Известна дореволюционная фотография, на которой запечатлена благодушная группа отдыхающих. Но поистине чужая душа - потемки. Снимок, сделан в тех, по выражению Анны Ахматовой, "неживописных" краях, о которых ею сочинено одно из лучших стихотворений в русской лирике: "Ты знаешь, я томлюсь в неволе,/ О смерти Господа моля...". Конечно, даже если бы и не знать, кто такая Ахматова, взгляд не может не устремиться прежде всего на нее - на самое значительное лицо на снимке. Но рядом с Ахматовой девочка-подросток, и это юная Лиза Пиленко. Таким образом, на одной фотографии в раннюю пору запечатлены две великие русские женщины ХХ века. Как я думаю, две самые великие. Величайший поэт и святая! Правда, я считаю, что и Ахматова на протяжении всей своей мученическо-трагической жизни была святой (как бы нее ни клеветали и что бы ни утверждали шоумены от литературоведения, желтые газетчики и самоуверенные актрисы, занявшиеся не своим делом). А будущая Мать Мария тоже была поэтом, пусть небольшим, но подлинным. Первые её стихотворные сборники тоже принадлежат культуре Серебряного века, в котором начало пути было отмечено сочувственным вниманием Александра Блока. С юности она отчего-то была уверена, что ее ожидают мучения, мытарства, мучительная смерть и сожжение.И в самых ранних стихотворениях уже восхищает и поражает готовность к жертвенному подвигу. Который и совершался в наступившие годы революции, в десятилетия эмиграции и завершился монашеством, участием в Сопротивлении и тем мгновением в концлагере Равенсбрюк, когда(накануне освобождения!) она встала с нар и, заменив собою еврейскую девушку, пошла в газовую камеру.
МАТЬ МАРИЯ
(Из ранних стихов)
***
Премудрый Зодчий и Художник,
Сын вечный вечного Отца,
Христос мой Подвигоположник, —
Не видно дням моим конца;
И этот мир еще ни разу
Мне родиной второй не стал;
И дух, лишь тления заразу
С горячим воздухом вдыхал.
Отдавши дни глухой заботе,
Следя, где сеет зерна тать,
Преображенья темной плоти
Мучительно и трудно ждать.
Но память сберегла обеты
И слово тихое: смирись;
И на пути земном приметы
Дороги, что уводит ввысь.
День новый наступил суров:
Все те-же мысли, те-же люди;
Над миром вознесен покров,
Во всех — тоска о вечном чуде.
И близится звенящий миг
Стрелою, пущенной на землю;
Какой восторг мой дух постиг,
Каким призывам тайным внемлю,
Вонзилась острая стрела
В земное сердце, в уголь черный;
Чрез смерть дорога привела
К последней грани чудотворной.
И за стеной ребенка крик,
И реки ветра под небесным сводом,
И меж камней пробившийся родник,
К которому устами ты приник, —
Все исчезает, год за годом.
Нежданно осветил слепящий яркий свет
Мой путь земной и одинокий;
Я так ждала, что прозвучит ответ;
Теперь — же ясно мне, — ответа нет,
Но близятся и пламенеют сроки.
О, тихий отзвук вечных слов,
Зеленой матери таинственные зовы.
Как Даниил средь львиных рвов
Мой дух к мучению готов,
А львы к покорности готовы.
***
Бодрствуйте, молитесь обо мне,
Все, держащие души моей осколок;
Ныне час- настал, и путь не долог;
Все свершается, что видела во сне.
Дух в томленьи смертном изнемог;
Братья крепким сном забылись;
Час настал; дороги завершились;
И с душой моею только Бог.
