Ещё одно случайно обнаруженное мною письмо, датированное 13 января 1990 года, было от Марии Ефимовны Котляровой, сокурсницы моей мамы Нехамы Сиротиной по театральному техникуму при московском Государственном еврейском театре (ГОСЕТ) под руководством С.М.Михоэлса. Обе не только учились вместе, но затем вместе играли в ГОСЕТЕ, вместе переносили тяготы после убийства Михоэлса и Зускина и закрытия театра, потом вместе работали в Московском еврейском драматическом ансамбле Москонцерта (МЕДА).
В 1978 году мы эмигрировали в Америку, а Маня, как называли Котлярову друзья и актёры ГОСЕТа, осталась в Москве, где была, наверное, последней хранительницей театрального идиша и наследия Михоэлса. Поэтому она была консультантом и учителем идиша в Камерном еврейском музыкальном театре (КЕМТ) под руководством Юрия Шерлинга, в Драматическом ансамбле «МЕДА» и в Московском еврейском театре «Шалом».
Я знал тётю Маню, как и многих других актёров и актрис ГОСЕТа, с моего рождения. Тётя Маня была очень красивая, и я, трёхлетний малыш, говорил, что хочу жениться только на тёте Мане. В театре главных ролей она не играла, но обладала феноменальной памятью, могла заменить любую актрису, потому что помнила все роли, все мизансцены, все песни из разных спектаклей. В театре высоко ценят таких людей. Был в ГОСЕТе ещё один уникальный человек – Яков Наумович Цибулевский. Михоэлс держал его возле себя на всех репетициях. Цибулевский помнил все замечания Михоэлса, все его планы постановок. Михоэлс, уезжая из Москвы и прерывая режиссёрскую работу над спектаклями, часто поручал Цибулевскому вести репетиции. Он также занимался вводами дублирующих актёров в спектакли. А Мария Ефимовна, низкий ей поклон за это, написала книгу «Плечо Михоэлса», в которой, благодаря своей уникальной памяти, описала такие детали работы и жизни в театре, которые нигде больше не встретить.
Если я не ошибаюсь, в конце 1989 года Мария Ефимовна прибыла в Нью-Йорк в составе труппы Юрия Шерлинга. Я навестил её в отеле, где остановились артисты. А через несколько недель я получил от неё вот это письмо.
«Дорогой Саша!
Ты себе представить не можешь, сколько вызвала воспоминаний наша встреча. Я была так взволнована, что я толком с тобой так и не поговорила. Теперь каюсь. Ведь меня очень многое интересует. Но вся поездка, да и встреча с тобой была настолько неожиданна, что я потеряла голову.
Огромное тебе спасибо за твой необычайно красивый подарок. Честно говоря, ты меня очень тронул твоим вниманием. Когда-то твоя мама мне написала из Минска «Ты мне родная сестра, и я тебе так благодарна за твою преданность и дружбу». К сожалению, её потом свели с пути. Об этом уже теперь не стоит говорить, но боль у меня осталась – ведь мы были такими друзьями целую жизнь. Одно письмо с гастролей у меня сохранилось до сих пор.
Мы безумно устали от такого «галопа» по Америке, еле прихожу в себя. Сегодня (по-старому) Новый год. Пусть 1990 год принесёт тебе и твоим близким много радостей, удач, здоровья и счастья! Буду очень рада получить от тебя весточку.
Я забыла тебе передать большой привет от Гриши Кантора - он так просил.
И вообще, увидев тебя, я обо всём забыла.
Большой привет этой приятной женщине, которая тебя ждала. Почему она не пошла к нам в гостиницу наверх? (Имеется в виду моя жена Раиса Чернина – А.С.)
Если получишь письмо, постарайся хоть пару слов написать.
Москва 113184.
1-ый Новокузнецкий пер.
Д. 5-7, кв. 106
Котляровой.
Тел. 231-85-80.
Целую тебя, мой родной.
Маня.
Она умерла в возрасте 90 лет. Похоронена в Москве.
Мария Ефимовна Котлярова упомянула в своём письме Гришу Кантора.
Мы дружили. Оба начинали режиссёрами Москонцерта, ставя эстрадные представления, ёлочные спектакли, программы в коллективах лилипутов, цыган, в вокально-инструментальных ансамблях. Особенно сблизились, когда Гриша ставил спектакль «Три изюминки» («Драй пинтелах») в Еврейском драматическом ансамбле Москонцерта, где играла моя мама Нехама Сиротина. Кстати, спектакль был поставлен отлично и имел очень большой успех у публики.
Гриша был одним из немногих, кому я рассказал, что готовлюсь эмигрировать из Советского Союза. А он был одним из немногих, кто решился меня и мою маму проводить в аэропорту Шереметьево. Как он сообщил мне позднее, после тех проводов за ним стали следить кагебешники. Я не уверен, что так было на самом деле. Мне казалось, что Гриша был мнительным. Но при этом он всё же осмелился проводить меня и потом поддерживать связь, правда, устную через общих знакомых. Спустя 13 лет после моего отъезда я получил от него письмо. Не из Москвы, хотя был март 1991 года и до распада Советского Союза оставалось всего несколько месяцев, а из Сантьяго. Он писал:
«Здравствуй, дорогой Саша!
Пишу тебе из Чили. Вот уже две недели, как я на гастролях по Латинской Америке с русским Цирком лилипутов, видеоролик которых ты видел. Декабрь и январь я занимался организацией этих гастролей с утра до ночи. Теперь всё позади. Поездка рассчитана на год. Я буду с ними не всё время. Но март и апрель с ними. Февраль-месяц я посвятил твоей прекрасной и смешной книге. (Имеется в виду сборник рассказов «Москва – Нью-Йорк», изданный в Нью-Йорке в 1980 году – А.С.) Её прочли в отделе юмора «Литературной газеты (прочёл зав. отделом Хмара П.) Она очень и очень понравилась. Рассказы из неё вставлены в план публикаций зарубежных авторов. Ты, видимо, будешь напечатан вместе с Ф. Камовым. Деньги за это платят грошовые (около ста руб.), но и их тебе перевести некуда, т. к. ты не имеешь в Союзе личного рублёвого счёта. Будет только слава!! Саня, они просили сделать короткую автобиографическую врезку о тебе. Я попросил сделать её Фиму Захарова (Ефим Захарович Захаров, театровед, редактор Творческой мастерской Сатиры и Юмора Москонцерта – А.С). Но если ты сам напишешь её, пришли мне в Чили, может я успею переслать в «Литературку». Я отдал твои рассказы и в «Московский комсомолец». Они пришли в такой восторг от того, что это здорово, и ты их давний автор, что решили напечатать сразу же в очередном номере несколько рассказов. К сожалению, я к этому времени уже уехал, но просил моих родных отложить эти газеты для тебя. Сейчас веду переговоры о возможном издании книжки. Но время резко меняется и, кажется, задули холодные ветры у нас. Книжка может оказаться не ко времени, но будем надеяться на лучшее (Вскоре всё же вышел поэтический сборник Г. А. Кантора под названием «Геометрия звука» - А.С.).
Саня! Как мои дела с Алексом Никольсом. Валера Янклович сказал мне, что передал через Палея тебе восемь сувенирных яиц. Купил ли он их и заказал ли ещё. Если да, то с лошадьми или без, и сколько штук. Напиши мне. Заплатил ли он обещанную сумму. (Валерий Павлович Янклович, главный администратор Театра на Таганке, актёр, продюсер, близкий друг актёра, поэта, барда Владимира Семёновича Высоцкого. Павел Давидович Палей, бизнесмен, один из основателей и совладелец русскоязычного радио и телевидения в Америке, друг бизнесмена Вадима Ивановича Туманова и актёра Владимира Семёновича Высоцкого. Кто такой Алекс Никольс – не помню. Сувенирные яйца Палей мне не отдал – А.С.)
Передай привет всем, кто меня помнит и с кем мы общались. Дай мой адрес Эмме Ореховой. Если захочет, то пусть напишет. (Эмма Орехова, позднее Эмма Тополь, журналист, работала на радио «Свобода» и на радио «Голос Америки»).
Крепко тебя обнимаю! Желаю исполнения всех желаний тебе и твоему сыну! Поцелуй от меня Раечку!
С нетерпением жду ответа.
19/III – 91 г. Гриша.
Григорий Александрович Кантор скончался в сентябре 2012 года в возрасте 68 лет. Он похоронен в Москве на Востряковском (еврейском) кладбище.
Окончание следует
Добавить комментарий