Есть примечательный снимок дореволюционных "дачников" - тверская глушь, милое сообщество, в котором, как в жизни случается, назревает незримая драма. "И те неяркие просторы, Где даже голос ветра слаб, И осуждающие взоры Спокойных загорелых баб". Замечательной и исторической фотографию делает присутствие среди отдыхающих и мысленно в свои тайны погруженных - двух самых великих русских женщин двадцатого века - Анны Ахматовой и будущей, тогда молоденькой Матери Марии.
Ахматова - великий поэт. Елизавета Юрьевна - поэт небольшой, но поэт. Для нескольких ее стихотворений все же видится место в антологии. В ранних, библейских поражает подтвержденная всем будущим готовность к жертвенному подвигу, та одухотворенная воля, которая в конце концов привела к участию в Сопротивлении и в концлагерь Равенсбрюк, где Мать Мария решилась войти в газовую камеру вместо другой заключённой.
* * *
И за стеной ребенка крик,
И реки ветра под небесным сводом,
И меж камней пробившийся родник,
К которому устами ты приник, —
Все исчезает год за годом.
Нежданно осветил слепящий, яркий свет
Мой путь земной и одинокий;
Я так ждала, что прозвучит ответ;
Теперь же ясно мне — ответа нет,
Но близятся и пламенеют сроки.
О, тихий отзвук вечных слов,
Зеленой матери таинственные зовы.
Как Даниил средь львиных рвов
Мой дух к мучению готов,
И львы к покорности готовы.
