Картина девятая.
ПАЖ поёт. ПОЭТ плачет.
ПАЖ, Вы плачете?
ПОЭТ. Это песня моей молодости. Я любил её, но не понимал. И вдруг сейчас слышу - эта песня про меня, про тех, кто собирается в последнюю дорогу. Ах, рай не для нас. И любовь уже не затмит весь свет. Надо быть честным перед самим собой. Это главное. А в молодости я думал, эта песня только про любовь. Хочу написать такую поэму.
ПАЖ. Какую? Про любовь?
ПОЭТ. Ты дослушай. В настоящих песнях заложен такой код. Вдруг расшифровываешь его со временем. Удастся ли мне так?
ПАЖ. А почему вы не пишете прозой? Ведь прозой легче.
ПОЭТ. Сначала я писал в прозе роман. А потом однажды перечитал и сжёг.
ПАЖ. Ах, почему?
ПОЭТ. Когда я начинаю называть всё вокруг определёнными словами, жизнь вдруг уходит, как песок между пальцами. То, что видит сердце, всё исчезает у меня под словами. Всё, что удалось мне почувствовать, увидеть, вырвать из жизни, открыть, нащупать, вдруг всё перестаёт быть рядом. А стихами говорит сердце. Иногда не знаешь, откуда берутся стихи. Слова не определяют. Они льются, шепчутся, бормочут. Мир такой ослепительный, такой меняющийся, такой неуловимый. Вдруг выплёскивается в строфы, ритмы. У меня, во всяком случае. Может, я не прав. Ничего не знаю. Когда я перечитываю потом свои стихи, они мне тоже кажутся плоскими, как стена.
ПАЖ. Я всё понял.
ПОЭТ. Ты думаешь?
ПАЖ. Смеётесь надо мной? А с чего у вас вторая часть поэмы начинается? Забыли, конечно?
ПОЭТ. Я просто ещё не знаю. Помолчи немного. Или спой ещё раз эту песню. Может, из песни и придёт ко мне начало.
Открывается занавес.
Картина десятая.
Покои Джиневры.
Утро следующего дня. ДЖИНЕВРА спит. Входит АРТУР.
Любуется ею. ДЖИНЕВРА просыпается.
АРТУР. Вы так прекрасны сегодня, дорогая.
ДЖИНЕВРА: Вы заметили?
АРТУР. Я не хотел вас будить. Зашёл пожелать вам доброго утра. Я сейчас уеду на совет рыцарей, а вы ложитесь, поспите ещё.
ДЖИНЕВРА. Я не хочу.
АРТУР. Ложитесь, дорогая.
ДЖИНЕВРА. Поговорите со мной.
АРТУР. О чём?
ДЖИНЕВРА. О чём-нибудь?
АРТУР. Вы скучаете? Простите, моя милая. Я понимаю, я целый день занят, вы одна. Вы молоды, вам хочется развлечься. Может, позвать вам трубадуров? Или нашего Шута?
ДЖИНЕВРА. Зачем?
АРТУР. Они развлекут вас. Я этого не умею делать. В молодости я был простым рыцарем. Я никуда не уезжал из королевства и не успел повидать ничего особенного, о чём сейчас мог бы вспомнить. И нет у меня дара рассказчика. Когда я стал королём, мне просто некогда было предаваться весёлой болтовне. В быту, вы знаете, дорогая, я неинтересный, развлекать не умею.
ДЖИНЕВРА. Разве я просила развлекать меня? Я просила со мной поговорить.
АРТУР. Я просто не знаю, что вам рассказать забавное. Я целый день в заботах, неинтересных, невесёлых.
ДЖИНЕВРА. Расскажите мне о ваших заботах, о самых невесёлых.
АРТУР (любуется ею). Красавица моя, прекраснейшая женщина.
ДЖИНЕВРА. Когда я выходила за вас замуж, я думала, стану королевой. Не хорошенькой безделушкой в руках короля, а настоящей королевой, другом. А вы оберегаете меня от всего важного.
АРТУР. Я хотел, дорогая, чтобы никакая грязь не коснулась вашей души.
ДЖИНЕВРА. Я целый день брожу по залам в окружении своих дам .И они с притворным или непритворным восторгом смотрят мне в глаза. А ночью, когда я просыпаюсь, и меня мучает бессонница, мне не о чем даже подумать. Не обдумывать же в самом деле, какую сплетню сегодня рассказала Вивиана. Жизнь моя течет без цели, без смысла. А вы никогда не придете и не скажете. Я расстроен. Сегодня случилось несчастье такое-то, или такое-то, или наоборот. Радость и удача.
АРТУР (растроганно целует ей руки). Золото вы мое, хорошая моя. Я никогда не мог подумать, что вас может интересовать проза жизни.
ДЖИНЕВРА. Последнее время вы все чаще грустите.
АРТУР. Да, плохо в королевстве. Рыцари не держат данных клятв, уклоняются от походов. А уж в личной жизни не знаю, как вам сказать, вы не поверите. Ухаживают за чужими женами. До сих пор толком не известно, что это за отношения у Тристана и Изольды. И разговоры пошли. Никого не щадит. Даже про Ланселота говорят глупости. Даже…
ДЖИНЕВРА. Не бойтесь, скажите. И даже про меня.
АРТУР вздохнув. Да, моя бесценная, про вас с Ланселотом.
ДЖИНЕВРА. Вы это слышали и уезжаете, оставляя Ланселота со мной?
АРТУР. Я еще не так опустился, чтобы верить сплетням. А если бы и поверил… (пауза)
ДЖИНЕВРА. То что тогда?
АРТУР. Я поступил бы так же, оставил бы Ланселота с вами.
ДЖИНЕВРА. Почему?
АРТУР. Если бы я думал, что вы увлеклись, что вам нравится Ланселот, я не стал бы мешать вам.
ДЖИНЕВРА. Что вы говорите?
АРТУР. Во всяком случае, я не стал бы стараться вернуть ваше сердце.
ДЖИНЕВРА (оскорбленно). Я всегда знала, что вам на меня наплевать.
АРТУР. Вы не поняли меня, дорогая. Я ценю ваше сердце выше всех сокровищ мира и даже королевства. Но я не стал бы удерживать вас насильно или прибегать к уловкам. Я хочу чувствовать себя рядом с вами счастливым. А для этого я должен знать, что ваше сердце принадлежит мне по вашему желанию от одной любви ко мне, а не потому, что я его завоевал, обманул, удержал, не потому, что заманивал или принуждал.
ДЖИНЕВРА (потрясённая). Артур, я не знаю, что вам сказать. Простите, я была резка.
Артур, не поезжайте на войну. Неужели никто не может, кроме вас, повести рыцарей? АРТУР. Никто не должен заменять короля, дорогая. Но война не будет длинной.
ДЖИНЕВРА. Обещайте мне, Артур, обещайте мне, когда вы вернётесь, давайте уедем из Камелота на месяц, на полмесяца, на неделю, на одну неделю. Почему нельзя?
АРТУР. Нельзя ненаглядная. А как же королевство?
ДЖИНЕВРА. Опять королевство. А как же я?
АРТУР. Если бы вы знали, дорогая, как мне больно вам отказывать.
ДЖИНЕВРА. Подумать только. Вы король, вы вершина королевства, самый главный, самый сильный. Вы управляете людьми, а себе не хозяином, ни времени, ни поступком своим не хозяином. Ах, почему мои лучшие намерения гибнут?
Бросается ничком на кровать и плачет.
АРТУР (гладит её, утешает). Что поделаешь, маленькая? Что поделаешь, дорогая? Я пахарь. Пока поле не вспахано, как я уйду с поля? Я не гость на праздники. Пока дело не кончено, как я уйду на отдых?
ДЖИНЕВРА затихает. Он продолжает говорить тихо, убаюкивая её словами.
Это всё нервы, это пройдёт. Значит, я был неправ. Вы хотели работать вместе со мной, а я хотел сделать из вашей жизни сплошной праздник. Мне самому всегда приходится трудно. Всегда приходилось трудно. Вот я и хотел, чтобы вам жилось легко и радостно. Я не оправдываюсь, я объясняю. Спи, моя любимая, моя ненаглядная, моя родная, моя красавица.
Думает, что она уснула, встаёт и на цыпочках уходит.
ДЖИНЕВРА (после паузы). Вы сказали мне, спи. А ведь мы всю жизнь говорим друг другу «вы». Не страшно ли? Нет, не отвечайте, не говорите ничего. Я хочу открыть вам тайну, Артур. Я должна это сделать. Я не могу дольше так жить. Я действительно... Это правда про меня и Ланселота. Не двигайтесь, не говорите ничего. Мне казалось, вы холодны ко мне. А мы, женщины, любим думать, что даже войну мужчины начинают из-за нас. Ах, дайте мне сказать. Мне казалось, что вы пренебрегаете мной. Мне казалось, что я не волную вас. Быть может, я с досады полюбила Ланселота. Быть может, в глубине моей любви вы... Дайте мне всё исправить. Я не могу, я ненавижу лгать. Вот я сказала вам правду, и мне стало так легко. Сможете ли вы меня простить? Вы так великодушны ко всем. Но хватит ли вашей доброты на меня? Простите меня. Я начну жизнь сначала.
Поднимается с постели, видит, что никого нет.
Ушёл, не слышал, не стал слушать. Неинтересно. А может быть, не захотел узнать правду. Ему не до меня. Он труженик, он пахарь. (Кричит в исступлении). И хорошо, что не слышал! Я тебя не люблю! Я тебя ненавижу! Святой ангел с крылышками! Если на том свете все ангелы такие же бестелесные и безгреховные, так я лучше сразу пойду ко всем чертям в ад.
Стук в дверь.
Кто там ещё?
МЕРЛИН (входя). Доброе утро, королева. Куда разбежались ваши служанки?
ДЖИНЕВРА. Смотрит, как уезжают рыцари.
МЕРЛИН, А где Артур?
ДЖИНЕВРА. Ушёл на совет рыцарей.
МЕРЛИН. Пойду и я туда же. Успокойтесь, не надо плакать. Ничего не бойтесь, кроме коршуна. Коршуна надо бояться.
Уходит.
ДЖИНЕВРА. Коршуна? Какого коршуна? С ума, что ли, все посходили кругом?
Занавес.
Картина одиннадцатая.
Перед занавесом прохаживается МОРДРЕД.
Идёт ГАРЕТ с ЛИОНСОРОЙ.
ЛИОНСОРА. Там, среди рыцарей, вы забудете обо мне.
ГАРЕТ. Этого не может быть. Ждите меня здесь. Верьте мне.
ЛИОНСОРА. Верю. ( Видит МОРДРЕДа. ) Ах!
Убегает.
МОРДРЕД. Идёшь на совет?
ГАРЕТ. И ты?
МОРДРЕД. Да. Только там я буду молчать. А сейчас хочу с тобой поговорить.
ГАРЕТ. Да.
МОРДРЕД. Не знаю, какое ты хочешь высказать желание, но прошу тебя, только не глупое.
ГАРЕТ. С моим-то умом?
МОРДРЕД. Не паясничай. Некогда. Думаю, ты сам понимаешь, чего надо просить. Но на всякий случай советую. Проси, чтобы тебя приняли в Рыцари Круглого стола. Орден сам по себе ничего особенного.
ГАРЕТ. Зачем же тогда в него вступать?
МОРДРЕД. Орден даёт много выгод. Обязанности тоже есть, но они только провозглашены. Выполнять их всё равно невозможно по причине безмерной идеальности. Словом, обязанности можно обойти, а правами нужно пользоваться как можно полнее.
ГАРЕТ. Спасибо за науку.
МОРДРЕД. Я сказал, не паясничай. Я тебе желаю добра. Запомни, в наше время сделать карьеру можно только через орден. И другое. Всем они не вечны. Сменяются покровители. Но вера в орден останется у людей, у тех, кто далёко от двора. А поддержка всегда нужна.
ГАРЕТ. Не понял я и не хочу понимать.
МОРДРЕД. Твоё дело, как хочешь. В конце концов, теперь это всё не так уж и важно.
Добавить комментарий