Проза

- «Гироскопический эффект – это сохранение направления оси вращения свободно и быстро вращающихся твердых тел, сопровождаемое при определенных условиях, как прецессией, так и нутацией». Записали? Молодая строгая учительница физики обвела класс тяжелым взглядом. - Всё поняли? Десятки пар глаз глядели на нее с тупой унылостью...

Так и читали знаменитые чтецы - мажорно, празднично, радостно, не оставляя места для разгадывания чего-то скрытого, тайного... И мне очень нравилось их исполнение. Но вот однажды читаю пьесу о Пушкине - "Медная бабушка" Леонида Зорина. Вокруг её постановки во МХАТе большой шум тогда поднялся, хотелось узнать в чём там дело. И вдруг натыкаюсь на такой эпизод: вечно куда-то спешащий поэт на ходу просматривает текст нового стихотворения, а это как раз "Зимнее утро", и обнаруживает ошибку...

 Александр Печерский, руководитель и организатор восстания, после войны был арестован как предатель, но отпущен, так как за границей уже знали его имя. Работал администратором театра музкомедии в Ростове-на-Дону, потом уволен в связи с делом врачей и больше пяти лет не мог найти работу. Научился вязать варежки и продавал их на рынке. Другого дохода он не имел. Пенсию не заслужил. Был приглашен в Польшу на открытие памятника жертвам Холокоста в Собиборе, но его не пустили. Обиду проглотил молча. Никуда не уехал, жил тихой жизнью и тихо умер 1990 году. Его именем названа улица, но... в израильском городе Цфат...

И она кинулась к нему, как девчонка, со всем нерастраченным пылом однолюбки, Татьяны Лариной, которой, кроме ее Онегина, никто, ну совсем никто, не нужен. И даже бедный чудесный Атолл был только блеклой копией, подменой! А нужен лишь этот - необыкновенный, яркий, чудовищный, старый, облезлый, обладающий все тем же невыразимым обаянием...

 Тебе что, некуда деньги девать? — спросил мой друг Вилли, увидев, что я отправляюсь за покупками в магазин натуральных продуктов. — Я тебя знаю, ты там наверняка будешь покупать всякие органические продукты, без гормонов, без пестицидов. Всю эту дорогую хрень, которую там продают чтобы таким лопухам, как ты, пудрить мозги и на вас наживаться. Вот ты на меня посмотри, какой я молодец, кровь с молоком, причём заметь — не органическим. Я, в отличие от тебя, покупаю только самые дешёвые продукты, а на лекарства вообще не трачусь...

Я давно знал этого яркого режиссера, даже помогал ему чем-то в начале его пути. Он был мне симпатичен, но это стремление к лидерству в любой ситуации немного утомляло и раздражало. Вот и теперь он явно перебирал - шумность поведения зашкаливала, становилось неловко за него. Хотелось как-то притормозить, изменить ситуацию, но как - я не знал. А рассказчик был в ударе. И уже известные артисты, тоже сидевшие в буфете, стали косо посматривать в его сторону - здесь так вести себя было не принято...

Одно только и остаётся в нынешнем моём, довольно-таки невразумительном положении: «роскошь человеческого общения». Вчера снова два часа проболтали с Эзрой. Казалось бы, о чём мне, сыну учителя, внуку раввина, профессору психиатрии, рассуждать с простым кузнецом, необразованным, словно дитя природы, притом на 24 года меня старше – а в нашу пору и десять лет целую эпоху составляли. Когда говорю «старше», подразумеваю тамошний год рождения. Здесь-то все мы – молодцы удалые, удальцы молодые: кому тридцать, кому сорок, а некоторым дамочкам так и по восемнадцать («Токи-токи из гимназии», говаривали в пору моей предреволюционной юности). Проще сказать, с каким возрастом сам себя отождествляешь, на те года и выглядишь. Не считая детей… только это совсем уж печальная история…