Люди и время

Колонны беженцев – выгнанных из родных сел жителей, окруженные автоматчиками и собаками, каждый день шли с вокзала по Говардовской в порт. Колонны состояли из женщин, стариков и детей. Мужчин в колоннах почти не было. Люди тащили на себе свое нехитрое имущество. Куда их гнали, никто не знал. Говорили, что на баржах их отправляют в Германию. Только где набрать столько барж, чтобы вместить такие большие колонны? Кто-то говорил, что их топили в море…

Ужасный был вчера вечер, потому что примерно в половине седьмого нам объявили о сиренах вдоль всей границы с Сирией и Ливаном, а потом и во всем северном округе, и о наличии информации о диверсантах на парапланах, пересекающих северную границу по той же схеме, что мы видели на границе с Сектором Газа. Мы решили, что Хизбалла вступила в войну. Вроде бы мы все время этого ждем, но все равно очень пугает...

Правительство не изменило свой состав. Видимо, тот, кто власть заполучил, не любит ей делиться. Из южного Ливана ведут обстрел, война идет на два фронта. Это еще не то, о чем нас предупреждают и чем нам грозят, но есть погибшие и на севере...

Вчера поздно вечером - специально попозже показывали, чтобы дети не оказывались перед экраном, не видели такое ужасное - смотрела репортажи с места, на котором проходил музыкальный фестиваль, который мы по ошибке называли поначалу вечеринкой, из кибуца Берри, из Сдерота и из Офаким. Это что-то запредельное.