Парижские друзья художника Нюренберга. Часть 3. Оскар Мещанинов (1884–1956)

 

A.Modilyani_1917._Oskar_Meshchaninov.jpg

Скульптор Оскар Мещанинов родился в 1884 году в Витебске (Белоруссия). В 1905–1908 гг. он учился в Одесском художественном училище, где подружился с Нюренбергом и Федером. Окончив училище, он сразу уехал в Париж и записался в Академию Жюлиана. Позже он работал в ателье известного французского скульптора Жозефа Бернара, последователя Огюста Родена.

Мещанинов рано начал выставляться в парижских Осенних и Весенних салонах, а его скульптуры сразу привлекли внимание. Успех не вскружил ему голову, он поддерживал товарищей, предоставляя им свои связи. Мещанинов имел широкий, открытый характер, много сил и души вкладывал в дружбу. Во время Первой мировой войны в его мастерской подолгу жил его соотечественник Сутин, не имевший денег на собственное жилье. Нюренберг писал:

Его доброта покоилась на двух принципах: на чувстве сердца и чувстве ума. Он любил людей всех видов и умел их завоевывать на долгие годы.[1]

Писатель Б. Носик называл Мещанинова «общественником».[2] В книге воспоминаний «Одесса – Париж – Москва» Нюренберг давал ему похожие характеристики: «прославленный гид, искусствовед и оратор», «заседание открыл наш неутомимый вожак и оратор Оскар Мещанинов», «первым, как всегда, выступил Ося Мещанинов».

В 1911 г. Мещанинов привел Нюренберга к своему наставнику, Жозефу Бернару, чтобы он мог понаблюдать за процессом работы. В результате Нюренберг написал о Бернаре очерк для «Русского вестника». Статья, переведенная на французский язык приятелем Нюренберга, писателем Виктором Финком,[3] Статья Бернару понравилась, и в знак признательности он подарил ее автору три своих рисунка.[4] Когда Нюренберг в 1913 году сильно заболел, он перебрался в ателье Мещанинова на улице Санте, 32. Мещанинов нашел ему хорошего русского врача — доктора Островского, который любил художников и за лечение не брал с них денег, а художники дарили ему свои картины, отчего у доктора образовалась удивительная коллекция.[5] Доктор Островский поставил Нюренберга на ноги противотуберкулезной прививкой и мясными экстрактами, но при этом настоятельно посоветовал временно уехать к семье на Украину, чтобы окрепнуть и после этого вновь вернуться в Париж. Чтобы собрать деньги на обратную дорогу, а также на подарки и приличную одежду, Мещанинов помог Нюренбергу организовать уличную выставку-продажу его картин. Для получения разрешения на продажу, требовались разные формальности, включая снятие отпечатков пальцев в полиции, и Мещанинов водил Нюренберга по всем инстанциям.[6]

Благодаря известности и общественному темпераменту Мещанинова французское правительство стало привлекать его как эксперта ко многим этнографическим исследованиям. В 1919 г. его посылали в Бирму, Сиам и Камбоджу, а в 1927 году включили во французскую экспедицию в Индию для изучения скальных храмов VI–VIII веков. Собранные им артефакты пополнили экспозиции парижских музеев. Мещанинов и сам сделался коллекционером восточного искусства, в частности, кхмерской и индийской скульптуры.

Во второй половине 1920-х Нюренберг собрался снова посетить французскую столицу,теперь уже по направлению А.Луначарского — для чтения лекций о Советском искусстве. Мещанинов подключил все свои связи, чтобы облегчить Нюренбергу получение французской визы, о чем он писал в письме Нюренбергу:

                7, Allee des Pins

Parc des Princes

Boulogne-sur-Seine

Tel.: Boulogne 10-11

Париж, 1926 г.

Дорогой друг!

Вот уже почти неделя, как каждый день собираюсь тебе писать. Поверь не находил ни одной свободной минуты, а так как моя модель утром не приходит, решил написать тебе пару слов и выслать рекомендательные письма, которые наконец собрал. Я сейчас очень занят, заканчиваю большую статью, и, при том, мне предложили новую художественную миссию на Дальнем Востоке, которую я, конечно, принял и к которой начал серьезно готовиться. Я улетаю в сентябре сего года сначала в Америку, оттуда в Японию, а затем в Китай. Как видишь, поездка не маленькая. Тебе, вероятно, известно, что в 20-м году я уже выполнил такую миссию в Камбодже, Бирмане и Сияме. Эту миссию я выполнил очень хорошо и даже издал небольшой альбом о камбоджийской скульптуре. Обо всем этом расскажу лично, т.к. ты собираешься снова сделаться парижанином. Что касается твоей просьбы, так вот что я мог сделать. Я обратился к одному моему другу, у которого есть друг, который в Москве состоит секретарем в Французском посольстве. Я его попросил написать и попросить его способствовать в получении тебе визы. Он ему написал, о чем меня известили письмом, которое тебе пересылаю. В этом письме ты узнаешь, что имя этого господина Monsieur L.Carran, ты сейчас же к нему с этим письмом отправишься, и я уверен, что он многое может сделать для тебя. Прилагаю также рекомендательные письма для консула от Бернара и от меня, как французского подданного.

Большое спасибо, что хочешь дать в России знать обо мне как о скульпторе. Я, конечно, ничего против этого не имею, а наоборот мне будет приятно, так как в России обо мне давно не писали; хотя мне передавали, что в русских журналах появлялись статьи, но о которых я не знал и не читал. Я тебе высылаю вырезку из немецкого журнала со снимками, а также вырезку из газеты «Комедия». Об одном прошу – меня избавить писать о себе и о своей скульптуре, чего терпеть не могу. Я нахожу, что я достаточно тружусь над своей скульптурой и совершенно неспособен изображать ее в литературной форме. Из этих нескольких репродукций, среди которых есть и последняя работа, ты увидишь, что я хочу в своей скульптуре, мне будет приятно.

Твой Ося.

Когда Нюренберг вновь оказался в Париже, Мещанинов искренне старался помочь старому приятелю устроиться и закрепиться во Франции:

По совету Мещанинова я дал на жюри две работы: «Инвалид» и «Крымский пейзаж». Больше двух работ любого художника, даже члена Осеннего салона, жюри не принимает. Спустя несколько дней я получил от Мещанинова поздравительную пневматичку: «Сердечно поздравляю двойным успехом. Принятием твоих вещей на выставку, а тебя в члены Салона. Обнимаю. Целую. Твой Оскар. Вечером в «Ротонде» будем пить красное вино за твой успех».

Впечатление такое, точно у меня выросли крылья.

Париж, 1928.[7]

В ответ на постоянную заботу о себе Нюренберг предложил Мещанинову свои услуги по устройству выставки его работ в Москве, адресовавшись к другу, заведующему отделом Третьяковской галереи, Виктору Мидлеру. Мещанинов был рад этому предложению и прислал Нюренбергу несколько снимков своих работ из иностранного журнала. Тот использовал фото в качестве иллюстраций к своей статье «Творчество скульптора О.Мещанинова»,[8] которая была опубликована в 1928 году и приурочена к открытию московской выставки «Современное французское искусство».

Oskar_Meshchaninov_1922_Chelovek_v_cilindre.jpg

Есть свидетельства того, что Мещанинов приезжал в Советский Союз на открытие выставки и посетил Москву и Ленинград. Одна из его скульптур хранится в Третьяковской галерее. Нюренберг утверждал, что это был дар,[9] а искусствовед А.Толстой писал, что приобретение:

В период подготовки московской выставки в Советской России побывал О.Мещанинов, который сам привез свои работы, выполненные в лаконичной, обобщенной манере: бронзовые «Мужскую голову» (31,5 см), «Человека в соломенной шляпе» (57,5 см, 1921), «Человека в цилиндре» (105 см, 1922) и фигуру «Девушка с цветами» из камня (150 см, 1923–1924). Предпоследняя из перечисленных работ была приобретена ГТГ.[10]

Среди друзей Мещанинов славился великолепным вкусом. Неслучайно портреты Мещанинова по его инициативе писали выдающиеся мастера своего времени: Сутин, Модильяни, Ривьера. Дом около Булонского леса в Париже он заказал построить начинающему архитектору Ле Корбузье:

Мы всегда верили его благородному и возвышенному вкусу и удивлялись его безошибочным оценкам… Часто я себя спрашивал: откуда в этом витеблянине такая высокая культура искусства?[11]

Далее Нюренберг вспоминал:

Будучи в 1927 году в Париже у моего друга, старого парижанина скульптора Мещанинова, я обратил внимание на висевшие на стене пять великолепных натюрмортов. По композиции, цвету и письму они очень напоминали работы Сутина. Я ему это сказал.

— Да, — ответил Мещанинов, — ты не ошибся. Это работы Сутина. Ранние.

Снимая их со стены и близко их показывая, он с гордостью сказал:

— Сутина я начал покупать первый, когда его еще не понимали. Барнсу тогда Сутин и не снился. Так что, друг мой, открывателем Сутина следует считать Мещанинова.[12]

H.Sutin_1924._Skulptor_Oskar_Meshchaninov.jpg

В 1925 году по заказу двух скульпторов, О.Мещанинова и его земляка Ж.Липшица, в пригороде Парижа Булонь-Беланкур на перекрестке аллеи Искусств и Сосновой аллеи была построена двойная вилла. Это было третье строение в Париже тогда еще малоизвестного архитектора Ле Корбюзье.[13] Во время пребывания во Франции в 1927–1928 гг. Нюренберг регулярно навещал там своего друга:

Часто езжу к Мещанинову. В Булонский лес. Сын витебского портного неплохо устроился в Париже. У него на самой опушке Булонского леса собственный двухэтажный особнячок, построенный знаменитым Ле Корбюзье. Гениальный архитектор построил этот (первый в Париже) особнячок в 1923 году, когда фамилия Ле Корбюзье ассоциировалась со словом «безумие».

У Мещанинова большая коллекция работ Утрилло, Сутина, Модильяни и Кремня. И индусской старинной скульптуры. За чашкой кофе мы вспоминаем нашу лучезарную юность. Мещанинов здесь имеет большие, влиятельные связи. И обещает мне дружескую помощь. Поживем — посмотрим.

Вчера он мне показывал свои работы. Гипсы и мраморы. Ося был и остался скульптором с большим, утонченным вкусом. Влияние Парижа и Жозефа Бернара чувствуется сильно и ярко.[14]

Villa_sproektirovannaya_Le_Korbyuze_v_prigorode_Parizha_Bulon-Belankur_dlya_O.Meshchaninova_i_Zh.Lipshica.jpg

В своих мемуарах Нюренберг упоминал, что Мещанинов был любителем и знатоком русской классической музыки. В ателье он заводил патефон и слушал пластинки с записями Чайковского, Мусоргского, Глинки, Стравинского и Прокофьева. Он даже женился на пианистке, дочери известного дирижера Купера. Таким образом, у него появилась возможность ежедневно слушать дома прекрасную музыку.

Во время Второй мировой войны Мещанинов (как и его сосед по вилле Липшиц) эмигрировал в Америку, где получил американское гражданство и остался до конца своих дней, а после войны часто посещал Париж и не раз выставлял там свои работы. Он имел персональные выставки в Нью-Йорке (1944) и Лос-Анджелесе (1955). Мещанинов умер в июле 1956 года в Лос-Анджелесе.

На родине— в Белоруссии — творчество Мещанинова долгое время было забыто и мало известно. Лишь в 2015 году Белгазпромбанк купил на аукционе одну из его последних работ — на тему бессмысленных, невинных жертв войны:

Белгазпромбанк приобрел у частного коллекционера бронзовую скульптуру Оскара Мещанинова «Мужчина с мертвым ребенком» (1952 год). Это первое возвращенное в Беларусь произведение всемирно известного скульптора, родившегося в Витебске в 1884 году.[15]

Oskar_Meshchaninov_1952._Muzhchina_s_mertvym_rebenkom.jpg