Но передачи «Карабахского вопроса» на рассмотрение в ЦК РКП (б) не произошло. В рассмотренных источниках мы не нашли причину, по которой она не состоялась, а потому рискнем выразить свое мнение.
Вряд ли Сталин горел желанием обсуждать в ЦК РКП (б) «Карабахский вопрос». Он совсем недавно, на Х съезде РКП (б) 15 марта 1921 г., был переизбран членом Центрального Комитета. Заняв шестое место по числу поданных за него голосов, он не хотел ронять свой авторитет ни как члена Центрального Комитета, ни как наркома по делам национальностей.
Внесение «Карабахского вопроса» в повестку заседаний Центрального Комитета, состоявшего из 25 членов, не сулило Сталину никаких политических выгод. Скорее всего «Карабахский вопрос» поступил бы вначале не в Центральный Комитет, а в «комиссию по национальному вопросу», избранную на Х съезде РКП (б) и состоявшую из 17 членов.
Эту комиссию, почему-то «по национальному вопросу», а не «по национальным вопросам», на Х съезде РКП (б) предложил избрать сам Сталин. По его мнению, она должна была состоять из представителей национальных окраин и была необходима для дальнейшей конкретизации практических предложений, которые Сталин представил в тезисах своего доклада. Сам Сталин и возглавил эту комиссию.
Перенос «Карабахского вопроса» на заседания упомянутой комиссии или еще выше - на заседания ЦК РКП (б) означал бы, что Сталин, как член Центрального Комитета, нарком по национальным делам, член советского правительства, не сумел направить работу Кавказского бюро ЦК РКП (б) в нужное руководству страны русло. Допустить этого он не мог.
Хотя не исключено, что обсуждения «Карабахского вопроса» в «комиссии по национальному вопросу» или в ЦК РКП (б) могли бы стать лучшим вариантом для Нагорного Карабаха. Ведь одним из 17 членов «комиссии по национальному вопросу» был избран Киров. Он же был избран и кандидатом в члены Центрального Комитета и, возможно, к обсуждению такой темы, как «Карабахский вопрос»» могли привлечь и кандидатов в члены Центрального Комитета. К тому же, одним из 25 членов ЦК РКП (б) на Х съезде был избран Орджоникидзе, правда занявший по числу поданных за него голосов всего пятнадцатое место.
Голоса Кирова и Орджоникидзе, как членов Кавказского бюро ЦК РКП (б), голосовавших за включение Нагорного Карабаха в состав Армении, были бы, наверное, особенно весомы при обсуждении «Карабахского вопроса» в «комиссии по национальному вопросу» или в ЦК РКП (б).
Но Сталин был заинтересован в том, чтобы «Карабахский вопрос» был решен самим Кавказским бюро ЦК РКП (б).
А потому мы можем предположить, что после заседания 4 июля 1921 г. Сталин в неофициальном разговоре с Орджоникидзе и Назаретяном дал им понять о своем отрицательном отношении к вынесению «Карабахского вопроса» на обсуждение в ЦК РКП (б). И поделился с ними своими соображениями о том, как, по его мнению, следовало бы действовать.
Сталин предполагал, что еще один пленум Кавказского бюро ЦК РКП (б) сможет и должен прийти к самостоятельному решению по «Карабахскому вопросу». Но сам не хотел инициировать пересмотр постановления от 4 июля 1921 г., а предложил это сделать Орджоникидзе и Назаретяну в совместном заявлении.
Трудно сказать, намекнул ли им Сталин об удовлетворении требований Азербайджана в отношении Нагорного Карабаха, что соответствовало его старой позиции: в территориальных спорах между Азербайджаном и Арменией отдать предпочтение Азербайджану.
Почему именно на этих двух членах Кавказского бюро ЦК РКП (б) Сталин остановил свой выбор?
С Орджоникидзе Сталин был в близких отношениях, они часто даже на людях обращались друг к другу на «ты». А Назаретяна будущий генеральный секретарь, видимо, уже в 1921 г. «просчитал», как «своего» человека.
Восстановить подробно ход заседания пленума Кавказского бюро ЦК РКП (б) нельзя. Его можно только приблизительно сконструировать на основе фрагмента протокола № 12 от 5 июля 1921 г., который можно найти в Интернете. Но мы, во избежание упреков в необъективности, предпочли текст, приведенный в работе Д. Гасанлы.
В этот день Кавказское бюро ЦК РКП (б) собралось в полном составе, включая отсутствовавшего накануне Орахелашвили. Пригласили на заседание и министра иностранных дел Азербайджана М.Д. Гусейнова.
Как и было задумано Сталиным, Назаретян и Орджоникидзе «возбудили вопрос о пересмотре постановления предыдущего пленума о Карабахе».
Что стояло за этим «возбуждением вопроса о пересмотре»? Пересмотре чего? Постановления о включении Нагорного Карабаха в состав Армении и о проведении плебисцита только в Нагорном Карабахе? Или постановления о перенесении «Карабахского вопроса» на окончательное решение ЦК РКП (б)?
Судя по тому, как дальше развивались события, пересмотру подлежали и постановление о включении Нагорного Карабаха в состав Армении и постановление о перенесении «Карабахского вопроса» на обсуждение в ЦК РКП (б).
Так желание Нариманова совпало с желанием Сталина.
Возможно, что Назаретян и Орджоникидзе, «возбудив» вопрос о пересмотре, ненавязчиво дали понять собравшимся, что «Карабахский вопрос» желательно решить на настоящем заседании.
Нариманову, как возмутителю спокойствия, очевидно, предоставили возможность еще раз обосновать свою позицию на заседании 5 июля 1921 г.
Скорее всего, в его выступлении прозвучал все тот же надуманный тезис о «безусловном экономическом тяготении Нагорного Карабаха к Азербайджану». Поясним, в чем с нашей точки зрения, выражалось это «безусловное экономическое тяготение».
Между армянскими жителями Нагорного Карабаха и мусульманскими жителями Карабахской равнины за время длительного соседства не могли не возникнуть определенные контакты в хозяйственной сфере. Полное отсутствие таких контактов, очевидно, было бы противоестественным явлением.
Не случайно представитель Армении в Азербайджане Арутюнян еще 26 марта 1920 г. в беседе с министром иностранных дел Азербайджана Ф.А.И. Ханом-Хойским высказал мнение, что между армянами Нагорного Карабаха и Азербайджаном существует хозяйственная связь.
Какую конкретно хозяйственную связь имел в виду армянский представитель он не пояснил, но прибавил, что равнинным кочевникам-скотоводам из числа кавказских татар необходимы альпийские пастбища Нагорного Карабаха.
В этой фразе – ключ к надуманному азербайджанскому тезису о «безусловном экономическом тяготении» Нагорного Карабаха к Азербайджану.
Большая часть мусульманских жителей Карабахской равнины, занимаясь скотоводством, до самых 1920-х гг. сохранили черты кочевого и полукочевого быта. К лету мусульмане перегоняли свои стада на альпийские пастбища Нагорного Карабаха, а на зиму приводили их обратно.
Несомненно, что во время прохода мусульманских кочевников через армянские селения представители двух народов продавали или обменивали то, чем каждая сторона была богата. Мусульмане могли предложить продукты животноводства или, например, керосин, который получали из ближе к ним расположенных нефтеносных районов Баку. В ответ от армян они могли получать, например, текстильные товары или изделия ремесленников. Конечно, временами не обходилось и без конфликтов между сторонами из-за источников воды, дорог и т.п.
Собственно, эти маломасштабные торговые контакты азербайджанское правительство и пыталось представить как «безусловное экономическое тяготение» Нагорного Карабаха к Азербайджану в рамках «Карабаха» или «всего Карабаха».
Исходя из такого подхода азербайджанского правительства, между территориями Нагорного Карабаха и Карабахской равниной не должно было существовать никаких границ для беспрепятственного прохождения мусульманских кочевников через армянские селения.
Наверняка не обошел Нариманов в своем выступлении 5 июля 1921 г. и политические моменты. В частности, что кавказские татары могут не понять передачу Нагорного Карабаха Армении, а это может оттолкнуть их от советской власти в Азербайджане.
Необходимость сохранения лояльности мусульманских кочевников по отношению к советской власти стала одним из важных доводов в пользу передачи Нагорного Карабаха Азербайджану.
Но этот довод мог оказаться недостаточным для принятия членами Кавказского бюро ЦК РКП (б) нужного Нариманову решения.
Как говорил Мясников на первом съезде Коммунистической партии Армении, проходившем в январе 1922 г., Нариманов на заседании Кавказского бюро ЦК РКП (б) 5 июля 1921 г. пригрозил прекратить отпуск керосина, если Нагорный Карабах достанется Армении.
Предостережение было адресовано не столько Мясникову и Армении, сколько Сталину и РСФСР. «Керосиновый» шантаж Нариманова, возможно, оказался одним из решающих, а может быть, и решающим аргументом в пользу «оставления» Нагорного Карабаха в составе Азербайджана.
Сам Сталин на заседании Кавказского бюро ЦК РКП (б) 5 июля 1921 г. не выступал. Он предпочел действовать из-за кулис и, по нашему мнению, еще накануне срежиссировал заседание, на котором было принято постановление Кавказского бюро ЦК РПК (б) из четырех пунктов.
Уже в первом пункте этого постановления есть положения, которые вызывают вопросы.
«Исходя из необходимости национального мира между мусульманами и армянами и экономической связи Верхнего и Нижнего Карабаха, его постоянной связи с Азербайджаном, Нагорный Карабах оставить в пределах АзССР (Азербайджанской Советской Социалистической Республики. – Ю.П.), предоставив ему широкую автономию с административным центром в гор. Шуше, входящим в состав автономной области» (Гасанды. С. 142).
Значение слов «и экономической связи Верхнего и Нижнего Карабаха, его постоянной связи с Азербайджаном», как ни удивительно, отражало действительное положение вещей. Получалось, что Нагорный Карабах и Нижний Карабах, то есть Карабахская равнина, поддерживали между собой экономическую связь, а Карабахская равнина, в свою очередь, имела постоянную связь с Азербайджаном.
Но главный вопрос возникает по поводу тезиса о «необходимости национального мира». А что, национальный мир мог быть обеспечен только передачей Азербайджану исторической армянской территории? По-другому нельзя, иначе бесконечная война между двумя народами?
Ну и конечно, вопрос по поводу глагола «оставить», вместо «включить». Такая подмена должна была приучить к мысли, что Нагорный Карабах когда-то уже был в составе Азербайджана.
И как особо циничная насмешка выглядят слова о предоставлении Нагорному Карабаху «широкой автономии с центром в городе Шуше», армянский квартал которого был разграблен и сожжен дотла азербайджанскими войсками 23 марта 1920 г.
К «широкой автономии» Нагорного Карабаха вернемся чуть позже. А пока продолжим разбирать постановление Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 г.
Вот как звучал второй пункт постановления:
«Поручить ЦК Азербайджана определить границы автономной области и представить на утверждение Кавбюро ЦК РКП» (там же).
Один партийный орган, поручил другому партийному органу определить административную территорию проживания армянскому народу Нагорного Карабаха с тем, чтобы первый орган впоследствии проштамповал решение второго.
О степени легитимности партийных органов при решении вопросов государственного значения мы уже говорили. Здесь нелигитимность как бы в третьей степени.
Понятно, что ни ЦК Азербайджана, ни Кавказское бюро ЦК РКП (б) не собирались привлекать историков, географов, этнографов, правоведов, экономистов ни при определении размеров территории «автономной области», ни при «утверждении» этих размеров.
«Карабахский вопрос» собирались решить чисто аппаратным методом.
Спросить Армению не посчитали нужным, но кость, в виде третьего пункта постановления Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 г., ей все же бросили: «Поручить Президиуму Кавбюро переговорить с ЦК Армении и Азербайджана о кандидате на чрезвычкома (чрезвычайного комиссара. – Ю.П.) Нагорного Карабаха» (там же).
Наконец, в четвертом пункте постановления косвенно вернулись к вопросу о «широкой автономии» все в том же партийно-аппаратном формате:
«Объем автономии Нагорного Карабаха определить ЦК Азербайджана и представить в Кавбюро [ЦК РКП (б)]» (там же).
В четвертом пункте не упомянуто об утверждении Кавказским бюро ЦК РКП (б) «объема автономии», но по примеру второго пункта, видимо, такую процедуру члены «Бюро» предполагали.
Итоги голосования по постановлению Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 г. также дают некоторую пищу для размышлений.
«За» проголосовали четверо членов Кавказского бюро ЦК РКП (б), трое «воздержались». Итого семь человек из восьми. «По умолчанию» можем предположить, что один из членов «Бюро» проголосовал «против».
На основании тех сведений, которые были изложены выше, мы можем попробовать «вычислить» тех, кто проголосовал «за», тех, кто «воздержался», и даже того, кто проголосовал «против».
Скорее всего, «за» проголосовали Махарадзе, Назаретян, Нариманов и Орджоникидзе, а «воздержались» Киров, Орахелашвили и Фигатнер.
Хочется думать, что «против» голосовал Мясников. Не только потому, что он был главой армянского правительства, но и потому, что был единственным человеком, получившим высшее юридическое образование. А значит, мог лучше других понимать, к каким непредсказуемым правовым, административным и иным последствиям, может привести включение территории Нагорного Карабаха в состав чуждого ему во всех отношениях Азербайджана.
Между тем, с определением границ автономной области Нагорного Карабаха, в Азербайджане не спешили. Прошли почти два года, прежде чем этот вопрос перешел из-под партийного надзора в государственную сферу. Только 7 июля 1923 г. декретом Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК) Азербайджанской ССР было принято решение об образовании из армянской части Нагорного Карабаха автономной области с центром в местечке Ханкенди, как составной части Азербайджанской ССР.
В Баку, видимо, понимали, что Шуша с ее разгромленным и сожженным армянским кварталом, вряд ли будет достойно представлять центр создаваемой автономной области. А потому выбор пал на поселок Ханкенди, находившийся в 15 км к северу от Шуши. В честь С.Г. Шаумяна 10 августа 1923 г. Ханкенди переименовали в Степанакерт.
Благодаря декрету ЦИК Азербайджанской ССР, нелигитимное решение партийного органа, коим было Кавказское бюро ЦК РКП (б), внешне приобрело законное государственное оформление.
Декрет ЦИК Азербайджанской ССР был только руководством к действию, но руководством, настойчиво внедрявшим название «Карабах», вместо названия «Нагорный Карабах». Так в пятом пункте декрета ЦИКа было предписано создать смешанную комиссию для «передачи административных единиц в автономную область Карабаха, а также для определения границ автономной области».
Что такое «автономная область Карабаха»? Опять все та же общая территория Нагорного Карабаха и территория Карабахской равнины. Вот тут-то к названиям «Равнинного» или «Нижнего» Карабаха члены ЦИК прибавили еще одно: «Низменный» Карабах. Любыми способами азербайджанское руководство старалось представить Нагорный Карабах и Карабахскую равнину, как неразрывное целое.
Смешанную комиссию предполагали составить из представителей Нагорного Карабаха, Низменного Карабаха, Курдистана и центральной власти Азербайджанской ССР. Комиссия должна была закончить работу к 15 августа 1923 г.
Мы не будем усложнять содержание статьи информацией о «Курдистане», точнее о Курдистанском уезде с центром в поселке Лачин, спешно организованном решением ЦИК Азербайджанской ССР 16 июля 1921 г. Его создали на территории компактного проживания курдов между Арменией и Нагорным Карабахом. В 1929 г. уезд был ликвидирован, на его месте образовали Лачинский район.
В результате декрета ЦИК Азербайджана на свет появилась Автономная область Нагорного Карабаха (АОНК), в 1936 г. переименованная в НКАО – Нагорно-Карабахскую автономную область.
Размеры обоих автономных образований были намного меньше территории собственно Нагорного Карабаха. «Широкую» автономию с самого начала постоянно сужали, отрывая от Нагорного Карабаха отдельные районы и превращая их в азербайджанскую территорию. Такая участь постигла, в частности, северную часть Нагорного Карабаха с древним армянским городом Гандзаком, где, как мы писали, в июне 1918 г. разместилось правительство впервые появившегося на мировой сцене государства под названием Азербайджан.
Армян Нагорного Карабаха нелигитимным образом включили в состав государства, где большинство представителей титульной нации, кавказские татары, жили старинным кочевым или полукочевым укладом. Недаром Сталин на Х съезде РКП (б) отмечал, что Азербайджан является страной самых отсталых патриархально-феодальных отношений.
Члены Кавказского бюро ЦК РКП (б), принимая решение 5 июля 1921 г. об «оставлении» Нагорного Карабаха в составе Азербайджана, исходили «из необходимости национального мира между мусульманами и армянами». Никто из них не дожил до тех времен, когда это решение стало причиной настоящей войны между двумя народами.
Современные азербайджанские политики, явно смотрят на «Карабахский вопрос» глазами Нариманова, кстати сказать, единственного из членов Кавказского бюро ЦК РКП (б) умершего своей смертью. Он считал, что в связи с «Карабахским вопросом» Азербайджан ожидают несчастья. Но не по причине «оставления» Нагорного Карабаха в составе Азербайджана, а потому, что он был «оставлен» в виде автономной единицы. Нариманов «предвидел, что предоставление Нагорному Карабаху автономии не конец, а лишь начало будущей трагедии» (Гасанлы. С. 146).
Да, начала трагедии для обоих народов! И азербайджанского и армянского, но начало ей было положено азербайджанским руководством и лично Наримановым, настоявшим на пересмотре первоначального решения Кавказского бюро ЦК РКП (б) 4 июля 1921 г. И оттого, что «Бюро» тогда решило передать Нагорный Карабах Армении, а не Азербайджану, этот орган и его решение не стали в наших глазах более легитимными.
Вопрос в принципе должен был быть решен иначе: на государственном уровне между двумя республиками и другим способом - с опорой на волеизъявление населения Нагорного Карабаха. Но это волеизъявление было принесено в жертву геополитической концепции мировой революции, в осуществлении которой мусульманам Востока, в данном случае Закавказья, советское правительство отводило ведущую роль.
Долговременного национального мира между мусульманами, с 1936 г. уже азербайджанцами, и армянами не получилось. Что и обнаружилось в конце 1980-х гг., когда рука советского правительства ослабела и стало ясно, что решение Кавказского бюро ЦК РКП (б) 5 июля 1921 г. аморально и цинично по своей сути и именно в этом корень «Карабахского вопроса».
В этой связи представляются справедливыми слова академика А.Д. Сахарова, сказанные им в интервью корреспондентам французской газеты «Монд» 28 сентября 1989 г.: «Эта проблема возникла уже тогда, когда эту область (Нагорного Карабаха. – Ю.П.) отдали Азербайджану путем циничной сделки».
Можно согласиться с этим определением и вынести его в заголовок настоящей статьи.
Прошло более ста лет, а протоколы заседаний Кавказского бюро ЦК РКП (б) все еще остаются секретными документами.
На наш запрос в Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) о том, как можно ознакомиться с протоколами Кавказского бюро ЦК РКП (б) пришел следующий ответ:
«№ 10609 от 26.12.2023 г.
В ответ на Ваше письмо в РГАСПИ о возможности ознакомления с протоколами №№ 1 – 12 заседаний Кавказского бюро ЦК РКП (б) сообщаем, что интересующие Вас документы не подлежат выдаче и копированию без заключения экспертов Межведомственной комиссии по защите государственной тайны.
/Заместитель директора М.С. Астахова».
Использованные источники
1. Гасанлы Д. Нагорный Карабах: старые заблуждения в новой интерпретации // Кавказ и глобализация. 2011. Т. 5, вып. 3 - 4.
2. Партархив: Партархив Тифлисского филиала при ИМЭЛ ЦК РКП (б). Ф. 1, д. 1, л. 114.
Добавить комментарий