Неоднократные попытки её добиться были в отечественной истории, увы, тщетными. Уже и потому, что отеческая забота государей о народном здоровье вступала в жестокое противоречие с интересами казны. Со времени Петра Великого бюджет России держался на водке (до Петра смета государственных расходов - слово "бюджет", обращаясь к тем временам, трудно употребить - стояла еще на хлебе). Поэзия от Дениса Давыдова до Блока и Есенина воспевала противоположное трезвости явление. Ну, и поэты вели себя соответственно(хамскими, хоть из первоначальной редакции убрано выражение "ни бабы", все же остаются некрологические стихи Маяковского о самоубийце Есенине: "Ни тебе аванса, ни пивной./ Трезвость") . А вот Некрасов, печальник об участи народной, создал ужасающе горестную картину:
* * *
Наконец не горит уже лес,
Снег прикрыл почернелые пенья,
Но помещик душой не воскрес,
Потеряв половину именья.
Приуныл и мужик. «Чем я буду топить?» —
Говорит он, лицо свое хмуря.
— Ты не будешь топить — будешь пить, —
Завывает в ответ ему буря…
В конце лучезарной эпохи своего всевластия тов, Сталин, на заседании правительства положивший на стол толстую папку с бумагами, заявил: "Вот бюджет! Кто против?". Проголосовали, понятно,не читая, и единогласно. А ранее тов. Сталин в очередном классическом своем произведении писал: "водку ввести не постесняемся!" Тогда же и введена была водка, из жалости к пролетариату и трудовому крестьянству тридцатиградусная. Народ прозвал ее "рыковкой" в честь тогдашнего председателя Совета народных комиссаров А.И. Рыкова. В просторечии звалась "рыкаловкой".Все же любопытно, что пил лично Алексей Иванович? Из-за его очередного запоя на две недели было отстрочено триумфальное открытие Волховстроя. Но, так или иначе, недолго длился этот антинаучный спор с Менделеевым.
"Веселие Руси" всё продолжается. Оно даже и не осуждалось в гражданственной нашей поэзии, принимавшей к сведению те трагические обстоятельства отечественной истории, которые не позволяли в мерзлом окопе обойтись без горячительного напитка, а на лесоповале заставляли мечтать о нём. "Выпьем и снова нальём!" Поэты сетовали отнюдь не на пьянство и не на спаивание народа (порою казавшееся даже намеренным), а на совсем иное. В замечательном стихотворение "Водка" одного поэта старшего поколения прозвучала грозная инвектива, обращенная, конечно, к верховной администрации:"А тот презренный скупердяй, что на нее повысил цену..." Но куда было деваться администрации в условиях предперестроечного крушения экономики! Тем более удивительны первые шаги торжествующей перестройки...
Впечатления роковых лет "сухого закона" дали бы мне общирный материал для мемуаров. Одно зрелище было незабываемым: я видел своими глазами, как из ресторана Центрального Дома литераторов за руки и за ноги выносили буйствовавшего во хмелю председателя "Общества трезвости" нашей писательской организации. Вся страна покрылась в эту пору этими спасительными обществами. Но силен бес!
К сему стихотворение мудрого поэта восемнадцатого столетия.
Гавриил ДЕРЖАВИН (1743 - 1816)
ФИЛОСОФЫ, ПЬЯНЫЙ И ТРЕЗВЫЙ
П ь я н ы й
Сосед! на свете всё пустое:
Богатство, слава и чины.
А если за добро прямое
Мечты быть могут почтены,
То здраво и покойно жить,
С друзьями время проводить,
Красот любить, любимым быть,
И с ними сладко есть и пить.
Как пенится вино прекрасно!
Какой в нем запах, вкус и цвет!
Почто терять часы напрасно?
Нальем, любезный мой сосед!
Т р е з в ы й
Сосед! на свете не пустое —
Богатство, слава и чины;
Блаженство сыщем в них прямое,
Когда мы будем лишь умны,
Привыкнем прямо честь любить,
Умеренно, в довольстве жить,
По самой нужде есть и пить,—
То можем все счастливы быть.
Пусть пенится вино прекрасно,
Пусть запах в нем хорош и цвет;
Не наливай ты мне напрасно:
Не пью, любезный мой сосед.
П ь я н ы й
Гонялся я за звучной славой,
Встречал я смело ядры лбом;
Сей зверской упоен отравой,
Я был ужасным дураком.
Какая польза страшным быть,
Себя губить, других мертвить,
В убийстве время проводить?
Безумно на убой ходить.
Как пенится вино прекрасно!
Какой в нем запах, вкус и цвет!
Почто терять часы напрасно?
Нальем, любезный мой сосед!
Т р е з в ы й
Гоняться на войне за славой
И с ядрами встречаться лбом
Велит тому рассудок здравый,
Кто лишь рожден не дураком:
Царю, отечеству служить,
Чад, жен, родителей хранить,
Себя от плена боронить —
Священна должность храбрым быть!
Пусть пенится вино прекрасно!
Пусть запах в нем хорош и цвет;
Не наливай ты мне напрасно:
Не пью, любезный мой сосед.
П ь я н ы й
Хотел я сделаться судьею,
Законы свято соблюдать,—
Увидел, что кривят душою,
Где должно сильных осуждать.
Какая польза так судить?
Одних щадить, других казнить
И совестью своей шутить?
Смешно в тенета мух ловить.
Как пенится вино прекрасно!
Какой в нем запах, вкус и цвет!
Почто терять часы напрасно?
Нальем, любезный мой сосед!
Т р е з в ы й
Когда судьба тебе судьею
В судах велела заседать,
Вертеться нужды нет душою,
Когда не хочешь взяток брать.
Как можно так и сяк судить,
Законом правду тенетить
И подкупать себя пустить?
Судье злодеем страшно быть!
Пусть пенится вино прекрасно,
Пусть запах в нем хорош и цвет;
Не наливай ты мне напрасно:
Не пью, любезный мой сосед.
