увлек, затянул, заманил нас, зрителей, в некую игру.

Некрасивость и абсурдность войны взяли на себя смелость показать на сцене Санкт-Петербургского Александринского театра в спектаклях «Швейк. Возвращение» и «Мамаша Кураж и ее дети». Оба спектакля оформлены графично, в качестве базового тона выбран цвет мокрого асфальта. Красный цвет как элемент оформления, с одной стороны, привлекает внимание к кульминационным моментам, с другой - является прекрасным декоративным штрихом, вносящим завершенность.

Я помню нескольких великолепных Гамлетов - Иннокентия Смоктуновского (1964 г.) , Владимира Высоцкого (1971 г.). Хорош и Мэл Гибсон, но это уже 1990 год. Всем им было около тридцати, и все они играли Гамлета-юношу. И это несмотря на Шекспира, у которого ясно сказано, что Гамлету 30 лет (довольно почтенный возраст для шекспировских времен), что он «тучен и отдышлив». Нет, наш Гамлет всегда молод, он отделился от Шекспира и стал жить самостоятельной жизнью...