Евгений Лесин - поэт, литературный критик, журналист и, как он сам себя называет, - пародист. Личность довольно известная. Ни один мой вечер не обходится без просмотра фейсбука и телеграм-канала Евгения Эдуардовича. Кстати, всем рекомендую. Каждый раз Лесин выдает на-гора новый шедевр в жанре поэзии или сатиры и юмора, что очень ценно сегодня. А еще Евгений Лесин наш с вами талантливый современник. Именно о ней, - о современности - речь и пойдет в нашем новом интервью с ним (см. также интервью 2022 года).
- Евгений Эдуардович, не так часто беру интервью у поэтов. Сегодня восполняю этот пробел. Вспомните, пожалуйста, как вы встречали миллениум?
Е. Лесин. Никак особенно не встречал. А если и встречал, то не очень хорошо помню. Были разговоры о какой-то проблеме-2000, но никакой проблемы, судя по всему, не было.
- У вас есть ощущение, что XX был масштабнее и мы жили как-то интереснее при СССР?
Е. Лесин. Чем столетье интересней для историка, писал поэт Николай Глазков (1919 - 1979), тем для современника печальней. А уж чем масштабнее – так тем и ужаснее. Но беды, невзгоды, упомянутые уже ужасы, а также и радости на самом деле располагаются в пространстве-времени приблизительно равномерно. Опять процитирую. Теперь уже польского писателя и поэта Станислава Ежи Леца (1909 - 1966). Узник фашистских концлагерей, партизан и фронтовик, его фамилия Лец на идише значит “клоун”, “пересмешник”. Так вот, он писал: «У каждого века есть свое средневековье». Так и с двадцатым веком. И с нынешним - туда его в качель.
- А есть ощущение, что с этим веком "все понятно, несите другой"?
Е. Лесин. Есть. Только другого не надо. Другой все равно будет хуже. Или – как минимум – не лучше.
- Представим себе абстрактно. Вы бы хотели родиться в другом месте, в другое время?
Е. Лесин. Вряд ли. Скажем, в самом конце века девятнадцатого было относительно неплохо. Но далеко не всем и не везде. И к тому же очень недолго, в самом начале двадцатого века уже грянула Первая мировая война. Самая, как мне кажется, ужасная и разрушительная. Во всяком случае, на сегодняшний день. Или вот Древняя Греция, Афины. Хорошее время, отличное место. Но где гарантия, что ты будешь там свободным гражданином, а не рабом? Так что, если уж и выбирать что-то, то просто недавнее прошлое. Время, когда был моложе, веселее, здоровее. В начале 80-х, по-видимому, вполне сносно было жить и в США.
- Вопрос к вам. Можно ли “писать стихи после Освенцима" или это противозаконно, как считал Теодор Адорно?
Е. Лесин. Нужно. Смертельно необходимо. Для выживания человечества как вида. Сейчас как никогда близка Третья мировая война. И она, судя по всему, будет религиозной. То есть весь мир пытается уничтожить одна идеология, которая называет себя религией. Дай бог, ничего подобного не случится, но век-то еще в самом разгаре. Никто не знает, куда оно все повернет.
- Мнение Достоевского о том, что "красота спасет мир" было высказано им случайно? Или вы согласны с этим утверждением Федора Михайловича?
Е. Лесин. Достоевский (1821 - 1881) ничего подобного, разумеется, не говорил. Говорили некоторые персонажи. Чаще всего иронически, издеваясь, с сарказмом. Вот, что говорит Ипполит Терентьев в романе «Идиот», к примеру: «Господа, — закричал он громко всем, — князь утвер¬ждает, что мир спасет красота! А я утверждаю, что у него оттого такие игривые мысли, что он теперь влюблен». Дмитрий Карамазов в романе «Братья Карамозовы» утверждает следующее: «Красота — это страшная и ужасная вещь! Страшная, потому что неопределимая, а определить нельзя потому, что бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут».
О том, что красота «страшная сила» писал вообще не Достоевский, а бездарный поэт-графоман с трагической судьбой Семен Надсон (1862 - 1887), цитирую его стихотворение 1883 года (написанное уже после смерти Достоевского):
…Зло над тобою судьба подшутила:
Острою мыслью и чуткой душой
Щедро дурнушку она наделила, –
Не наделила одним – красотой...
Ах, красота – это страшная сила!..
Надсон, надо полагать, Достоевского читал.
Теперь к сути. Мир не спасет никто и ничто. И не надо ничего спасать. Человечество – вирус в теле планеты Земли. Кто кого погубит – неизвестно. Но спасать нет смысла. Или мы приспособимся, не погубим сами себя и все окружающее, или нет, не приспособимся и погубим. Бог (или природа, дело не в названии) решит и определит, как быть и что делать. Кто виноват и куда бежать. И от кого.
- А когда в новейшей истории, на ваш взгляд, наметился непроходимый тупик вместо света в конце туннеля? И что нужно сделать интеллектуалам сегодня, чтобы его преодолеть, если не в глобальном масштабе, то хотя бы в частной своей жизни?
Е. Лесин. Тупик не представляется мне таким уж непроходимым. Все войны, кроме самой последней, когда-нибудь кончаются. Все тиранические режимы не вечны. После Сталина приходит Хрущев, после Брежнева - Горбачев. В 1861 году не только в США отменили рабство, но и в России. Пока не настал конец света (всеобщий или твой личный), все не так уж и плохо. Ну а когда настал – извините. Никто не живет вечно, и Солнце когда-нибудь погаснет или взорвется, или что там должно с ним произойти?
Интеллектуал – главная его святая обязанность, его миссия, его путь и подвиг – должен сидеть, обхватив голову руками, и ужасаться. “Ох-хо-хонюшки-хо-хо”, - должен говорить сам себе, Городу и Миру интеллектуал. Что он с честью и делает, как я вижу.
- В вашей поэзии, даже в самой брутальной, самой ернической, я вижу огромную долю человеколюбия. Настоящее творчество не мыслимо без канонов гуманизма и веры в светлое завтра, верно?
Е. Лесин. Не знаю. Скорее всего, хотя все людоеды, все палачи и убийцы уверены, что они-то и есть образцы человеколюбия. Никто не совершает злодейства, считая себя злодеем. Все злодейства совершаются как раз по канонам гуманизма и веры в светлое завтра. Одни очищают землю от врагов народа, другие от неправоверных. Все борются со злом, и все сражаются во имя мира и добра. Кроме нескольких честных “чикатил”, да и те душевно больны.
- Что вас подпитывает в интеллектуальном, духовном плане? Какую музыку слушаете, что смотрите, что читаете?
Е. Лесин. Читаю все подряд. Что под руку попадется. В силу профессии – я книжный журналист – приходится читать много коллег, современных писателей. Но большинство из них мои хорошие знакомые или приятели, а некоторые даже и не совсем бездарны. Друзья, так и вовсе, на мой взгляд, ребята по большей части талантливые. Что, кстати, нормально. Я вот, например, член творческого объединения - «Алконост», существующего с 1989 года. Так как мы знакомились друг с другом? Сначала читали друг друга, понимали, что тексты друг друга нам нравятся, потом знакомились лично, начинали дружить. Когда возник интернет и социальные сети, было примерно то же самое. Сначала читали, потом знакомились. Что до музыки, то я люблю Галича, Высоцкого, Аркадия Северного, “блатняк”, короче.
- О, вы слушаете бардов! Респект. И Галич, и Высоцкий, и шансонье Аркадий Северный - прекрасны. Это такие полноводные реки, которые неосушимы, даже если будем слушать эту музыку только мы с вами в этом зале. Беда только в том, что бардовская песня ушла из жизни как-то... бесследно. Много ли найдется настоящих ценителей Высоцкого или Окуджавы среди молодого поколения сегодня? Увы, я думаю, что нет. С чем это связано, на ваш взгляд? Барды были связаны со своим временем как главные антагонисты действующего строя?
Е. Лесин. Нормальное явление. У каждого времени, у каждого поколения свои песни, своя музыка. Барды не противостояли строю, а обслуживали его. Противостояли диссиденты. Среди бардов были свои диссиденты, те же Галич и Высоцкий. Менее известные - Юлий Ким или Слава Вольный. А из нынешних… Ну, в рэпе хотя бы рифма обязательна, и то хорошо.
- Поговорим о прессе. Вам интересно читать, когда о вас что-либо пишут в прессе или вы предпочитаете особо не мелькать в информационном поле?
Е. Лесин. Читать интересно, но стараюсь не мелькать. А сейчас - тем более. Сейчас, если мелькаешь в информационном поле, – то жди беды.
- А как вам эстетика произведений Хармса, Мамлеева, Уэльбека? Близки ли они вам, как совершенно разные сочинители? И есть ли что-то, что их роднит, на ваш взгляд?
Е. Лесин. Ну, я бы сюда еще добавил Горчева и Яркевича. Емелина и Чемоданова... Хармс и Мамлеев – вершины, горы, ледники, архипелаги, без них как без воздуха. Уэльбека читал только в переводе, предпочитаю Тадеуша Конвицкого (1926 - 2015).
- Для какой аудитории вы пишете стихи?
Е. Лесин. Увы, для всех. Чаще всего, для тех, кто понимает не то чтобы неправильно, а вот ровно наоборот.
- Есть такая реакция читателей, которую вы опасаетесь? Или "греть льдом, кормить небом...", по Юрию Шевчуку, позволяет не думать о том, как воспримут люди то, о чем ты пишешь?
Е. Лесин. Любой реакции опасаюсь. И отсутствия реакции тоже опасаюсь. Ругают – обидно. Хвалят – боишься в следующий раз не оправдать надежд. Так что лучшая реакция – за рюмкой.
- А как, кстати, вы воспринимаете критику?
Е. Лесин. Как и все. Делаю вид, что ценю и уважаю, а на самом деле… Но всегда прислушиваюсь и частенько следую советам.
- Вы пишете стихи, вы - автор многих афоризмов. Роль поэзии в современном мире нивелировалась и сведена к нулю или есть какие-нибудь надежды?
Е. Лесин. Ну, зачем так пессимистично... Роль поэзии только растет. Другое дело, что читают в основном какую-то бездарную графоманию. Но так и раньше было. Упомянутый “Надсон” неистребим – как его ни называй.
- А о прежнем влиянии книг на умы людей осталось только вспоминать? Или все еще вернется?
Е. Лесин. Думаю, книги влияют и сейчас. Не книги, возможно, но тексты - точно.
- Вас можно назвать одиноким человеком? И если да, не скучно ли вам на этой “одинокой планете”?
Е. Лесин. Все мы одиноки. А я к тому же еще и интроверт. А работаю экстравертом, потому и приходится бухать. Так что не скучно.
- Какое у вас любимое время года? Вот только не говорите, что - осень... (смеюсь).
Е. Лесин. Скажу. Осень. Потому, что предваряет зиму. А нелюбимое – весна, потому, что весна – конец и убийство зимы. А люблю я, все-таки именно зиму, снег.
Вера Матвеева (1945 – 1976), не путать с Новеллой, тем более что Вера тоже бард, да и жила в то же время, просто, увы, совсем уж недолго) сочинила такую песню:
Безнадежны дела у зимы в апреле,
безнадежны дела у зимы.
И, почувствовав это, она потемнела -
больше снегом лица не умыть.
Убежала с пригорков, притаилась в овраге
и беззвучно заплакала тут -
несоленые слезы прозрачною влагой
по щекам ее старым текут,
текут, текут...
Мне хотелось бы всем, кто невесел в апреле,
подарить по улыбке весны.
Но зиме холода, а не звоны капели
и не крики пернатых нужны.
Ей ручьями пробиться бы к северным рекам
и к нетающим землям уйти
от веселого солнца, от птичьего смеха,
и заснуть, чтоб никто не будил,
чтоб никто не будил.
Заснуть...
- Кстати, к вопросу о музыке…
На вас как на человека сильно повлияла фантастика как жанр литературы? Стругацкие, Лем, Брэдбери - были вашим любимым чтением или нет?
Е. Лесин. Ну разве что Брэдбери, и то скорее потому, что он классический “писатель-деревенщик”. А если уж вспоминать фантастов, то по мне лучше Генри Каттнер и Фредерик Браун. Потому что они - юмористы. У Брауна, правда, всего один хороший рассказ, но зато какой - «Очень важная персона».
- Вы сказали, что Брэдбери это "классический писатель - деревенщик". Это очень интересный взгляд. А как вы определяете то, что он - деревенщик? Мне казалось, что фантастика настолько далека от явления “деревенщиков” в литературе, что она стоит несколько особняком. Ведь фантастика ближе к утопии. Или я ошибаюсь?
Е. Лесин. Есть фантасты, для которых новые технологии, далекие путешествия и тому подобная мишура – важная составляющая их текстов и устремлений. А есть такие, для которых они лишь фон. Действие происходит на Марсе, а могло бы происходить под Москвой или где-нибудь в Оклахомщине. Старый дом, прошедшая впустую жизнь, потерянный рай в виде утраченной семьи. А тут еще начальство, а там болезни, а здесь штаны порвались. Классическая деревенская проза. Но происходит все не где-нибудь на Земле, и не с людьми, а с роботами и т.д.
- Чем из сделанного на текущий момент вы гордитесь?
Е. Лесин. Недоволен, как и все. А горжусь участием в сборнике «Литературная пародия. Антология сатиры и юмора ХХ века» (М., 2000). Я там самый молодой, а поскольку авторы расположены по возрасту, то и последний в списке. До меня там идут сплошные классики. Хотя и малоизвестные ребята тоже. А горжусь еще и вот почему. Поэты мне всегда говорили: “Лесин, у тебя прекрасная проза”. Прозаики утверждали: “Лесин, у тебя великолепная поэзия”. И только пародисты оценили именно пародии. Честь им – точнее, конечно, нам, пародистам, – и хвала.
- Бывают времена, когда оставаться хорошим человеком - уже почти геройство. У вас есть среди знакомых люди, в которых вы разочаровались за последние годы в силу их взглядов? И как нам перезимовать эту затяжную зиму, дождавшись долгожданной новой "оттепели"?
Е. Лесин. Да, разумеется, есть. И гораздо больше, чем я мог себе представить. Что называется, и в страшном сне не могло присниться, что почти все постепенно сойдут с ума и станут профессиональной сволочью. Процитирую сам себя:
Друзья уходят не в князья,
Россия – родина мытарства.
Расстаться с дружбою нельзя,
Друзья важнее государства.
Какая к дьяволу стезя?
Какие споры и раздоры?
Друзья уходят не в князья,
И не в поэты-военкоры.
Друзей берет себе вода,
Друзья стремительно сгорают,
Друзья уходят в никуда,
И постепенно умирают.
А если родины каблук
Кому-то вдруг важнее друга,
То значит он тебе не друг,
А просто дождик или вьюга.
А что касается «оттепели»…
После ядерной зимы никакой оттепели уже может и не быть.
- Есть такое выражение в разговорной речи - "Победителей не судят". Так судят или нет, на ваш взгляд? Мне кажется, что многие выражения условны. Вы согласны? И насколько применимо слово “победитель” лично к вам, по жизни?
Победителей судят. Победители пишут историю, судят проигравших, но потом судят и победителей. Потому режимы меняются, меняются местами победители и проигравшие. То у нас красные хорошие, а белые плохие, потом – наоборот. Вот все и набрасываются на бывших победителей. В советское время почти у каждого блатного исполнителя были в репертуаре белогвардейские песни. Теперь, наоборот, красноармейские.
Страшный суд – он прежде всего для победителей. Чтобы судить их за их неправедный суд над проигравшими.
Добавить комментарий