Ну уж эту дату, числясь стихотворцем, пропустить нельзя. День памяти ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ, главного, конечно, поэта Европы за последнее тысячелетие. 700 лет! Автора книги столь же великой, сколь и увлекательной - читать, да перечитывать!Нет, не соскучишься... "Малые" произведения все тоже великолепны. А уж из книг, написанных о нем, можно собрать эшелон. Я вот всю жизнь,с отрочества, нахожусь под впечатлением новеллы швейцарца Конрада Фердинанда Мейера "Женитьба монаха", где на примере Данте показано каково бывает воображение поэта. Но этот прекрасный рассказ - капля в море...
Однако же и у нас в России кое-что есть (не говоря о переводах, все же в разной степени бессильных и о зайцевском прозаическом переложении - для бедных русских людей, не знающих языка подлинника). Есть у нас к примеру книга Мережковского, лекции Вячеслава Иванова, наконец гениальный трактат Мандельштама, писавшего свои статьи, как стихи.Ну, допустим, заметки Шкловского,Олеши, дневники Бродского. Главное: это имя,хорошо известное просвещенным русским еще в елизаветинское время, имя величайшего итальянца,и собственно его образы возникают в стихах, записях и высказываниях Пушкина, в стихах Шевырева (надо сказать, роскошных), Бальмонта, Брюсова, Блока, Ходасевича, Гумилева, Мандельштама, Ахматовой (и в ее речи, произнесенной в Таормине), Заболоцкого... К этому истоку неизбежно обращался весь русский "итальянизм" - Батюшков, Раич, Тютчев, Майков... И так далее, и так далее. Исходя из того, что виртуальным друзьям и без меня все это хорошо известно, ограничусь припоминанием и некоторыми собственными стихами последних лет.
Михаил СИНЕЛЬНИКОВ
* * *
Куда ни глянешь, столькое истлело!
Так странно знать – кругом небытиё.
Возлюбленной сияющее тело
Меняется с годами, и - твоё.
И всё равно немыслимо смириться
С исчезновеньем взоров и причуд,
И навсегда утраченные лица
Летят поодаль и не отстают.
Как в дни, когда Овчарней баснословной
Шёл Алигьери в облаке утрат
И власть любви прекрасной и греховной
Была сильней, чем вера в рай и в ад.
НОВЫЙ СВЕТ
Как воскрешенье, Новый Свет внезапен…
Вдохнув заката золотую гарь,
Здесь для себя над морем пел Шаляпин,
С наследником играл последний царь.
Когда пройдешь крутой тропы извивы
И поглядишь на прожитое вниз,
Заметишь вдруг, что дикие оливы
Склоняются над входом в парадиз.
И синева, и свет, и пенье птичье
Сулят отдохновенье от забот.
Сейчас из чащи выйдет Беатриче
И за руку куда-то поведёт.
Уже иному удивясь ландшафту,
Забудешь в плеске лавровых ветвей
И многоликость истины, и правду,
Единственную в ясности своей.
ВО ФЛОРЕНЦИИ
Всё нерушимо, ярко, светозарно,
Воздвигнуто на совесть, навсегда,
И зеленеет, заполняя Арно,
«Декамерона» зыбкая вода.
Гуляют в полдень тени по долине
От облаков, текущих в давность лет.
Ещё чеканит и куёт Челлини,
И вновь отбою от заказов нет.
Звучат чернорубашечников кличи,
И вечны всплески голубиных стай.
Недавно Данте встретил Беатриче,
Но больше нет пути из Ада в Рай.
ДАНТЕ
По улице крутой не без усилий,
Но всё же хладнокровен, твёрд и скор,
Он к замку шёл, и впереди Вергилий,
Попутчик верный с некоторых пор.
С тех пор, как схоронили Беатриче,
Является всё чаще эта тень,
И диких зрелищ грозное величье
Всё грезится, как гробовая сень.
Там будет зябко, и не зря накинут
Видавший виды, но добротный плащ…
- Как всё же ошибается Аквинат!
Казалось бы, он сведущ и всезрящ.
Неужто в этом мире, столь греховном,
Что адская к нам подступила тьма,
Соединенье с женщиной духовным
Не может стать?.. Молчи, Святой Фома!
ДЕНЬ
Сегодня зябко. В новый день
Опасно выйти, да и лень.
И слышишь, в плечи глотку вжав,
На вирус жалобы держав.
В твоей Италии в дома
Вступила новая чума.
И ты увидеть не готов
Пустыни вечных городов.
Но видишь благодатный сон:
Держа младенцев на руках,
Явились тысячи мадонн
И Беатриче в облаках.
И ангел, вскинувший трубу,
Ещё помедлит. Сны нежны,
И Данте крепко спит в гробу,
Отворотившись от жены.
