День памяти Зинаиды Николаевны Гиппиус (1869 - 1945).
У нее и у Мережковского и сегодня немало недоброжелателей, оглядывающихся на мнения Бунина, Есенина, Шкловского, Маяковского и других, столь разных, столь несхожих современников. Но был всемирен кругозор... И вклад этой четы в культуру русского Серебряного века и (что немаловажно) в естественное закрепление связи этой великолепной эпохи с предыдущим веком огромен и ни с чем не сравним. "Девятнадцатого века/ Нескудеющий сосуд!", как с восторженным обожанием выговорила Нина Берберова.
День первой встречи Мережковского и Гиппиус в грузинском Боржоми - важный день в истории отечественной культуры.
Разумеется, главный вклад был не в поэзию, но ведь и в поэзию тоже. В какой-то мере...
Конечно, Зинаида Николаевна о стихах судила фракционно, предвзято (о принципах её отбора, по-своему, впрочем, замечательного, можно судить, взяв в руки составленную ею маленькую антологию "88 стихотворений"). И сама, увы, выдающимся поэтом не была. Но все же была поэтом! Её поэзия, пожалуй, лишенная вкуса, цвета и запаха, ядовито была названа "электрической". Да, но какая цельность, сколько мысли и чувства в философическом и даже богословском стихотворении об электрической лампочке, являющемся одной развернутой метафорой! И вообще в стихах Гиппиус нет лишних слов...
ЭЛЕКТРИЧЕСТВО
Две нити вместе свиты,
Концы обнажены.
То «да» и «нет», — не слиты,
Не слиты — сплетены.
Их темное сплетенье
И тесно, и мертво.
Но ждет их воскресенье,
И ждут они его.
Концов концы коснутся —
Другие «да» и «нет»,
И «да» и «нет» проснутся,
Сплетенные сольются,
И смерть их будет — Свет.
ЛЮБОВЬ — ОДНА
Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь — одна.
Мы негодуем, иль играем,
Иль лжем — но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна — любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь... И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном — бесконечность,
Лишь в постоянном глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа — верна,
И любим мы одной любовью...
Любовь одна, как смерть одна.
ОН
Он принял скорбь земной дороги,
Он первый, Он один,
Склонясь, умыл усталым ноги
Слуга — и Господин.
Он с нами плакал,— Повелитель
И суши, и морей.
Он царь, и брат нам, и Учитель,
И Он — еврей.
ТАК ЕСТЬ
Если гаснет свет — я ничего не вижу.
Если человек зверь — я его ненавижу.
Если человек хуже зверя — я его убиваю.
Если кончена моя Россия — я умираю.
Февраль 1918
