Блоги

На днях (15 декабря по новому стилю)прошел незамеченным день памяти одного великого, но, увы, малоизвестного русского поэта - Василия ПЕТРОВА (1736 - 1799). Главные авторы русской поэзии восемнадцатого века, на мой взгляд, - Ломоносов, Петров, Державин...

18-го декабря - день рождения Юрия Владимировича НИКУЛИНА, чудесного и выдающегося актера (не только комического, но ведь и трагического - вспомним "Сорок дней без войны"!). И заслуженно - всенародного любимца. Но всё проходит, как ни горько. Пришли и ещё придут иные поколенья.

Имел возможность ознакомиться с восторженными заметками одного приятеля, занимающего видный пост в интернациональной организации автодорожников (по ее заказу я, между прочим, составил антологию "Поэзия дороги" - От поэтов Шумера и древнего Египта до наших современников). Речь в этих очерках идет об автопробеге по дорогам Кыргызстана (надеюсь, защищенных от разгильдяйства, ибо перед хорошо памятными мне тамошними бездонными пропастями малейшие признаки разгильдяйства не просто неуместны, а смертоносны).

Через год после премьеры «Зимних грез» Чайковского, в 1869-м, в Петербурге была исполнена Первая симфония Александра Порфирьевича Бородина. Вокруг произведения никому не известного 36-летнего композитора разгорелись страсти. Музыкальные консерваторы были настроены заведомо враждебно. Ведь Бородин входил в тот самый, ненавистный им, кружок молодых музыкантов, который Стасов окрестил Могучей кучкой и который проповедовал идеи решительного обновления музыки, ратуя за самобытный русский музыкальный стиль. Дирижировал симфонией глава кружка — Милий Алексеевич Балакирев.

Случится забрести в Елисеевский магазин, куда ныне очереди не существует. И в этом триумфальном зале Царицы-Гастрономии, хоть на миг отвлекшись от чарующего зрелища изобильных витрин, устремишь взор к люстре. Тут-то и вспомнится время салона Волконской.

Протекший день Святого Апостола Андрея Первозванного, особо чтимого русской православной церковью, напомнил о его удивительном боговдохновенном странствии по северным землям, где еще только предстояла столетия спустя возникнуть Древней Руси. И вдруг попутно вспомнилось одно стихотворение Леонида Мартынова.

Завтра день рождения Л. И. Брежнева. Эта эпоха уже давно стала историей. Мы сейчас не на советской кухне за выпивкой и вольнолюбивым русским разговором. И вот я уже не хочу говорить худого о времени, которое осенено этим именем. О времени в общем сносном, "вегетарианском" (выражение Ахматовой). О времени стабильности, социальных гарантий, многих успехов и провалов, открытий, посадок, губительных ошибок.

15 декабря день памяти, а 17 декабря день рождения Константина Яковлевича ВАНШЕНКИНА (1925 - 2012). Не дожил двух дней до дня рождения...Вспомнить о нем с благодарностью побуждают меня прежде всего личные причины. Некогда,на заре туманной юности, будучи командирован профкомом литераторов на совещание молодых московских писателей, я вытянул золотой жетон - попал в семинар К.Я. У меня нет сомнений, что в любом другом семинаре мои стихи не имели бы успеха.

«Училку» играет Ирина Купченко. Играет беспощадно к себе, к своей женской сути. Все мы помним актрису в роли учительницы в картине «Чужие письма» - строгую, умную, но такую привлекательную... Режиссер Алексей Петрухин и Екатерина Асмус (автор сценария) побоялись «острых углов», остро начавшийся, с невероятной интригой – «училка», вооруженная пистолетом, отобранным у ученика, простреливает ему руку, а затем берет класс «в заложники», заставляя под дулом пистолета отвечать урок по истории сегодняшней России, – в итоге он приближается к фарсу по неправдоподобности решения конфликта....

С горечью сознаю, что уже не успею прочитать хотя бы все основные произведения мировой литературы (пусть к пресловутому "списку Бродского" и решился бы сделать необходимые, по-моему, добавления). И вообще читать стал, увы, меньше. Не то, что в отрочестве, когда в день выходило несколько сот страниц (впрочем, по совести говоря, весьма разного сорта).

6-го декабря - день памяти Матильды Иосифовны КШЕСИНСКОЙ (1872 - 1971), выдающейся русской балерины, еще более замечательной польской красавицы, в юности связавшей свою судьбу с царствовавшей династией и оставившей глубокий след и в истории и в литературе.

Вот в этом году исполнилось 100 лет старейшему и главному по табелю о рангах, по былой квалификации редакторов почти академическому советском издательству - "Художественная литература", выросшему из баснословного и овеянного легендами Госиздата (все это, конечно бы стоило пересказать и в прозе, но я не шестирукий Шива, и, как сказал придирчивому кинорежиссеру Маяковский, снимавшийся в фильме"Барышня и хулиган", разумеется, в роли хулигана: "Я в крайнем случае могу стихи писать!").

В Москве с протекающими в ней "поэтическими бьеналле" и с разнузданностью наросшего презрением к истинной поэзии прошли незамеченными и 120-летие и совсем недавний день памяти киевлянина Николая УШАКОВА. Всё же вдогонку несколько стихотворений старого конструктивиста (у него еще немало превосходных и нет плохих)... Сколько-то лет назад мне прислали антологию русской поэзии Украины (вообще говоря, русская поэзия неделима, и местонахождение поэта не столь важно). Я вновь и вновь убеждаюсь, что стихи Ушакова были и остались лучшим, что могло бы явиться в подобных изданиях.

"Великие вехи забываем!" - в романе "Двенадцать стульев" сокрушался советский профсоюзный работник, которому предстояло за один день встретиться с тремя побирающимися "сыновьями" лейтенанта ШМИДТА. Между тем имя легендарного отставного лейтенанта, подавшего с капитанского мостика сигнал "Командую флотом! Шмидт" и название крейсера "ОЧАКОВ" в том или ином освещении, но навсегда остались в отечественной истории.

Редко кому удавалось с такой покоряющей непосредственностью передать в музыке противоречивую, изменчивую жизнь человеческой души. В этом смысле Чайковский такой же гениальный психолог, как и его современники Толстой, Чехов, Достоевский. Чутко воплотил он сложную эмоциональную атмосферу 70—80-х гг. позапрошлого века: тревожные сомнения, мятежные порывы и мечты, мучительные поиски идеала. Уже в ранней, насквозь лиричной Первой симфонии слышатся раздумья о цели, смысле жизни. Чувство и мысль композитора прикованы к жгучим вопросам бытия, к проблемам жизни и смерти, личности и общества, мечты и действительности, радости и страдания.