Продолжение. Начало: часть 1
Александр Иванович Лютер (1893 – 1918)
Александр Лютер был потомственным дворянином по линии Лютеров, прибалтийских немцев, и Хомутовых. Дворяне Хомутовы, предки Александра по матери, вели свою родословную от Томаса Гамильтона, прибывшего на службу в Россию с сыном Петром еще в 1542 г., т.е. при юном Иване Грозном. В России фамилия Гамильтон последовательно перешла в Гамонтовы, а позднее уже и в удобное для русского слуха -Хомутовы.
Александр Лютер не является нашим самым ближайшим весьегонским земляком, т.к. имение его родителей находилось недалеко от Рыбинска. Следует сказать здесь, что в начале 19 века Рыбинск был существенно более связан с Весьегонском благодаря активному судоходству по реке Мологе, в том числе, и пассажирскому.
Александр Лютер так же, как и два других Александра, прошел всю Первую Мировую войну, был ранен, получил боевые награды и звание поручика. Все сведения о его короткой, но полной драматизма жизни взяты из публикации «Дневник офицера». Рукопись, чудом сохранявшаяся почти 100 лет, была опубликована в альманахе «Памятники Отечества», № 25 за 1993 г. Рукопись подготовлена к печати сохранившимися в России потомками семьи Лютеров-Хомутовых уже по боковой линии, которым мать Александра передала дневник незадолго до смерти. В предисловии сказано, что все четыре сына Лютеров погибли в жестокую годину братоубийственной Гражданской войны.
Дневниковые записи Александра охватывают промежуток от 28 января и до 18 мая 1918 г., т.е. собственно период после развала большевиками фронта. Записи сделаны в г. Рыбинске, в доме родителей, куда поручик Александр вернулся из Румынии, и в поместье Лытарево, принадлежавшем дяде по матери - Сергею Александровичу Хомутову. В записях дневника Александр упоминает о том, что он был студентом. По-видимому, он пошел на войну добровольцем в патриотическом порыве и свое офицерское звание поручика и боевые награды получил на фронте.
Из дневника мы узнаем, что Александр Лютер воевал все четыре года войны, в 15 году мерз в окопах и траншеях под Боровичами, отступал вместе с русской армией в Карпатскую кампанию. Ко времени его возвращения в родительский дом в Рыбинске два его брата - Иван и Михаил - находились далеко от дома. Ивана выход России из войны застал на Северном Кавказе, где происходили непрерывные стычки между чеченцами, ингушами и казаками. Михаил оказался в Германии, вероятно, в плену. Младший Юрка, подросток, был дома в Рыбинске.
Таким мы видим Александра Лютера, видимо, еще в Румынии, сразу после объявлении правительством большевиков о прекращении войны и роспуске армии. А как мы увидим из текста дневника, дома – в Рыбинске офицер уже не мог носить погоны, именное оружие и другие знаки воинских отличий.
Дневник, написанный в феврале, марте, апреле 1918 г., являет собой пронзительное свидетельство русского боевого офицера в первые месяцы установившейся власти большевиков, когда все газеты и вездесущие проводники нового порядка - комиссары, «революционные» солдаты и матросы, кричали на каждом углу: «Бей буржуев, бей офицеров, бей интеллигентов, грабь поместья!» Русское боевое офицерство, прошедшее четырехлетний ад войны, оказалось в труднейшем положении. Именно в эти дни был растерзан озверевшими матросами последний главнокомандующий российской армией генерал Н.Н. Духонин, а «революционные» матросы сбрасывали на штыки на нижние палубы морских офицеров.
Александр пишет, как 31 января он вместе с другом Костей, тоже, видимо, боевым офицером, ходили к военному коменданту Рыбинска, чтобы получить бумагу об откреплении от воинской повинности. «Я иду, стыдясь своей офицерской формы, иду без погонов, без орденов, а вокруг меня снуют газетчики с листовками, полными провокаций и лжи. Наглый взгляд полупьяного солдата кричит: «Смотрите! Вот офицер! Вот он, враг родины …Бей их – офицеров, бей их – контрреволюционеров, бей их «буржуев», бей интеллигентов, бей, бей, бей. А я же и помещик, и интеллигент, и все, что угодно … Вот мой триумф, вот мои лавры от родины, за которую я сражался. Я – враг Родины? Дождался».
Такая вот «тихая» революция в Рыбинске, подобна той, что происходила и в нашем недалеком от Рыбинска Весьегонске. И одним из самых ярких глашатаев и ее проводников в Весьегонске был ни кто иной, как наш следующий герой – Александр Иванович Тодорский, о судьбе которого будет рассказано в следующей части очерка.
Вернемся к дневнику Александра Лютера. Знакомый офицер Петр Дмитриевич Козырев приехал в Рыбинск из Киева, где он чудом спасся от расстрела. Фраза без комментариев из рассказа боевого офицера: «Всего в этот день расстреляли более 200 офицеров …». Или вот еще – подробности севастопольской резни из газеты: В Севастополе «матросами и рабочими перерезана вся буржуазия. Озверевшие люди врывались в частные квартиры, вытаскивали на улицу «буржуев» и прирезывали, имущество тут же расхищали и уничтожали. Резня шла более двух суток». Об этом можно прочитать и в очерке «Окаянные дни» Ивана Бунина.
Глубоко интеллигентный и воспитанный на основах христианского гуманизма, Александр задает вопрос – откуда такая жестокость в человеке, такое массовое озверение в народе? И хотя и ему, и его близким грозит опасность и, возможно, близкая гибель – он не винит народ. Он пишет: бесконечное накачивание в сознание народа образа врага с прямыми указаниями, кого надо грабить, бить, расстреливать – как лживое вселенское зло - и утверждение, что именно это и приведет к райской жизни в виде коммунистического рая обетованного, в конце концов в человеке срабатывает. Но что же делать, как жить и просто – выжить? И не менее важное «внутреннее» – чем жить? Запись от 13 февраля, Рыбинск, 4 часа ночи: «Ощущение – загнанного в тупик. Всякое возражение кончается расстрелом у биржи. Сегодня опять там расстреливали …». Или о том, какой указ новой власти о найме на работу: «буржуй» не имеет права наняться на любую работу, даже на колку дров.
С болью Александр пишет о том, что Германия возобновила войну с Россией, немецкие войска наступают по всему фронту, а на вокзал все прибывают и прибывают полные поезда сбежавших с фронта солдат. Солдаты возвращаются с оружием, даже с пушками. И на требование новых властей сдать оружие отвечают стрельбой. С неменьшей горечью он оценивает как позор для России Брестский мирный договор с Германией. И наконец – отрезвление правительства большевиков – статья в газете «Новое слово» от 20/7 марта 1918 г. под заголовком «Реорганизация армии». Статья о том, что совершенно необходимо введение в армии железной дисциплины, восстановление института офицерства с призывом на службу кадровых офицеров царской армии. Слова Александра: «Вот оно – то, что мы говорили год тому назад в окопах. Вот оно – просветление перед смертью. Подлость! Гадкая, низкая … Зажать рот интеллигенции и бить ее. Не говоря уж об истязаниях, и в это время проводить «эксперименты» над уставшим народом и «опыты» над государством».
Александр уезжает на какое-то время в имение к дяде Сереже (Сергей Александрович Хомутов – брат матери). Но и там идет «тихая» революция: окрестные крестьяне на сходах решают грабить имение Лытарево и имение их соседей Гладышевых. Имение Михалковых Петровское уже реквизировано, там расположилась Морская школа. Советские курсанты устраивают балы, библиотеку расхищают, из бесценных старых томов крутят «цигарки». Александр опасается, что такая же судьба ждет бесценную библиотеку в Лытарево с ее рукописями 17 - 18 веков, с редчайшими книгами, в том числе на иностранных языках. Я, читая эти строки, вспомнила записки Сергея Михайловича Волконского, внука декабриста Сергея Григорьевича Волконского. Записки написаны в Италии, после того, как Сергею Михайловичу удалось примерно в эти лихие времена уйти по льду Финского залива из «Совдепии». Внук декабриста с кровью сердца и муками души вспоминает о том, как на «цигарки» занявших его имение «товарищей» ушли бесценные рукописи декабристов, отбывавших каторгу и поселение в Сибири …
А Александр Лютер в этой небольшой передышке в Лытарево, знакомясь с редкими рукописями и книгами библиотеки, строит планы: написать об истории близких родов – Хомутовых, Ухтомских, Козловых … Более того, он даже высказывает свою мечту – стать живописцем … Его отношение к природе, старому поместью явно тонко художественное, поэтическое: «в этом доме – духи. Все сияет – хлопают двери, скрипят иконы, скрипят половицы, То вдруг ни с того, ни с сего что-нибудь падает, то кто-нибудь дышит рядом. То брякнет сверху, то брякнет снизу. Стучит дом …». А ведь это пишет не поэт на лоне мирно дышащей природы, а военный офицер после четырех лет жесточайшей кровавой войны и на гибельной грани жизни.
И вот – обрыв … Конец записей и вложенный листок с приколотой офицерской кокардой, вокруг которой нарисован венок с черной ленточкой и подпись:
«Моя боевая кокарда,
видевшая все мои подвиги за Родину
и сорванная последней
В мае 1918 года.
Вечная па-а-амять!..»
Наверное, эта сорванная каким-либо «революционным» матросом или солдатом кокарда, грезившим под влиянием повсеместной большевистской агитации не менее, чем о мировой революции, была последней каплей, той кровной и кровавой обидой в душе молодого поручика Александра Лютера, которая приказала ему идти и спасать раздраенную на куски Родину. И он пешком и на возможном в то страшное время транспорте, скрываясь и нередко прячась от новых властей, пробирался на юг, на Дон, где в это время во всю полыхало антибольшевистское восстание казаков, а потом на Северный Кавказ в Добровольческую армию под командованием Антона Ивановича Деникина. Из предисловия к опубликованному дневнику сказано, что двадцатипятилетний Александр Лютер погиб в боях за Армавир в 1918 г. Еще написано, что в страшную братоубийственную войну родители потеряли всех своих четырех сыновей. Можно представить жизнь стареющих Лютеров без детей и внуков, отнесенных новой властью в Советской России к так называемым «бывшим» и «иждивенцам». Такой термин существовал еще и в 50-е годы, и я лично хорошо помню нашу учительницу Лидию Ивановну по алгебре в 6 и 7 классах в г. Красный Холм, которую почти открыто на уроках дразнили мальчишки и подчеркнуто не защищали партийные завуч и директор.
Но вернемся к боям за Армавир. Известно, что наиболее жестокие бои между красными и белыми велись в 1918 г. с середины июля и всю осень. Город имел важное стратегическое значение и переходил из рук в руки 12 раз. Видимо, именно в этот период и погиб поручик Александр Лютер. Так погиб один из сыновей нашего Отечества, погиб безвестно в братоубийственной войне. Разумеется, о его гибели ничего не известно, как и о том, где он был похоронен и был ли похоронен вообще. С почестями убитых воинов добровольческой армии похоронили в конце июля армяне, которые сами были беженцами во время известной резни младотурками в 1915 -16 годах. Но и здесь после входа в Армавир красных они жестоко поплатились. В книге армавирского краеведа Р.В. Засухина находим такой леденящий душу текст: «изрублено было более 400 армян-беженцев из Персии и Турции, ютившихся у полотна железной дороги, изрублены были тут женщины и дети. Затем казни перенеслись в город. Заколото штыками, изрублено шашками и расстреляно из ружей и пулемётов более 500 мирных армавирских жителей на улицах, в домах, на площадях, выводя смертников партиями».
Не хочется такими страшными строчками окончить текст об Александре Лютере, боевом офицере – защитнике Отечества в жестокие годы Первой Мировой Войны. Со страниц дневника встает светлый образ человека, интеллигента с честью и совестью, каких нам особенно не хватает и в сию пору. Как все-таки жаль, что в ту далекую и жестокую годину братоубийственной войны тысячи таких достойных людей по вине новых правящих политиков оказались не нужны Родине и очутились во враждебном стане. А сколько полезных они могли бы сделать для Родины!
Комментарии
Спасибо за интереснейшие очерки
Спасибо Вам за интереснейшие очерки о русских боевых офицерах и их трагичных судьбах. За зверствами матросов и солдат, растерзывавших своих окопных командиров, и крестьян, разорявших имения, стояла многотысячная армия “полевых” комиссаров и большевистских агитаторов, подстрекавшая темные революционные толпы к бесчинствам и жестокости. Известно ли что-нибудь об этих людях, кроме нескольких сотен привычных имен?
Добавить комментарий