Ирина Чайковская – Вера Чайковская
Ирина Чайковская. Вера, наконец-то в Питере, в издательстве Лимбус Пресс, вышла твоя книга о Кипренском*. Можно назвать ее многострадальной, так долго ее мурыжили и не печатали, но здесь претензии к другим издательствам... Почему она несколько лет не издавалась? Можешь объяснить?
Вера Чайковская. Действительно, книга написана несколько лет назад. Предназначалась для малой серии ЖЗЛ, был договор с издательством. Но когда книга уже была написана, выяснилось, что малую серию прикрыли.
Мне предложили увеличить монографию до большой серии, в сущности, вдвое. Я отказалась. Кстати говоря, в большой серии уже был издан том о Кипренском Ивана Бочарова и Юлии Глушаковой. А я специально просила малую - большие книги по искусству я стараюсь не писать, как не пишу романов, а только рассказы или повести.
Видимо, это «особенности дыхания». К тому же, я уже сказала то, что хотела, а подливать «воды» и специально раздувать объем не хотелось. Со словами: «Халтуры не пишу» забрала ее из «Молодой гвардии» и отдала в Лимбус Пресс, где уже прежде выходила моя проза. Там книга дожидалась гранта, но в конце концов, как я понимаю, вышла без него. Во всяком случае, в начале книги это не отмечено.
И.Ч. Книга называется «Орест Кипренский. Дитя Киприды». Как ты определишь ее жанр? Это биографический роман? Или все же исследование с элементами беллетристики? Ведь то, что ты называвешь в книге интермеццо – вольный отлет от фактографии, – встречается в ней довольно часто.
В.Ч. Хотелось, чтобы это был биографический роман, но я старалась как можно больше ссылаться на источники. В книге много полемики с устоявшимися в литературе мнениями, я пытаюсь на некоторые нерешенные проблемы взглянуть по-другому, шире, объемнее, в контексте личных особенностей художника и его внутренних обстоятельств. Хотелось, чтобы эта биография была не сухой и холодной, а лирической, эмоциональной, как всегда лирически окрашено и пронизано эмоциями творчество самого Кипренского.
И.Ч. Поясни, пожалуйста, вопрос о происхождении художника. Я не совсем поняла: он был незаконнорожденным сыном российского крепостного крестьянина с немецким именем Адам Карлович Швальбе. Откуда же взялась фамилия Кипренский?
В.Ч. О спорах вокруг происхождения Кипренского я много пишу. До сих пор до конца не ясно, кто был его отцом - помещик Дьяконов или его крепостной, управляющий имением, лютеранин Швальбе. Мне хотелось обратить внимание на важность этой загадочной личности, а именно Швальбе, в жизни Кипренского, в его творчестве и самоощущении. Фамилию Кипренский, судя по всему, придумал именно он, как и «заморское» имя – Орест, что сразу выделило мальчика из круга остальных детей семейства. Первоначально фамилия писалась «Кипрейский», но я даже не стала рассматривать существующую в литературе трактовку этой фамилии, будто бы происходящей от растения «кипрей». И в первоначальном варианте звучит имя Киприды, которое вполне согласуется с избранным Швальбе античным именем Орест.
И.Ч. Орест учился в Петербургской Академии художеств, мечтал об Италии, мечтал страстно. Но какой-то злой рок стоял у него на пути. Из Академии каждый год уезжали «пенсионеры» - студенты «на стажировку» в Италию. Проводили там 2-3 года. Почему ему это не удавалось?
В.Ч. «Злой рок» действительно мешал художнику попасть в Италию, тут были самые разные обстоятельства - от исторической обстановки до отъезда заграницу той, которая обещала ему пенсион (Елизаветы Алексеевны, жены Александра I). Но так выковывается характер! Кипренский от своей мечты не отступил и в конце концов попал в долгожданный Рим.
И.Ч. У художника был приятель, помещик по фамилии Томилов, Кипренский написал с него и его жены несколько портретов. В их имении он часто останавливался. По-моему, ты неспроста все время их сравниваешь – Кипренского и Томилова. В чем для тебя главное отличие этих двух современников?
В.Ч. Да и сам Кипренский, как мне кажется, себя с Томиловым сравнивал. В «Автопортрете» 1828 года, как раз перед новой поездкой в Италию, он мог впрямую сравнить свой облик с изображением приятеля (или уже мнимого приятеля?), написанного им тогда же. Тот совсем «скукожился» и погас, а Кипренский полон надежд и сил. Что значит творческий огонь и желание встречи с оставленной в Италии невестой!
И.Ч. Ты много пишешь о том, что Кипренский любил изображать поэтов. Видел в них родственные души? Батюшков, Жуковский, Пушкин...
В.Ч. Одна из важных тем книги - портреты поэтов. Мне кажется, что поэты были в сознании художника особым образом выделены, так же, как и дети,- российские, итальянские, дворянские, крестьянские - безразлично. И те, и другие для Кипренского поистине «лучшие» люди, образцы для подражания.
И.Ч. Ряд русских поэтов можно дополнить поэтом польским – Мицкевичем. И тут мне бы хотелось, чтобы ты рассказала об одной картине, чье название Кипренскому пришлось сделать вполне нейтральным «Читатели газет», а изображены на ней были... Дальше слово за тобой.
В.Ч. Ну, лучше прочесть мою статью, где подробно говорится о картине «Читатели газет в Неаполе» (1831) - «Адам Мицкевич в зеркалах Кипренского и Пушкина». Она, кстати, публиковалась в вашем русско-американском журнале «Чайка» (от 20 сент. 2020), а также в московском искусствоведческом журнале «Собрание» (за апрель 2021). Споры о том, кто изображен на картине, не утихли до сих пор. Я придерживаюсь мнения, что на ней изображены лучшие польские поэты - романтики той поры - Адам Мицкевич и Зигмунд Красинский, а также еще один поэт - Антоний Одынец, близкий друг Мицкевича.
Изображен на картине и представитель знатного польского рода - граф Александр Потоцкий, военный и филантроп. Известно, что три поэта путешествовали в это время по Европе и заезжали в Италию. А Кипренский изобразил их в трагический момент: во французской газете, которую читает вслух Одынец, рассказывается о подавлении в Варшаве польского восстания. И конечно же, все изображенные (да, думаю, и сам Кипренский) горячо сочувствуют восставшим. У русских путешественников такой реакции бы не было! И еще одно. Кипренский с Мицкевичем был знаком еще по Петербургу, куда тот был сослан из Литвы. Художник изобразил его, еще, в сущности, никому не известного, в графическом портрете на листе своего альбома (1824). Но и тут сложности: атрибуция портрета как портрета Мицкевича, сделанная Изольдой Кисляковой в 1970-х годах, была отвергнута ГТГ. Однако принята в музее Мицкевича в Варшаве. Как видим, не везет Мицкевичу на портретах Кипренского. В упор польского гения не видят.
И.Ч. Любопытное сравнение мне у тебя встретилось: Брюллов в свои модели влюблялся, Кипренский их боготворил... Пожалуйста, расскажи о нескольких таких моделях. У нас скоро выйдет Альманах ЧАЙКА № 13, долгожданный. И на его обложке мы решили поместить юную Наталью Кочубей работы Кипренского. Чудесный портрет. Сколько ей на нем? Это юность в пору начального цветения...
В.Ч. Наташе Кочубей на прелестном акварельном портрете Кипренского тринадцать лет. Интересно, что в то же время, когда Кипренский работал в Царском Селе над этим портретом, юной Наташей был увлечен и лицеист Пушкин. Мне даже кажется, что когда гораздо позже Пушкин будет сочинять «Полтаву», перед его глазами возникнут потомки несправедливо казненного Петром Кочубея, гордившегося своей «прекрасной дочерью»: важный вельможа Виктор Павлович Кочубей, министр внутренних дел при Александре I, и его очаровательная дочь Наташа.
И.Ч. О Кипренском – сердцееде и человеке, способном сжечь натурщицу, по Петербургу ходили всевозможные слухи. Ты разобралась? – есть в них хоть крупица правды?
В.Ч. Наветы, наветы…Ни малейшей правды в слухах о сожженной натурщице нет. Несправедливые слухи (тоже о вине в гибели итальянской натурщицы) терзали и друга Кипренского Карла Брюллова, который считал ниже своего достоинства без конца оправдываться.
И.Ч. Удивительная судьба у этого художника, все ему приходилось брать с бою, просто ничего не давалось. Но зато судьба подарила ему настоящую любовь. История на редкость романтическая. В Италии, где художник наконец оказался и где его картины сравнивали с работами великих мастеров, он встретил маленькую девочку, полунищую, с пьющей матерью. Ее звали Мариучча. Продолжай ты.
В.Ч. Да, судьба подарила «звездному мальчику» Кипренскому необыкновенную любовь. И тут он проявил поразительное упорство, как и в стремлении попасть в Италию. Он подобрал Марьючу (так он ее называл) еще нищей девочкой с опустившейся матерью, нанял педагогов, воспитал. И собирался на ней жениться, когда ей будет 14 лет. Именно об этом он писал кардиналу Консальви, которому поручал Мариуччу, уезжая из Италии.
Но реальная жизнь внесла свои коррективы. Девушка долгие годы дожидалась его в римском Приюте для неприкаянных (уже в наше время местонахождение и название приюта установили Иван Бочаров и Юлия Глушакова). Замуж за Кипренского она вышла только в 26 лет. Кипренский хотел заработать побольше денег, чтобы они жили безбедно. Увы, он прожил в браке только несколько месяцев, скончавшись от простуды. В это время художник писал картину «Ангел-хранитель детей», навеянную Мариуччей и ей посвященную, оставшуюся незаконченной. Картина, к сожалению, утрачена.
И.Ч. Расскажи, пожалуйста, о дальнейшей судьбе Мариуччи. Есть у тебя объяснение, почему Николай 1, не удовлетворил просьбу вдовы замечательного художника, гордости русского искусства, о материальной помощи?
В.Ч. Что сказать о Николае I? - человек жесткий, узколобый, приверженец «военной дисциплины» - он «проморгал» двух российских гениев - Пушкина и Кипренского. Бесстыдно поправлял пушкинские рукописи («Медный всадник» после его поправок так и остался неопубликованным. Поэт не захотел уродовать свою поэму). А Кипренского царь, вероятно, невзлюбил еще смолоду, когда художник давал ему и его брату уроки гравирования. Слишком казался свободным! На просьбу вдовы Кипренского с малолетним ребенком на руках о пенсионе царь самолично ответил отказом. В сущности, он вынес себе приговор. Тут и человеческая жестокость, и полное непонимание значения Кипренского для всей русской культуры. А Мариучча... она не пропала. Вышла замуж за итальянского маркиза – и исчезла из поля зрения российских «благодетелей».
И.Ч. И мой последний вопрос. На могильной плите в Риме, где похоронен Кипренский, написано, что ему 49 лет, на самом деле ему было 54. Откуда эта ошибка?
В.Ч. Кипренский ценил молодость и сам хотел быть молодым. Не зря же он так много и так поэтично изображал детей и подростков! И в отношении своего возраста любил «мистификации». Принимая в 1836 году перед женитьбой на католичке Мариучче католичество, он преуменьшил свой возраст на восемь лет. Вероятно, и друзья- художники точно не знали дату его рождения. Отсюда и возникла ошибка. На плите написано, что он умер в 49 лет, а ему было 54. Но в действительности, как я понимаю, он ощущал себя вечным ребенком, и Мариучча была его ангелом-хранителем. Отсюда и название последней его картины «Ангел-хранитель детей». Обрати внимание – детей! Так что этой ошибке на могильной плите художник бы только порадовался!
----------
* Вера Чайковская. Орест Кипренский. Дитя Киприды, С.-П., Лимбус Пресс, 2022
Комментарии
Потомки Кочубеев
Мой сын учился в Amherst College одновременно с Helen Кочубей, хотя с ней особенно не пересекался. На выпускных торжествах присутствовали представители семей Кочубеев и Шереметьевых, включая нескольких рослых молодых людей гвардейского вида. В один из дней торжеств, когда мы говорили с одним из любимых профессоров моего сына, беженцем из Чехословакии, к нам подошёл и поздоровался папаша с табличкой Кочубей. Профессор нам потом подтвердил, что он был действительно из клана необозримых лугов, и что он жаловался, что дочь, выросшая в Америке, не интересуется историей семьи.
Добавить комментарий