Проза

Летать в Россию было интересно: с каждым визитом она менялась, становилась другой, чем-то лучше, чем-то хуже. В 93 году рейсы из России были забиты эмигрантами: евреями, немцами, новоиспечёнными бизнесменами, усыновлёнными детьми, русскими женщинами... . А в Россию летали... - да кто только тогда не летал в Россию: и свидетели Иеговы, и мормоны, и ортодоксы, и авантюристы всех мастей. Были и русские люди, которые, устроившись на Западе, летали в Россию либо по делам, либо на отдых. Я стал некоторых узнавать, разговаривать с ними, делиться мыслями о «приобретённом и потерянном».

Во Францию он попал через несколько месяцев. Луначарский не стал его удерживать, видимо, поняв всю серьезность идейных расхождений. Рисунок Кипренского теперь, как в детстве, висел над его кроватью в маленькой парижской мансарде. Франс оказался собакой редкой старофранцузской породы. Знатоки восхищались формой его ушей и красивым золотистым окрасом.Но главное, Николай Аристархович обрел в нем весёлого и надежного друга...

Что еще разнило нас? Я был неисправимый мечтатель, полный идеями, которые выплескивались из меня ежедневно, как ежедневно выпекают хлеб или доят коров. Соня была реалисткой и пыталась смотреть на мир, отбросив розовые очки, которыми я пользовался частенько. Мы были разными, но в нас обоих созревала любовь. Она созревала, как созревает абрикос в пропитанном зноем июне. Тяжелый, сочный плод уже был готов сорваться с ветки...

Многие знакомые прервали с ними всякие отношения. Некоторые сослуживцы и соседи перестали здороваться. Думаю, этим дело не ограничивалось, каждый день на службе давался отцу с трудом. Он не выдержал и подал рапорт об увольнении из армии. Через два дня его вызвал к себе начальник Академии генерал-лейтенант Антон Владимирович Герасимов.Пропущенный адъютантом, отец строевым шагом вошёл в огромный кабинет, отрапортовал о прибытии и как положено, стал по стойке смирно около двери. Генерал, сидя за столом, молчал, изучая лежащие перед ним бумаги. Через пару минут он поднял голову и скомандовал...