Блок «под знаком Стриндберга». Подступы к теме. К 145-летию со дня рождения А.А. Блока

330px-Alexander_Blok.jpeg

Фраза, вынесенная в заголовок этой заметки, взята из письма Блока к Андрею Белому от 25 января 1912 г.: «Милый Боря. Я лежу в постели совсем больной и не могу видеть Тебя. (...) В письме в Москве я Тебе писал, почему мне страшно увидеться даже с Тобой одним, если бы я был здоров. Кроме того, писал, что нахожусь под знаком Стриндберга»[1]. Ему же Блок пишет 16 апреля 1912 г. о «печальном человеческом лице гонимого судьбой», прибавляя «оттого-то я сам хочу говорить о Стриндберге (...)»[2]. Опять же ему Блок пишет, связывая переживания Белого, касающиеся его ученичества у основателя антропософии доктора Р. Штейнера со сценами, описанными шведским писателем в «Inferno»: «Милый Боря, Я сам не понимаю, каким образом узнаю и верю во все то, что пишешь Ты, о чем говорится в «Inferno» и т. д.»[3]. Имя Стиндберга также упоминается в письмах к В. Пясту и к матери, однако наиболее проникновенные строки о нем содержатся именно в письмах к Белому. И мне кажется, что это не случайно.

 В январе 1912 Блок читал «Inferno» - псевдобиографическую новеллу шведского писателя, написанную в 1897 г, по возвращении Стриндберга на родину из длительного путешествия по Германии, Франции, Англии и Австрии. В «Inferno» («Ад») описаны мистические переживания писателя после расставания со второй женой Фридой Уль и маленькой дочерью Керстин.

В начале 1890-х гг. Стриндберг отошел от литературы, чтобы заняться алхимическими экспериментами; в частности он экспериментировал с серой (тут возможна ассоциация с адскими испарениями) и пытался произвести золото из неблагородных металлов. Получив сильные ожоги в ходе химических опытов, писатель попал в больницу, а по выходе из нее, без гроша в кармане, оказался в отчаянном положении. Ему казалось, что его преследуют враги, даже по ночам, пытаясь убить его некой электрической машиной. Некоторые врачи диагностировали манию преследования. Смягчение страданий принесло чтение мистического романа Бальзака «Серафита», в котором пересказаны положения оккультного учения Э. Сведенборга. И теософия Сведенборга (в отличие от теософии Блаватской, о которой Стриндберг отозвался уничижительно) помогла писателю преодолеть глубокий душевный кризис, подробно описанный в «Inferno». Сведенборг был одним из родоначальников современной теософии, с которой антропософия находится в довольно близком идейном родстве. Интересно также отметить совпадение: Стриндберг с женой Фридой некоторое время жил в австрийском местечке Дорнах[4]. А в швейцарском Дорнахе был впоследствии возведен Гетеанум, спроектированный доктором Штейнером. В постройке участвовал и Андрей Белый. Связанность с теософией-антропософией, а также «неуживчивость» характера и Стриндберга и Белого, подмеченная Блоком (и между ними разразился конфликт, описанный в свое время В. Орловым), позволяют увидеть нечто общее между Стриндбергом и Андреем Белым.

Но почему Блок чувствовал себя в 1912 году «под знаком Стриндберга»? О близости духовного мира Блока и шведского драматурга говорят стихотворения первого раздела третьего тома Блока «Страшный мир»[5]. Блоковский цикл «Черная кровь» (1909-1914), несомненно, созвучен «женоненавистничеству» Стриндберга, которое периодически им овладевало (хотя это не помешало шведскому писателю трижды жениться и стать отцом пятерых детей). В особенности это сходство взглядов заметно на примере строк «Подойди. Подползи. Я ударю - // И, как кошка, ощеришься ты...» («Даже имя твое мне презренно...»), а также «Над лучшим созданием Божьим // Изведал я силу презренья. // Я палкой ударил ее...» («Над лучшим созданием Божьим...»). И мотив ада на земле, повторяющийся у Стриндберга[6], встречается у Блока. Например: «И странно: жизнь была – восторгом, бурей, адом...» («Осенний вечер был. Под звук дождя стеклянный...»), «... твой змеиный рай – бездонной скуки ад...» («О нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой...») и др.

В главе 6 «Inferno», под названием «Чистилище», появляется близкий Блоку мотив двойника, особенно ярко звучащий в одноименном стихотворении: «Однажды в октябрьском тумане // Я брел, вспоминая напев. // О, миг непродажных лобзаний! ....» (1909-1914).

14-го июля 1912 г. в Териоках была поставлена пьеса Стриндберга «Виновны – невиновны» (оригинальное название «Brott och brott», в английском переводе «There are Crimes and Crimes»), написанная в 1899 г. Л.Д. Блок исполнила одну из главных женских ролей – Жанну. Блок писал матери после спектакля: «Все первое действие Люба не сходила со сцены и наконец по-настоящему понравилась мне как актриса: очень сильно играла. (...) Люба говорила наконец своим, очень сильным и по звуку и по выражению голосом, который очень шел к языку Стриндберга»[7]. Быть может, жене поэта помогли при постановке этой пьесы ее шведские корни: ее мать, А.И. Попова родилась в русско-шведской семье. Блок пишет в дневниковой записи от 27 декабря 1911: «Тема для романа. Гениальный ученый влюбился буйно в хорошенькую, женственную и пустую шведку....»[8]. Эта пьеса, точнее, первая сцена первого действия, которая происходит на кладбище, вдохновила Блока на создание стихотворения «Женщина» с подзаголовком «Памяти Августа Стриндберга» (1914). По-видимому, поэт чувствовал особую близость к шведскому драматургу и через жену.

Во всем, что касается биографии Стриндберга, я опиралась на книгу M.Meyer „Strindberg. A biography“ L., 1985.

2025©Инна Быкова