Редакция журнала ЧАЙКА поздравляет нашего замечательного автора, кораблестроителя и "морского волка", Семена Исааковича Белкина с днем рождения и желает ему еще много-много лет радовать и волновать читателей своими захватывающими морскими рассказами.
Редакция
В истории мореплавания есть немало кораблей, которые получили нелицеприятное имя «корабли печальной славы». Эту эскадру, разумеется, возглавляет «Титаник», который стал своеобразным символом морских катастроф, но, как мы знаем из предыдущих очерков, опубликованных в «Чайке», мрачный рекорд погибших на «Титанике» перекрыли другие суда, в том числе гордость германского пассажирского флота «Вильгельм Гунстлофф» («Чайка» от 25 октября 2020 г), который был потоплен в последний год Второй мировой войны советской подводной лодкой, унеся с собой более 6000, а по некоторым источникам, более 8000 человек.
В предлагаемом очерке мы расскажем ещё об одном «рекордсмене» по числу загубленных жизней. Сухогруз «Франсиско де Гойя» был спущен на воду в Норвегии в 1940 году. Он успел проработать два года по своему назначению, пока корабль не был реквизирован для нужд военно-морского флота Германии. Изначально нацисты использовали его в качестве вспомогательного транспорта для подводных лодок. В 1943 году из «Гойи» попытались сделать плавучую базу военно-морских сил, однако от этой идеи быстро отказались: комфортно разместить кого-либо на грузовом судне было довольно сложно. Поэтому корабль отогнали в порт Мемель (ныне Клайпеда), где немецкие подводники практиковались на нем в стрельбе учебными торпедами.
Вновь вспомнили о «Гойе» лишь в 1945 году, когда перед немецким руководством остро встал вопрос эвакуации немецких граждан из Восточной Пруссии при наступлении Красной армии. Дело в том, что в восточной части Германии начался массовый психоз населения, подогреваемый официальной правительственной информацией, которая представила Красную армию как сборище неуправляемых убийц и насильников.
Впрочем, дело было не только в пропаганде: к началу 1945 года немцы все лучше понимали, за какие бесчеловечные преступления своих руководителей придётся нести ответ всему народу Германии. А понимая, допускали, что советская сторона будет действовать очень жёсткими методами (причём ради исторической правды следует признать, что среди советских солдат и офицеров, действительно, были и насильники, и мародёры).
В этих условиях германское правительство приняло решение организовать массовую эвакуацию населения восточных районов в западную часть страны. Эта беспримерная по своим масштабам операция, получившая название «Ганнибал» предусматривала транспортировку морем нескольких миллионов жителей Восточной Пруссии, для чего было мобилизовано 1000 кораблей разных типов, начиная от комфортабельных океанских лайнеров и кончая небольшими грузовыми судами, отнюдь не предназначавшимися для перевозки пассажиров.
Герой нашего повествования сухогруз «Гойя» не имел водонепроницаемых переборок, поэтому при попадании в корпус бомбы или торпеды судно должно было очень быстро пойти ко дну. Для пассажиров не было решительно никаких условий и весьма ограниченное количество спасательных средств, но это никого не интересовало, а поэтому с самого начала его использования в качестве транспорта для перевозки людей судно было обречено. Тем не менее к середине апреля 1945 года «Гойя» совершил четыре успешных рейса и перевез около 20 000 беженцев.
16 апреля «Гойя» вышел из Данцига (Гдыни). На борту транспорта находились 200 танкистов 35-го танкового полка 4-й дивизии — самой известной танковой части Вермахта, отмеченной многими наградами. Тогда среди немецких танкистов ходили слухи о грядущем формировании боевой группы для действий в районе Берлина. Для операции отбирали самых опытных и готовых к переброске. Вместе с танкистами, мечтавшими вновь сесть в свои танки, на борту оказалось более тысячи раненых и несчётное количество беженцев.
Людей на борту было так много, что они занимали буквально каждый метр свободной площади, они сидели в коридорах и на лестницах. Более тысячи человек, которым не нашлось места во внутренних помещениях транспорта, толпились на его верхней палубе под холодным дождём. На каждой свободной койке размещалось по 2–3 человека. Даже капитан корабля вынужден был уступить свою каюту беженцам. Раненые помещались в основном в трюмах, которые никак не были приспособлены для экстренной эвакуации. При этом на борту не хватало лекарств, питья, еды и перевязочных материалов. Спасательного снаряжения также хватало далеко не для всех.
Изначально корабль должен был отправиться в Свинемюнде (ныне Свиноуйсьце) на оккупированной территории Польши, однако он уже принял большое количество беженцев, поэтому было решено идти в Копенгаген. Бывший сухогруз шёл в составе конвоя, в который, помимо «Гойи», входило ещё четыре корабля: два небольших теплохода «Кроненфельс» и «Эгир», а также два минных тральщика «M-256» и «M-328».
В это время на выходе из Данцигской бухты патрулировала советская дизель-электрическая минно-торпедная подводная лодка «Фрунзовец» (иногда она упоминается как «Фрунзевец) типа Л3, третья из серии подводных минных заградителей типа «Ленинец». Она была заложена 6 сентября 1929 года, а спущена на воду 8 июля 1931 года. По тем временам Л-3 была одной из лучших в своём классе.
Командовал лодкой капитан 3 ранга Владимир Константинович Коновалов. Он происходил из бедной еврейской семьи, которая в поисках лучшей доли перебралась вместе со своими земляками из Виленской губернии в Запорожье, где они основали земледельческую колонию. После революции семья переехала в Донецк, где отцу удалось получить работу на мельнице. Там будущий подводный ас окончил шесть классов, и пошёл работать на завод. Через некоторое время он без отрыва от производства поступил на вечернее отделение рабфака при Донецком горном институте. В те годы многие «инородцы» русифицировали свои имена и фамилии. Так Вульф Копелевич Коновал стал Владимиром Константиновичем Коноваловым. Вскоре из рабфака по комсомольской путёвке он был направлен на учёбу в Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.
После окончания училища в 1936 году новоиспечённый штурман был направлен на Черноморский флот, где служил на разных подводных лодках, а также в военно-морской авиации. Перед войной Коновалов окончил высшие курсы командного состава и получил назначение на подводную лодку ЛЗ сначала помощником, а затем командиром. К весне 1945 года подводная лодка под командованием Коновалова зарекомендовала себя как одна из самых успешных советских субмарин Великой Отечественной войны.
К тому времени лодка совершила 8 походов, произвела 16 торпедных атак, сделала 12 минных постановок и потопила торпедами и поставленными минами 25 вражеских судов. Не раз она подрывалась на минах, а один раз попала под таран немецкого транспорта, но каждый раз, несмотря на серьёзные повреждения, лодка чудесным образом возвращалась на базу.
Обнаружив конвой, Коновалов выбрал для атаки самый большой из транспортов, однако скорость конвоя была такова, что в подводном положении наша лодка не могла его догнать. Тогда командир пошёл на смертельный риск и начал преследование в надводном положении. Однако и в этом случае он вряд ли настиг бы свою цель, но помог случай: в 22:30 теплоход "Кроненфельс" лёг в дрейф из-за поломки в машинном отделении.
Весь конвой был вынужден остановиться. Неисправность устраняли около часа. К этому времени Л-3 уже совершила необходимые манёвры и вышла на рубеж атаки. Коновалов отдал команду на пуск торпед около полуночи. Через несколько секунд гидроакустик доложил о двух взрывах в районе цели. Одна торпеда попала в машинное отделение "Гойи", вторая взорвалась в носовой части. Рвануло так, что мачты корабля обрушились на палубу, в небо поднялись столбы огня и дыма. В считанные минуты транспорт затонул, переломившись пополам.
Сохранились воспоминания об этой атаке бывших немецких военнослужащих, которые в момент взрыва находились на борту «Гойи».
Фельдфебель Йохен Ханнеман: «Незадолго до полуночи — я только что снова вернулся на верхнюю палубу — прозвучали подряд два глухих взрыва. Корабль здорово качнуло; к черному небу взметнулись два огромных фонтана воды, ими обдало и палубу. Тут же погас свет в каютах и на палубе. На судне началась страшная паника. Все, кто находился внутри, инстинктивно пытались выскочить наружу, в проходах образовалась давка. На трапах, ведущих на верхнюю палубу, разыгрывались трагические сцены. Шла борьба за выживание. Никто толком не понимал, что творилось там внизу. Одним словом, ужас, да и только. В огромные пробоины от торпед хлынула вода. Корабль по центру разломился надвое и быстро ушёл под воду. Вода грохотала так, что можно было оглохнуть».
Поняв, что удержаться на тонущем судне не удастся, Ханнеман перескочил через перила и бросился в ледяную воду Балтийского моря, увидел спасательную шлюпку и ухватился за борт. Два часа он с ещё несколькими уцелевшими пытался удержаться на волнах, пока выживших не подобрал подошедший корабль.
Обер-фельдфебель Мозер: «Произошло это незадолго до полуночи. На транспорте, перевозившем войска, произошла какая-то поломка. Его пришлось брать на буксир, причём не кому-нибудь, а «Гойе». Наш корабль представлял собой современное судно, оснащённое дизельными двигателями и двойными гребными винтами. А тот самый транспорт был допотопным пароходом. «Гойя» развернулся, чтобы занять место впереди транспорта, который предстояло буксировать. И в этот момент корпус «Гойи» содрогнулся от двух мощных взрывов. Сначала мне показалось, что корабль наскочил на мину.
Оправившись от первого испуга, я огляделся — судно уже дало сильный крен. Пришлось что было сил вцепиться в поручни, чтобы не свалиться с палубы в воду.
Но вскоре корабль вновь занял горизонтальное положение, я уже было решил, что беда миновала. Несколько секунд спустя палубу «Гойи» стало заливать водой. И тут я понял, что мы тонем. Послышались взрывы. Спасти тех, кто находился на нижней палубе, не было никакой возможности. Я сумел вскарабкаться выше до самого мостика, но вода настигла меня и там. Корпус «Гойи» разломился пополам. Многие из наших падали или прыгали в воду. Я оставался на борту — именно это и спасло меня. Увидел вблизи мачту тонущего корабля и намертво вцепился в неё».
Следующие два часа танкист провёл в воде. «И вдруг до моего слуха донеслась команда: «Всем, кто из 35-го танкового полка, двигаться сюда!» Мимо скользнула огромная тень. Оказывается, это всплыла на поверхность подводная лодка. Но, к счастью, нас враг не заметил. Страшнее этих нескольких часов мне в жизни переживать не доводилось».
Для справки: из 200 танкистов, находившихся на борту «Гойи» спаслось только семь. Всего же на судне погибло более 7000, а спаслось всего 250 человек.
Причин такого количества жертв было несколько: во-первых, отсутствие водонепроницаемых переборок, которые бы ограничивали распространение воды внутри корпуса. В результате «Гойя» пошел ко дну через 7 минут и мало кто успел покинуть обречённый корабль. Во-вторых, на пароходе было явно недостаточное количество индивидуальных спасательных средств. И в-третьих, большинство пассажиров было размещено в трюме, выбраться откуда за считанные минуты было невозможно.
Германские корабли сопровождения бросились вдогонку за советской субмариной и бросили пять глубинных бомб, но Коновалову удалось уйти от преследования и благополучно вернуться на базу.
За свой подвиг командир подводной лодки был удостоен звания Героя Советского Союза. После окончания войны он командовал другими подводными лодками, занимался административной и преподавательской работой и завершил свою карьеру в звании контр-адмирала и в должности заместителя начальника Высшего военно-морского училища подводного плавания имени Ленинского Комсомола. К сожалению, испытания военных лет не прошли даром и Владимир Константинович скончался от инфаркта в 1967 году в возрасте 55 лет. Он похоронен в Ленинграде, и его именем названа одна из улиц северной столицы.
Память о великом подводном асе сохранена не только военными историками. В 1984 году американский писатель Томас Клэнси опубликовал роман «Охота за Красным Октябрём», в котором фигурирует вымышленная подводная лодка «В. К. Коновалов».
Сама лодка «Фрунзовец» оставалась в строю до 1953 года и была отправлена на слом в 1971 году. Боевая рубка субмарины вместе с 45-мм пушкой несколько лет находилась в Лиепае, а затем была перевезена в Москву и установлена в парке Победы на Поклонной горе. Она входит в экспозицию Центрального музея Великой Отечественной войны. К рубке прикреплена мемориальная табличка, на которой начертаны имена всех членов экипажа.
А останки затопленного корабля «Гойя» лежат на дне Балтийского моря недалеко от польского городка Розене на глубине 75 метров. Их обнаружила сравнительно недавно экспедиция польского Общества первооткрывателей.
Таков финал этой трагедии. Всего за несколько недель до капитуляции Германии пошёл ко дну военный транспорт, унеся с собой более 7000 человек – военнослужащих германского Рейха и мирных беженцев – и установив таким образом один из самых мрачных рекордов в истории мореплавания.
Что можно сказать по этому поводу? Выразить соболезнование? Но на борту было множество вражеских солдат и офицеров. Сказать: «Так им и надо»? Но среди погибших были тысячи стариков, женщин и детей. Знал ли капитан Коновалов, в кого направляет он свои торпеды? Вряд ли. Он видел в перископ своего врага, которого он был должен уничтожить, рискуя при этом собственной жизнью и жизнями членов своего экипажа. Командир подводной лодки достойно выполнил свой долг, а давать моральную оценку его действиям — это уже прерогатива совсем других людей.
Комментарии
О Герое Советского союза Коновалове и потоплении им "Гойи"
Никакого сожаления о гибели "Гойи" и всех его пассажиров не испытываю. Жаль, что мало было потоплено таких гойй!
Добавить комментарий