5-го ноября день рождения Михаила ХЕРАСКОВА. Ему 285 лет.
Давненько к его творчеству относятся пренебрежительно. А при жизни он был славен, как никто из российских поэтов, поскольку создал национальную эпопею, и перед автором "Россиады" преклонился даже подлинно великий Державин. Славу свою Михаил Матвеевич пережил, наступила новая и легкомысленная эпоха. Лиру свою он намеревался в каком-то салоне "передать" Василию Львовичу Пушкину, но, вслушавшись в слова и звуки "Опасного соседа", от передачи лиры воздержался.
Долговечным и незабываемым для ряда поколений оказалось лишь одно сочинение Хераскова... Михаил Матвеевич был выл видным масоном и сочинил для своих сотоварищей по ложе псалом "Коль славен наш Господь в Сионе..." Негаданно эта песнь была востребована высшей администрацией и превратилась в гимн Российской империи - надолго, вплоть до появления "Боже, царя храни..." Но и позже "Коль славен..." играли куранты Петропавловской крепости и московского Кремля. От нагнетания этих звуков - в полубреду после зрелища публичной казни - страдал Константин Случевский. Песнь вдруг возродилась в годы гражданской войны и послужила гимном для колчаковцев. Верховный правитель России не мог возвратиться к "Боже, царя храни..." и прокламировать таким образом монархизм. Впрочем, далеко не все белые были монархистами. Идея Господа, славного в Сионе (мысленно русском), была более объединяющей.
Петр Андреевич Вяземский заметил, что Херасков "писал без лихорадки". Суждение убийственное для всякого поэта, но не совсем справедливое, если вспомнить некоторые элегии Хераскова и удивительную, сочиненную в старости оду Александру Первому. Вероятно, здесь и завершается история русской оды. Первым, действительно изумительным четверостишием был пленен Карамзин.
Михаил ХЕРАСКОВ
АПРЕЛЬ
Дыханьем нежным побежденны,
Седые мразы прочь летят;
От плена их освобожденны,
Потоки вод в брегах шумят.
Полям и рощам обрученна,
Восходит на горы весна,
Зеленой ризой облеченна,
Умильный кажет взор она.
Уготовляя царство лету,
Приближилося солнце к нам,
Прибавило дневного свету
И жизни хладным сим странам.
Благословенну возвещает
Нам жатву дышащий зефир,
Натура взор к нам обращает
И новый созидает мир.
Я мысли в вечность погружаю
До первых бытия начал
И всю вселенну вображаю,
Когда господь ей образ дал.
Невеста будто бы в убранстве,
Является очам земля,
Времян цветущих в постоянстве,
Ликуют реки, лес, поля.
Стадами покровенны горы,
Там реки, зеркало небес;
Там в рощах раздаются хоры
Поющих птиц между древес.
Весна очам изображает
Первоначально житие,
Творцу вселенной подражает,
Даруя тварям бытие.
Из вечной бездны извлеченна,
Возвеселилась тако тварь,
Земля цветами облеченна:
В селеньи райском твари царь.
Подобной радости вкушенье
Я чувствую в весенни дни,
Вливают в сердце утешенье
И душу веселят они.
Всё то же! только мы забыли,
Чем прежних жизнь людей сладка;
Увы! они невинные были;
Невинность в наши дни редка.
Друг другу мы напоминаем
Желаний наших главну цель;
Апрель обманом начинаем,
Едва ль не весь наш век — апрель.
1783
ОДА ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ
ВЕЛИКОМУ ГОСУДАРЮ, АЛЕКСАНДРУ ПАВЛОВИЧУ,
САМОДЕРЖЦУ ВСЕРОССИЙСКОМУ,
НА ВСЕРАДОСТНОЕ ЕГО НА ПРЕСТОЛ ВСТУПЛЕНИЕ
Как лебедь на водах Меандра
Поет последню песнь свою,
Так я монарха Александра
При старости своей пою.
Сиянье может дать державе
Прекрасный ангел наш во славе
Представился в Его лице,
Или украшен в райски крины
Великий дух Екатерины
В небесном зрится нам венце.
* * *
Украшенну главу имея
Цветами юными, весна,
Зефирами на север вея,
Вступила в храм теперь Овна;
Натура хощет возродиться,
Готово все животвориться,
Земля и воды, и леса.
Но царство при Твоем вступление,
Монарх! Ликует все творенье,
Ликуют сами небеса.
* * *
России счастье возвестилось ,
В тот день, когда Ты в свет рожден,
На лето солнце возвратилось,
Мы ясных дождались времен.
Тогда предрек нам день сей, мнится,
Что свет Тобой распространится
По всей Империи Твоей.
В зеленой шествуя порфире,
Весна веселье множит в мире,
На трон Ты купно всходишь с ней.
* * *
Блаженству излиять пучину,
Дать слову подданным Твоим,
Великую Екатерину
Символом избрал ты своим.
Ты шествуя ея стопами,
Россию счастия лучами
И всю вселенну озаришь,
Услышишь громкой славы звуки,
Суды, художества, науки
Неколебимо утвердишь.
* * *
Польются милости рекою
На бедных, на сирых, на вдов,
Ты, сильною своей рукою,
Перуны бросишь на врагов;
Как молния Твой меч возблещет
И вся вселенна затрепещет, —
Разрушишь области… ах!.. нет,
Не жаждущий народов кровью
Ты дружбой, милостью, любовью
Пленишь и победишь весь свет.
* * *
Великий Александр был в мире
Для бедства царств произведен,
А Ты, наш Александр в порфире,
Народы утешать рожден,
Поддерживать монаршьи троны,
Любезны подавать законы
И счастье подданым Твоим.
Ты в лике ангела явился
В тот час когда Ты в свет родился;
В тот час Ты нами стал любим.
* * *
Мы руки к небесам возносим,
При нашей пламенной мольбе;
Царя царей усердно просим,
Да силы он подаст Тебе
Подъять монаршеское бремя,
Златое да вкушаешь время,
Корону восприяв свою…
Монарх, я пел Твое рожденье,
Пел брачное совокупленье ,
Тебя на троне днесь пою.
* * *
Тобой печальная Мария
Прискорбно сердце облегчит,
Перед Тобою вся Россия,
Колено, преклонив стоит,
И Бога молит всей душею,
Да будешь Ты утешен ею;
Ты ею, — а она Тобой,
Да важностью ея совета
Прекрасная Елизавета
Ея спокоит дух и Твой.
* * *
Моя усердно молит лира,
Любуясь лет Твоих зарей,
Да Ты в пределах здешня мира,
Всех дале проживешь Царей! —
Война да мира не тревожит,
Да Бог сынов Твоих размножит,
Как сад в наследии Твоем,
И как весной небес светило
Приятно нам, любезно, мило,
Да будешь Ты любезен всем.
1801
Ничтожность
Я некогда в зеленом поле
Под тению древес лежал
И мира суетность по воле
Во смутных мыслях вображал;
О жизни я помыслил тленной,
И что мы значим во вселенной.
Представил всю огромность света,
Миров представил в мыслях тьмы,
Мне точкой здешняя планета,
Мне прахом показались мы;
Что мне в уме ни вображалось,
Мгновенно все уничтожалось.
Как капля в океане вечном,
Как бренный лист в густых лесах,
Такою в мире бесконечном
Являлась мне земля в очах;
В кругах непостижима века
Терял совсем я человека.
Когда сей шар, где мы родимся,
Пылинкой зрится в мире сем,
Так чем же мы на нем гордимся,
Не будучи почти ничем?
О чем себя мы беспокоим,
Когда мы ничего не стоим?
Колико сам себя ни славит
И как ни пышен человек,
Когда он то себе представит,
Что миг один его весь век,
Что в мире сем его не видно, —
Ему гордиться будет стыдно.
На что же все мы сотворенны,
Когда не значим ничего?
Такие тайны сокровенны
От рассужденья моего;
Но то я знаю, что Создетель
Велит любити добродетель.
Старость
Когда Борей свирепый дует
В поля из мерзлых облаков;
Зефир цветочков не целует,
И Флора прочь бежит с лугов.
Весною расцветают розы,
Весной из них веночки вьют;
Приходя скучные морозы,
В полях пастушки не поют.
Когда зима следы являет
На желтых в поле муравах:
Мне сходство старость представляет,
Согбенна старость в сединах.
Веселостей не видно в поле,
Когда на землю снег падет;
Забав не знает сердце боле,
Когда младой наш век пройдет.
Паренье мыслей утомится,
Застынут страсти во крови,
Возможно ль в свете веселиться,
Когда не чувствуем любви?
Когда желтеть дубровы станут,
Пастушка прячется в шалаш;
Красавицы на нас не взглянут,
Когда наступит вечер наш.
Почтенна старость, то я знаю, —
Пред ней учтивствовать велят;
Но я учтивств не променяю
Ни на один приятный взгляд.
