Ольга Трифонова-Тангян

В 1928 году Нюренберг посетил Шагала и его жену Беллу вместе с женой и дочкой. Шагал работал над книжными иллюстрациями по заказам галериста и коллекционера Амбруаза Воллара. Дела его шли неплохо, но он далеко не всем был доволен. В этот визит Нюренберг привез своему другу подарок из Москвы — журнал «Прожектор», в котором была опубликована его статья о Шагале с иллюстрациями...

В доме на Верхней Масловке мастерские были просторными, с высокими потолками и окнами во всю стену. Использовались они мультифункционально. В них создавали новые работы, хранили старые холсты, рамы и другие принадлежности. Иногда художники в них просто жили: раздвигали кушетку, готовили пищу на плитке и принимали гостей. У моего деда вечерами в мастерской собирались друзья поиграть в карты — «расписать пульку». Рассказывали, что он любил зазывать к себе молодых людей и вести с ними бесконечные беседы о французском искусстве, о секретах мастерства Сезанна, Моне и Ван-Гога...

Художник, скульптор-анималист, писатель Иосиф Константиновский прошел сложный жизненный путь. Он занимался несколькими вещами одновременно и для каждого рода деятельности выбирал отдельный псевдоним. Обосновавшись в Париже, как скульптор он выбрал себе имя Джозеф Констан — на французский манер, а как литератор подписывался Мишелем Матвеевым — подчеркнуто по-русски...

Федеру было ясно, что ждало его впереди. Три месяца вместе с другими арестантами он провел в пересыльном лагере Дранси, где создал серию портретов узников и собственный автопортрет с желтой звездой. Автопортрет Федер написал примерно за две недели до своей гибели. Ему хотелось запечатлеть людей перед лицом смерти и одновременно вселить в них надежду, что они не исчезнут бесследно...

Заглядываю в Старый город. В чайхану. Надо прощаться со всеми этими живописными уголками. Все это через десяток лет исчезнет. Вид потрясающий. Старик с лицом короля. Жесты. Как пьют чай, едят. Живые «Будды»...

Сегодня ночью была облава. В 3ч. ночи постучали в окно. Милиция. Два милиционера и узбек какой-то. Хозяин впустил. Они уже знали все обо мне. И мне ничего не оставалось, как соглашаться со всем тем, что соседи им передали. Держались грубо. Забрали документы и предложили сходить во 2-ое отделение. Там в отвратной форме начальник 2-ого отделения учинил мне допрос. Я ему в мягкой, почти заискивающей форме рассказал о себе, о больной Полине. Начальник выслушал. Глаза были подобны двум кусочкам льда. — Итак. Ваша национальность? — Еврей! Зачем это Вам? — Распоряжение Союза, что Вам следует выехать из Ташкента в 24 часа...