На протяжении многих столетий ученые и моряки разных стран пытались открыть Северный морской путь. До революции 1917 года это удалось только двум экспедициям: Норденшельду на шхуне «Вега» с запада на восток и русской экспедиции с участием двух ледокольных пароходов «Таймыр» и «Вайгач» - с востока на запад.
Однако обе эти экспедиции смогли преодолеть эту труднейшую заполярную дистанцию только за две навигации, с зимовкой в полярных льдах, но в 1932 году, во время Второго международного полярного года, видные советские ученые-полярники В.Ю. Визе и О.Ю. Шмидт выступили с предложением направить в Арктику судно, которое преодолело бы Северный морской путь за одну навигацию, то есть прошло этим маршрутом за короткое полярное лето и открыло таким образом самую северную судоходную линию.
Выбор пал на ледокольный пароход «Александр Сибиряков», построенный в Англии в 1909 году и носивший до революции несколько легкомысленное название «Белавенчур», то есть «Приятные приключения». Молодость свою этот корабль провел на зверобойном промысле у берегов Ньюфаундленда, а в 1915 году его приобрело царское правительство для зимних рейсов в Белом море. В 1916 году судно было переименовано в «Александр Сибиряков», в честь исследователя Сибири А. М. Сибирякова.
В Первую мировую войну пароход работал в Белом море на перевозке прибывавших из стран-союзников военных грузов. После войны использовался ежегодно для весеннего зверобойного промысла в Белом море, а в навигационный период как грузовое и снабженческое судно.
В пользу «Александра Сибирякова» как судна, способного пройти Северным путем за одну навигацию, В. Ю. Визе и О. Ю. Шмидт выдвинули два аргумента.
Во-первых, этот пароход расходовал значительно меньше топлива, чем его более мощные арктические собратья, такие, как ледокол «Красин».
Во-вторых, поскольку речь шла не о показательном выступлении, а о практическом освоении полярной магистрали, очень важно было убедиться, что сквозной проход доступен не только лидерам арктического ледокольного флота, но и обыкновенному ледокольному пароходу. «Александр Сибиряков» настолько мало отличался от традиционных транспортных судов, что можно было с уверенностью сказать: если «Сибиряков» пройдет Северным морским путем, значит, там пройдут и другие суда.
Командовал «Сибиряковым» в этом трудном рейсе знаменитый полярный капитан В. И. Воронин. Выходец из семьи потомственных поморов, он уже в 10-летнем возрасте выходил с отцом и старшими братьями на зверобойный промысел. В 15 лет Воронин уже был матросом на каботажном купеческом пароходе «Николай». После революции молодой моряк получил диплом штурмана, а впоследствии стал капитаном высшего класса.
Моряков воронинской выучки безошибочно можно было узнать по высокому профессиональному мастерству, мужеству, решительности. Тех матросов или штурманов, которые год-два ходили у Воронина, с удовольствием брали на любые суда в самые ответственные рейсы. Питомцев Воронина можно было встретить в самых далеких, самых экзотических уголках земного шара, но сам капитан сохранял верность Арктике, считая, что нет у моряка лучшей школы, чем плавание в суровых полярных морях.
Начальником экспедиции на «Сибирякове» был Отто Юльевич Шмидт, научными работами руководил замечательный ученый-полярник, спутник Г. Я. Седова в походе к Северному полюсу, профессор В. Ю. Визе.
Рейс проходил более или менее успешно, «Сибиряков» медленно пробивался на восток. Первая неприятность ждала его у острова Колючий, недаром этот район моряки метко прозвали «колючей дырой» — многие суда попадали здесь в ледовые тиски и терпели бедствие. Именно здесь застряла на зимовку шхуна «Вега» Нильса Норденшельда, а год спустя после плавания «Сибирякова» здесь безнадежно заклинило во льдах пароход «Челюскин», о котором мы расскажем в одном из последующих очерков.
С «Сибиряковым» «колючая дыра» обошлась со всей суровостью: лопасти гребного винта получили значительные повреждения, и их пришлось менять прямо во льдах. По предложению Шмидта, уголь из кормовых трюмов авральным порядком был перемещен в нос судна, таким образом удалось поднять корму над водой и создать условия для замены лопастей. Вторая серьезная авария случилась, когда до Берингова пролива осталось каких-то 100 миль: у парохода отломился конец гребного вала с винтом. Можно представить себе, что пережили все члены экспедиции: ведь эта обидная авария произошла на финишной прямой!
Однако у опытного полярного капитана В. И. Воронина еще теплилась слабая надежда, что ветры и течения все-таки вынесут судно в Берингов пролив. Штурманы рассчитали, что скорость дрейфа на восток составляла пол-узла, то есть пол мили в час, так что при благоприятном стечении обстоятельств можно было предполагать, что, проходя ежесуточно 12–13 миль, пароход за неделю преодолеет последний отрезок пути.
Хорошо бы помочь пароходу… Но как? Да старым испытанным способом — поднять паруса! Так пароход на время превратился в парусник. И не где-нибудь, а в Арктике. На паруса пошли пропитанные угольной пылью брезенты, закрывавшие грузовые люки, и добропорядочный мирный пароход с мрачными черными парусами стал очень сильно напоминать пиратский корабль. Но тут уж было не до красоты. Главное, что скорость сразу возросла, шансы на победу начали постепенно увеличиваться.
Большие льдины обходили старым поморским приемом — якорь цепляли за впереди лежащую льдину, и к ней лебедками подтягивали корабль. Иногда пробивались вперед, прибегая к взрывчатке.
1 октября 1932 года в 14 часов 45 минут пароход вошел в Берингов пролив. Северный морской путь был пройден за 65 суток, но, если бы не потеря винта, продолжительность похода уменьшилась бы по крайней мере на 20 суток.
Выбравшись на чистую воду, «Сибиряков» вызвал судно-буксировщик, который через несколько дней благополучно доставил пароход в Петропавловск-Камчатский.
За этот подвиг пароход «Александр Сибиряков» был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Руководитель экспедиции О. Ю. Шмидт, капитан В. И. Воронин и руководитель научной части экспедиции В. Ю. Визе получили высшую награду — орден Ленина. 60 участников рейса были награждены орденами Трудового Красного Знамени.
Так скромный ледокольный пароход стал одним из флагманов в славной эскадре советских знаменитых кораблей, одним из первых в нашей стране кораблем-орденоносцем.
До начала Великой Отечественной войны «Александр Сибиряков» работал в Арктике как снабженческое судно, доставляя на полярные станции необходимое оборудование и припасы.
Незадолго перед войной на пароходе начал свою службу молодой старший помощник А.А. Качарава, который вскоре стал капитаном «Александра Сибирякова».
В августе 1941 года вошёл в состав ледокольного отряда Беломорской военной флотилии под названием ЛД-6 («Лёд-6»). На корабле было установлено вооружение: два 76-мм орудия, два 45-мм орудия, два 20-мм зенитных автомата. Капитану ледокола Анатолию Алексеевичу Качараве было присвоено воинское звание лейтенант.
19 июля 1942 года, «А. Сибиряков» вместе с пароходами «Г. Седов» и «Сакко» вышел из Архангельска, в его задачу входило обслуживание полярных станций: смена зимовщиков, доставка продовольствия и материалов. Пройдя пролив Югорский Шар, суда 26 июля достигли порта из Северодвинска и Диксон где в течение первой половины августа скапливались прибывающие из Северодвинска и Архангельска транспорты и ледоколы, целью которых было преодоление сложного в ледовом отношении восточного участка Северного морского пути.
В понедельник 24 августа 1942 года «А. Сибиряков» вышел из порта Диксон с задачей пробиться на Северную Землю. На борту находились гражданский и военный экипаж, а также пассажиры — строители и персонал полярных станций, всего около 100 человек. Кроме того, на судне находилось 349 тонн грузов (собаки, коровы, оснащение станции, провиант, топливо, стройматериалы). Целью рейса была замена персонала, пополнение запаса полярных станций на Северной Земле и организация новой станции.
Общеизвестно, что в годы Второй мировой войны через северные моря лежал путь союзных караванов, везших помощь Советскому Союзу. Корабли шли в порты Мурманска и Архангельска, и дорога эта была полна опасностей. Адольф Гитлер отдал приказ своим адмиралам покончить с союзными караванами, перерезав тонкую ниточку, связывающую СССР с партнерами по коалиции. Во исполнение этого приказа летом 1942 года гитлеровские ВМС развернули операцию «Вундерланд» («Страна чудес»). Целью ее было недопущение прохода конвоев союзников в Баренцево море с востока, Северным морским путём.
20 августа 1942 года в наши внутренние воды, к берегам Таймыра, скрытно вошел германский тяжелый крейсер «Адмирал Шеер», охотник за союзническими караванами, под командованием капитана-цур-зее (то есть капитана 1 ранга) Вильгельма Меендсен-Болькен.
Вооружение крейсера составляли шесть 280 мм орудий главного калибра, восемь 150 мм орудий среднего калибра и зенитные орудия. Кроме того, «Адмирал Шеер» был оснащен двумя четырехтрубными торпедными аппаратами.
На счету «Шеера» уже было 26 потопленных судов – как боевых, так и транспортных, и сейчас он искал новую добычу. 21 августа, когда «Шеер» преодолевал рыхлый лед, поступило сообщение от самолета-разведчика об обнаружении долгожданного каравана. Согласно донесению, в него входило 9 пароходов и двухтрубный ледокол. Суда находились всего в 100 км от крейсера, к востоку от острова Мона, и двигались встречным, якобы юго-западным, курсом. Это были корабли 3-го арктического конвоя — 8 сухогрузов и 2 танкера, шедших из Архангельска на Дальний Восток и в США.
Никакой охраны в Карском море караван не имел и мог стать легкой добычей немцев. Однако «Шеер» упустил свой шанс — разведчик передал, что экспедиция идет на юго-восток, тогда как на самом деле суда двигались в восточном направлении.
На крейсере решили дождаться караван в районе «Банки Ермака», но напрасно — ни 21, ни 22 августа суда там так и не появились. Капитан «Адмирала Шеера» заподозрил неладное и приказал продолжить путь на восток. Однако время было упущено — конвой успел удалиться на значительное расстояние. Быстро двигаться крейсеру мешали плотный поток льда и туман, видимость не превышала 100 м. Благодаря радиоперехвату немцам вскоре удалось установить координаты советского каравана, но его спас лед. 24 августа вблизи острова Русского ледокол «Шеер» попал в ледяной плен. «Мы не знали, что делать, кругом было белое поле, большие куски льда давили на крейсер, мы ждали, что он вот-вот треснет, как скорлупа», — вспоминал один из немецких моряков.
Помогла кораблю только перемена ветра — капитан Меендсен-Болькен смог вывести его на рыхлый лед и даже продолжил преследование советского конвоя. Однако сколь-либо значимой скорости достигнуть не получилось — иногда тяжелый корабль преодолевал за час всего 2 км.
Утром 25 августа «Адмирал Шеер» утратил своего воздушного разведчика — вернувшийся с задания гидросамолет «Арадо» неудачно сел на воду и был разбит. Его пришлось расстрелять буквально в щепы из зенитной пушки. Происшествие с самолетом убедило немецкого капитана в том, что продолжать погоню нет никакого смысла, Меендсен-Болькен повернул крейсер в обратном направлении — на запад, к Диксону.
В 11 часов тяжелый корабль прошел архипелаг Норденшельда и приблизился к району острова Белуха. Лишившись самолета, крейсер не мог вести активные действия без ближней ледовой разведки. В этих условиях немцам было необходимо захватить любое судно, на борту которого находились подробные карты, а также шифры и коды передаваемой в эфир советской метео- и гидрографической информации. Это позволило бы выйти в пролив Вилькицкого и продолжить преследование каравана. И можно представить себе радость командования «Шеера», когда на его пути появился ледокольный пароход Главного управления Северного морского пути «Александр Сибиряков».
На «Сибирякове» ничего не было известно о том, что где-то рядом пиратствует мощный германский корабль. Советское командование до последнего момента отказывалось верить или не придавало значения тому, что во внутренних водах рыскает вооруженный до зубов тяжелый немецкий крейсер.
Более того, 24 августа самолет «Арадо», базировавшийся на «Адмирале Шеере», засветился перед специалистами полярной станции на одном из островов архипелага Норденшельда, о чем своевременно сообщили в адрес штаба морских операций в западном секторе Арктики. Полярники достаточно точно описали внешний вид самолета, который не мог соответствовать ни одному советскому. Однако никакой реакции со стороны военных не было. Разрозненные сообщения о рейдере либо игнорировались как недостоверные, либо, по непонятным причинам, замалчивались.
Впоследствии народный комиссар флота адмирал Николай Кузнецов писал в своих воспоминаниях: «24 августа 1942 г. старший офицер военной миссии Великобритании в Архангельске капитан 1-го ранга Монд сообщил командованию Северного флота, что, по сведениям английской разведки, несколько дней назад германский карманный линкор „Адмирал Шеер“ покинул Вест-фьорд в Норвегии, скрылся в неизвестном направлении и обнаружить его пока не удалось».
На поиски немецких кораблей 23 августа в Кольский залив вышел американский тяжелый крейсер «Тускалуза» со свитой из пяти эсминцев". Командующий адмирал Джон Тови хотел задержать соединение в Мурманске и оценить ситуацию, однако советское командование не выразило особой заинтересованности в американской эскадре у своих берегов и спустя двое суток она отправилась в порт Великобритании.
И только после пиратского расстрела практически безоружного «Сибирякова» наше командование начало принимать какие-то меры по обороне баз и охране конвоев. Как бы то ни было, но «Александр Сибиряков» никакого предупреждения об опасности не получил и встреча с боевым кораблём оказалась для него неожиданной.
25 августа в 13:17 сигнальщик Иван Алексеев заметил с левого борта силуэт неизвестного корабля. Корабль приблизился. На немецком крейсере, с целью введения советских моряков в заблуждение, подняли флаг США и передали сигналами ложное название корабля, которое на нашем пароходе расшифровали как «Сисияма». После двадцатиминутного диалога, в котором немцами на ломаном русском языке запрашивались сведения о ледовой обстановке в проливе Вилькицкого[, капитан Качарава принял решение следовать на полном ходу к острову Белуха (10 морских миль), для того, чтобы укрыть людей и груз. Была объявлена тревога: все бойцы заняли места у орудий, подготовлены средства пожаротушения и медицинской помощи, отправлена радиограмма: «Встретили иностранный крейсер. Наблюдайте за нами».
На «Адмирале Шеере» была включена аппаратура радиопомех, поднят немецкий военно-морской флаг. Крейсер потребовал прекратить радиопередачи и лечь в дрейф, затем был дан предупредительный выстрел. В 13 ч. 45 мин. были посланы радиограммы: «Началась канонада, ждите», затем «Нас обстреливают». Вооружение «Александра Сибирякова» было не сопоставимо с вооружением вражеского крейсера.
Ну и, конечно, «Сибиряков» существенно уступал германскому крейсеру в скорости. Тем не менее, «Сибиряков» открыл огонь по противнику. В ответ «Шеер» сделал 6 залпов, выпустив 27 снарядов главного калибра, и добился 4 попаданий. Первым попаданием снаряда снесло верхнюю часть мачты и повредило радиостанцию, систему телефонной связи. Вторым снарядом накрыло корму, мощный взрыв выбросил высоко в воздух тела бойцов, коробки груза, элементы кормы, кормовых орудий, шлюпок, — около 30 человек погибло.
Третий снаряд попал на носовую палубу, где взорвались бочки с бензином (около 300 штук), из-за чего обгорели многие находившиеся на борту. К дымовой завесе, выставленной пароходом, прибавился дым мощного пожара. Четвертый снаряд угодил в шлюпочную палубу и взорвался в котельном отделении (левый паровой котёл вышел из строя). Пароход полностью потерял ход и начал зарываться носом в воду. «Мы были удивлены сопротивлением русского судна. Самим его фактом. Ведь моряки были обречены, никаких шансов попасть в наш корабль у них не было», — впоследствии вспоминал один из немецких матросов, член экипажа «Адмирала Шеера».
В результате третьего попадания тяжело ранило капитана в руку, он потерял много крови. Командование принял комиссар З. А. Элимелах, и далее он руководил боем, несмотря на ранение в голову. По его приказу, радист А. Г. Шаршавин передал в эфир по аварийному передатчику радиограмму: «Помполит приказал покинуть судно. Горим, прощайте. 14 ч. 05 мин.» По приказу комиссара, старший механик Бочурко открыл кингстон [1]. Комиссар и старший механик погибли вместе с кораблём.
Последнее уцелевшее орудие продолжало обстрел вражеского крейсера с дистанции в 2,2 мили. В 14 ч. 30 мин. крейсер, подавив огневую точку, прекратил огонь и подошёл к месту, где находился тонущий ледокол. Бой крейсера с ледоколом продолжался 43 минуты. Из двух шлюпок со спасшимися одна была потоплена. К уцелевшей шлюпке был выслан катер для поиска возможных данных о караванах, ледовой обстановке, кодов и шифров. Оказавший сопротивление кочегар Матвеев был застрелен, несколько человек отказались от эвакуации на немецкий крейсер, выпрыгнули за борт и остались в воде. Немцы захватили в плен около 20 человек, включая тяжело раненого капитана Качараву. Около 15 часов ледокол начал быстро погружаться под воду, образуя воронку. Моряки «Адмирала Шеера» фотографировали эвакуацию и погружение «Александра Сибирякова».
Кочегар Павел Вавилов, не замеченный в ледяной воде, дождался пока уйдет немецкий катер, и на опустевшей шлюпке доплыл до острова Белуха. Вавилов в одиночестве прожил на острове 36 дней, после чего его случайно обнаружили с проходящего судна и прислали гидросамолет. До 1944 года наши моряки находились в данцигском концлагере, и только после освобождения советскими войсками 14 выживших из них вернулись домой к великой радости родных и близких, поскольку все они получили «похоронки».
Впоследствии известный швейцарский военно-морской историк Юрг Майстер писал со ссылкой на германские архивные материалы, что офицерам рейдера так и не удалось ничего добиться от пленных с "Сибирякова", хотя среди них оказались командир, инженер и метеоролог, владевшие ценной информацией, в том числе и о ледовой обстановке в проливе Вилькицкого. Все захваченные в плен сибиряковцы вели себя мужественно и достойно, и никто не выдал немцам, что среди них находился капитан погибшего парохода. В 2018 году в Федеральном архиве ФРГ обнаружены кадры кинохроники, запечатлевшие захват в плен израненных моряков «Сибирякова»,
Как известно, после войны многие военнопленные прошли сталинские лагеря, ибо великий вождь всегда говорил: «У меня нет пленных, есть только предатели». Качарава так же, как и миллионы других вернувшихся военнопленных, был отправлен в лагерь, находившийся в городе Уфе. Неизвестно, как бы сложилась его судьба, но Сталин, просматривавший трофейную кинохронику, очень заинтересовался боем «Сибирякова» с немецким крейсером и потребовал найти капитана. Разумеется, Качараву немедленно разыскали, привезли в Москву и поселили в гостиницу «Москва».
В назначенный час Сталин принял отважного моряка и встретил его словами: «Ну здравствуй, земляк, здравствуй, герой» и тут же вручил ему орден Красного Знамени. Разумеется, после этого перед Качаравой открылись все дороги. Много лет он плавал капитаном на разных судах, а в 1967 году переехал в родную Грузию и занял пост начальника Грузинского морского пароходства. Умер герой в Батуми в 1982 году. 29 апреля 1961 года Указом Президиума Верховного Совета СССР члены экипажа были награждены "За мужество и стойкость, проявленные членами экипажа Краснознаменного ледокольного парохода "Александр Сибиряков" в бою с фашистским крейсером "Адмирал Шеер" в период Великой Отечественной войны".
Для военно-морского флота Германии бой «Адмирала Шеера» с «Сибиряковым» фактически оказался поражением: германский крейсер утратил преимущество неожиданности и уже не смог нанести коммуникациям СССР ощутимый урон. Несмотря на то, что после встречи с нашим пароходом «Шеер» продолжил свои пиратские действия, повредил несколько судов и обстрелял порт Диксон, впоследствии его миссия была признана фактически проваленной.
Героический экипаж корабля сделал главное — заставил командование советского ВМФ поверить в присутствие немецкого корабля в Карском море, на Северном морском пути. Информация о рейдере была разослана по всем военным базам, на все суда, находившиеся в Арктике. Тем самым были спасены тысячи человеческих жизней, ценные грузы, подготовлена оборона советских портов.
Поиски останков судна, организованные в 1982 году, не увенчались успехом. В сентябре 2014 года местонахождение останков «Александра Сибирякова» было обнаружено исследовательской экспедицией, организованной компанией «Фертоинг»[ . В августе 2015 года они были исследованы телеуправляемым подводным аппаратом и водолазами, собравшими некоторые детали судна в качестве музейных экспонатов. На корпусе судна была закреплена мемориальная табличка в память о погибших. Координаты места боя и гибели ледокольного парохода объявлены местом боевой славы. При прохождении кораблей в этом месте они приспускают флаги и салютуют гудками
В честь команды ледокола пролив в Карском море к северу от острова Диксон назван проливом Сибиряковцев, имя судна носит банка в Баренцевом море у Новой земли и гора в Антарктиде. На острове Белуха в память о подвиге корабля "Александр Сибиряков" в годы Великой Отечественной войны установлен маяк.
Пароход «Сибиряков» называют полярным «Варягом». Чтобы не сдаться врагу, моряки потопили свой корабль, не спустив советского флага. Но я смею утверждать, что подвиг сибиряковцев был более впечатляющим: крейсер «Варяг» был затоплен на небольшой глубине, японцы его вскоре подняли, отремонтировали, и под новым именем «Сойя» он еще много лет служил в составе японского военно-морского флота, затем был куплен у японцев правительством России, а подавляющее большинство команды «Варяга» было спасено и возвращено на родину. «Сибиряков» же безвозвратно ушел в морскую пучину, а большая часть экипажа погибла в ледяной воде, так что об этом пароходе можно было бы сочинить более патетическую песню, чем о гордом «Варяге».
---------
[1] Кингстон – клапан, предотвращающий проникновение забортной воды в корпус судна
Добавить комментарий