Пожалуй, нет кроме Петра Великого ни одного монарха в России, чье отношение к иудейскому племени толковалось бы столь неоднозначно и противоречиво. Характеристики поражают своей полярностью. Почвенник Анатолий Глазунов утверждает, что сей император “жидов не терпел” и считал их “нежелательным элементом”. А израильский писатель Давид Маркиш, напротив, говорит о завидной веротерпимости Петра и вкладывает в его уста такие обращенные к иудеям слова: “Что ж это, вы тут гуляете, Пасху свою жидовскую празднуете, а меня и пригласить забыли! Мне на вашу Пасху поглядеть весьма любопытно и даже полезно для общего знания” (и в довершение сего царь надевает на голову ермолку). Парадокс, однако, состоит в том, что в этих взаимоисключающих (и допускающих явный перехлест) оценках есть свои резоны, ибо великий реформатор России в разных жизненных ситуациях вел себя по-разному, демонстрируя то благодушие к народу Израиля, то нескрываемую антипатию. Возникает вопрос, где же истинный Петр Алексеевич: когда он кривил душой, а когда прямо выказывал то, что было на сердце? Да в том-то и дело, что сей самодержец, натура импульсивная, взбалмошная, был искренен во всех своих проявлениях – и когда честил иудеев, и когда защищал их….
Но разговор на заданную тему логичнее всего начать с курьеза, а именно со спекуляций по поводу этнических корней самого царя. В последнее время на интернетовских порталах и сайтах то и дело стали появляться реплики, иногда весьма едкие, о том, что государь-то батюшка, оказывается, по материнской линии “хазарин”, “караим”, “еврей”. Причем ревнители чистоты русской крови прямо указывают на то, что он был “жгучим брюнетом”, и “лицо Петра Первого – это явно неславянское лицо”. Поиски подобного инородческого следа в происхождении императора получили особенно сильный импульс после выхода в свет двух книг американского литератора Р.И. Слободчиковой: “Романовы, Нарышкины и их потомки” (2007) и “Не родись красивой, или Заложницы судьбы” (2008). Их автор, потомок рода Нарышкиных, к которому принадлежала мать Петра Наталья Кирилловна, воссоздала его генеалогию и отметила, что основателем династии был крымский караим Нарышко, принявший православие и ставший окольничим великого князя московского Ивана III. Род Нарышкиных, давший Отечеству немало замечательных государственных, военных, политических деятелей, дипломатов, ученых, литераторов, был разветвленным и многочисленным. Однако то, что восходит он к караимам, отнюдь не было открытием Америки. Об этом писали в свое время многие видные российские историки, в том числе Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, В.В. Нехлюдов, М.А. Миллер, М.И. Артамонов, так что в который уже раз новое оказывается хорошо забытым старым.
Уделяли внимание сему вопросу и исследователи-караимы М.С. Шапшал и М.М. Казас. А известный меценат, основатель “Караимской народной энциклопедии”, академик М.С. Сарач утверждал, что Романовы знали о своем караимском происхождении и чтили память о своем предке Нарышко, чем он объясняет и благожелательное отношение к караимам всей царской династии. Однако нет решительно никаких данных о том, что Петр подозревал о своем караимском, а, соответственно, еврейском пращуре (ведь, согласно господствующей версии, караимы – этнические евреи). К тому же родство это было столь отдаленным (Нарышко приходился ему прапрадедом), что совершенно невозможно судить по нему о национальной принадлежности матери царя и тем более самого Петра Алексеевича. И вполне очевидно, что это, в глазах антисемитов, “сатанинское семя” в родословной царя никак не могло повлиять на его отношение к иудеям.
Но Петра Великого уличали в еврействе не только бдительные интернетовские информаторы, но и его современники – противники проводимых им грандиозных реформ. И это, по мнению историков, оказало на позицию Петра I-го по сему вопросу самое непосредственное воздействие. Дело в том, что староверы с целью дискредитации ненавистного им монарха объявили его Антихристом, который “соберет всех жидов, поведет их в Иерусалим и будет там царствовать над ними”. Примечательно, что и об упразднении Петром патриаршества и учреждении Святейшего Правительствующего Синода говорили: “вместо него жидовский синедрион учредил, еже есть духовный синод”. А предпринятую по инициативе царя всеобщую перепись жителей России сравнивали с переписью населения, проведенной в Иудее Октавианом Августом в начале Новой эры.
Досужие толки “супротивников” по сему поводу воссозданы в III-ей части трилогии Д.С. Мережковского “Антихрист (Петр и Алексей)”:
“ – А что, правда ли, слыхала я давеча, государя же нынче на Руси нет, а который и есть государь – и тот не прямой, природы не русской и не царской крови, а либо немец, немцев, либо швед обменный?
- Не швед, не немец, а жид проклятый…, - объявил старец Корнилий…
- Я, батюшки, знаю, все про государя доподлинно знаю, - подхватила Виталия, - …как де был царь наш благочестивый Петр Алексеевич за морем в немцах и ходил по немецким землям, и был в Стекольном (Стокгольме), а в немецкой земле стекольное царство держит, и та девица, над государем ругаючись, ставила его на горящую сковороду, а потом в бочку с гвоздями заковала, да в море пустила.
- Нет, не в бочку, - поправил кто-то, - а в столп закладен.
- Ну, в столп ли, в бочку ли, только пропал без вести – ни слуху, ни духу. А на месте его явился его оттуда же, из-за моря же, некий жидовин проклятый из колена Данова, от нечистой девицы рожденный. И в те поры никто его не познал. А как скоро на Москву наехал, все стал творить по-жидовски: у патриарха благословения не принял; к мощам московских чудотворцев не пошел, потому что знал – сила Господня не допустит его, окаянного, до места свята…Да он же, проклятый жидовин, с блудницами немками всенародно пляшет; пьет вино не во славу Божию, а некако нелепо и безобразно, как пропойцы кабацкие, валяясь и глумясь в пьянстве: своих же пьяниц одного святейшим патриархом, иных же митрополитами и архиереями называет, а себя самого протодиаконом, всякую срамоту со священными глаголами смешивая, велегласно вопия на потеху своим немецким людям, паче же на поругание всей святыни христианской”.
Стоит ли говорить об абсурдности отождествления еврейства и оргий Всепьянейшего Собора? Нелепость и вздорность таких инвектив не мог не понимать и сам Петр. Тем не менее, он стремился избежать упрека в “жидовском” характере своих реформ. И, как отмечает историк, подобные разглагольствования “могли повлиять на решение Петра не приглашать евреев в Россию… Во всяком случае, в своем манифесте за 1702 год о приглашении в Россию “искусных” иностранцев Петр I сделал оговорку: “кроме евреев”.
Следует признать, что к евреям как к этносу он относился без особых симпатий. И, запрещая им селиться в России, он, конечно, не мог не принять в расчет нетерпимость к иудеям православных церковников, взгляды коих достаточно красноречиво выразил ректор Киевского духовного коллегиума Иоанникий Галятовский: “Мы, христиане, должны ниспровергать и сожигать еврейские божницы, отнимать синагоги и обращать их в церкви, изгонять [иудеев] из городов, убивать мечом, топить в реках”. Как заметил историк И. Зайдман, в Великороссии не было евреев, “потому что в ней веками существовал антисемитизм – несмотря на отсутствие евреев, в то время был старый добрый [религиозный] антисемитизм”.
Однако во взглядах Петра может быть усмотрено и влияние протестантизма. Ведь известно, что еще в юности царь пропадал в Немецкой слободе, где усвоил протестантскую религиозность и начала европейского мировоззрения. Монарх объявил себя учеником Запада и не расставался с портретом М. Лютера, автора антисемитского трактата “Против евреев и лжи” (1543), осуждавшего иудаизм и призывавшего изгонять евреев, разрушать их жилища, конфисковать их священные книги. И многие протестантские пастыри в Европе (не говоря уже о католических прелатах) проповедовали с амвона презрение и ненависть к народу Израиля. И то были не только слова! Сколько дискриминационных инструкций и предписаний измыслили для евреев досужие бюрократы-юдофобы! Очень поднаторел в этом “сумрачный немецкий гений”, материализовавшийся, впрочем, во вполне конкретном драконовском законодательстве. Вот муниципалитет Франкфурта-на-Майне заставляет иудеев носить отличительный знак, запрещает бродить по улицам без цели и во время христианских праздников, гулять вдвоем, отовариваться на рынке раньше, чем это сделают христиане, попадаться на глаза владетельному герцогу. А крючкотворы из Гамбурга регламентируют количество гостей за еврейским столом, виды подарков, а также разрешенные к пище блюда. Но всех переплюнули австрийские кувшинные рыла: в целях сокращения популяции нехристей они издают закон, согласно которому только старший сын в каждой еврейской семье имеет право на вступление в брак (остальные должны холостяками век вековать). И ведь закон сей действовал и в Богемии, и в Моравии, в Пруссии, Палатинате, Эльзасе!
Положение большинства иудеев во многих европейских странах было весьма незавидным. В то время как горстка их утопала в роскоши, служа факторами и банкирами при дворах королей, герцогов и курфюрстов, еврейские массы были заперты и отгорожены от мира стенами гетто, нередко подвергавшимися нападкам агрессивной черни, науськанной на погромы “христолюбивыми” церковниками. Во Франции же, например, где существовал эдикт об изгнании евреев (подтвержденный в 1615 году Людовиком XIII), сыны Израиля находились фактически на полулегальном положении. Кстати, попытки изгнания евреев предпринимались в Европе и после Петра I. Так, в 1744 году это учинила в Богемии императрица Мария-Терезия, громогласно объявив: “Впредь ни один еврей, независимо от того, кто он такой, не будет оставаться здесь без моего письменного разрешения. Я не знаю никакой другой злополучной чумы внутри страны, как эта раса, которая разоряет народ хитростью, ростовщичеством, одалживанием денег и занимается делами, отталкивающими честных людей”.
Мы привели эти факты для того, чтобы стало понятно: европеизм и протестантская ориентация Петра не только не исключали враждебности по отношению к евреям, а, напротив, способствовали ее появлению. Так что, с какой стороны ни посмотри (с западной или с доморощенной, российской), антисемитская тенденция все равно выплывает наружу. То было знамение времени, и Петр Великий был у этого времени в плену.
Впрочем, была в то время страна со свободой вероисповедания и общинной автономией, куда стекались иудеи со всех концов Европы – Голландия. В 1698 году к Петру во время его пребывания в Амстердаме обратился бургомистр города Н. Витсен с просьбой разрешить въезд в Россию еврейским купцам. “Мой друг, - ответил ему царь, - Вы знаете нравы и обычаи евреев, а также знакомы с русскими. Я также знаю и тех, и других, и поверьте мне: еще не пришло время для встречи этих двух народов. Скажите евреям, что я благодарю их за их предложения и понимаю ту выгоду, которую мог бы извлечь…”.
Прервем пока цитату. Видно, никакой религиозной подкладки в ответе царя не содержится. Примечательно и то, что Петр говорит о своем знании нравов и обычаев иудеев (не вполне, правда, понятно, сколь глубоки сии знания, понаслышке ли или из первых рук получены, и где он их приобрел). Но сам факт интереса царя к еврейству очевиден, и когда у писателя Д. Маркиша Петр заявляет о полезности знания религиозных обрядов евреев, он говорит сущую правду, ибо верен своему реальному прототипу. Важно и то, что царь говорит об очевидной выгоде, приносимой евреями державе. Далее следует замысловатый отказ царя. Почему? “Мне было бы их жаль, - говорит Петр о евреях, - если бы им пришлось жить среди русских”. В другом варианте эта фраза имеет продолжение: “Хоть и говорят, что жиды в торговле всех надувают, но не думаю, чтобы они провели моих русских”*.
Любопытно, что те же забавные аргументы приводит секретарь посольства императора Леопольда I к Петру I И.Г. Корб: “В Московии некрещеные евреи жить не могут, потому, как говорят Москвитяне, что было бы странно, если бы от них, Москвитян, религией отличались те, в нравах и поведении которых оказываются не менее замечательная хитрость и способность к обману”. Примечательно, что нечто подобное высказал ранее секретарь голштинского посольства при царе Михаиле Федоровиче Адам Олеарий в книге “Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно” (1656): “Многие из [русского] купечества довольно похожи на жидов”.
Может показаться, что Петр печется здесь не столько о русских, сколько о еврейских интересах. Ан нет! Это лишь дипломатическая увертка, ибо в другом месте царь говорит недвусмысленно: “Народ мой и без того плутоват, а дозволь переселиться евреям, они окончательно его развратят”. И категорично заявляет: “Я хочу видеть у себя лучше народов магометанской и языческой веры, нежели жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не располажаю. Не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том они не стараются и как ближних ко мне ни подкупают”. Нельзя не сказать, что в подобной оценке сказались заскорузлые представления той эпохи о коммерции и ростовщичестве, коими было дозволено заниматься евреям и в чем они преуспели, как о махинациях жульнических и презренных (сейчас это называется бизнесом и никакого осуждения не вызывает).
Примечательно, однако, что Петр не изгонял иудеев из областей, ранее относившихся к Речи Посполитой и присоединенных к России при его отце, “тишайшем” Алексее Михайловиче. Кроме того, как отмечает исследователь А.А. Мялеховецкий, он “вполне благожелательно относился к евреям новоприобретенных областей Прибалтики”. При этом подчеркивал, что там, где евреи водворены, следует, не изгоняя их, стараться извлечь из них возможную пользу для Отечества.
Известно, что царь был резок и невоздержан на язык. С его уст нередко слетали слова о том, что евреи, дескать, "подлая орда” и “бездельные люди”. На деле же он временами вникал в жизнь этих “бездельных людей” и даже оказывал им посильную помощь. Известно, что в 1708 году во время пребывания в Мстиславле Петр посетил городскую синагогу, интересовался вопросами веры и долго расспрашивал о житье-бытье местных иудеев. Когда же узнал от них, что его русские солдаты мародерствуют и чинят насилие, приказал вздернуть на виселицу 13 виновных. Вот что повествует об этом Кагальная книга города “на память грядущим поколениям”: “28 элула 5468 года пришел Кесарь, называемый царь Московский, по имени Петр сын Алексея, со всей толпой своей – огромным, несметным войском. И напали на нас из его народа грабители и разбойники, без его ведома, и едва не дошло до кровопролития. И если бы Господь Бог не внушил царю, чтобы он самолично не зашел в нашу синагогу, то, наверное, была бы пролита кровь. Только с помощью Божьей спас нас царь и отомстил за нас, и приказал повесить немедленно тринадцать человек из них, и успокоилась земля”. Так Петр I лично встал на защиту евреев.
В другой раз царь примерно наказал рейтара Карпа Кизилова, который в 1701 году “местечка Белогородки у жителя евреина деньги и всякую рухлядь крал, и в этой покраже был пытан и бит кнутом”. Сообщалось, что “покраденные деньги и рухлядь сысканы и отданы истцу”.
Впрочем, далеко не всегда монарх оказывал иудеям внимание. Рассказывают, что, когда Петр в 1706 году был проездом в Могилеве и “евреи могилевские пришли встретить его хлебом и живого осетра в чане принесли государю; но государь на них и не взглянул, только хлеб велел от них принять”.
Порой импульсивный царь делал заявления многообещающие, но безответственные: “Для меня все едино, был ли человек крещен или обрезан, лишь бы отличался порядочностью и хорошо знал дело”. На деле же некрещеные евреи при Петре в Россию, как правило, не допускались. Можно говорить только об исключениях, которые это правило подтверждают. Это царский фактор Израиль Гирш и его сын Зундель, торговец Самсон Соломон, аптекарь Абрам Рот, купец Леви Липман и откупщик Борух Лейбов.
Но знаменательно, что, когда российские войска занимали города, где проживали иудеи, Петр не только не гнушался сотрудничеством с ними, но иногда отдавал им предпочтение перед местным христианским населением. В “Листе Его Величества Петра Алексеевича войску”, датированном 27 мая 1707 года, он приказал, чтобы никто препятствий не чинил “стражнику гродненской коморы, еврею Мовшу Шмойловичу”, на коего возлагалась ответственная канцелярская работа. Обращает на себя внимание и царский указ фельдмаршалу Б.П. Шереметеву от 28 января 1707 года об учреждении почты в Мозыре (в этом городе, относившемся тогда к Речи Посполитой, закрепились русские). “А почту положить на жидов, - распорядился монарх, - а где нет (жидов), на жителей тамошних”. Интересно, что почин проницательного Петра использовать евреев как почтарей найдет продолжение в России. Во время войны с Наполеоном неоценимую помощь русской армии окажет так называемая “жидовская почта”, созданная еврейскими торговцами (при этом почтовыми станциями служили корчмы) и передававшая информацию с невиданной в то время быстротой.
Но в чем великий реформатор был действительно революционером – это в том, что он впервые и единственный раз в истории России - до реформ Александра II - ввел в высшие коридоры российской власти значительную группу евреев крещеных. Если учесть, что православная церковь традиционно относилась к таким выкрестам подозрительно, решение это действительно может показаться беспрецедентно смелым. Существенно, однако, заметить, что и при отце Петра, Алексее Михайловиче, были выкресты, занимавшие важные государственные посты; и при этом сей царь всемерно поощрял крещение евреев (когда его придворный врач Даниил фон Гаден принял православие, то был осыпан дорогими подарками, один перечень которых занял бы несколько страниц).
Однако при Петре число выкрестов во власти столь возросло, что становится уже тем количеством, которое переходит в качество. И в этом может быть усмотрена и смелость, и широта мышления великого реформатора, впрочем, вполне согласные с его программной установкой выдвигать человека “по годности”, а не по происхождению.
Вот наиболее приметные из крещеных евреев, служившие надежной опорой царю в проведении модернизации страны. Фактическим главой дипломатического ведомства был вице-канцлер П.П. Шафиров, кавалер ордена Андрея Первозванного, спасший Отечество в 1711 году от унизительных условий мира с Оттоманской Портой. Первым обер-полицмейстером Петербурга был выходец из Голландии А.М. Девиер, заслуги коего перед северной столицей неоспоримы. А первым почт-директором был Ф.Ю. Аш, проработавший на сем ответственном посту 67 лет! Пригодились России и братья Веселовские, двое из которых стали видными дипломатами, а третий обучал русскому языку великого князя Петра Федоровича. Нельзя не упомянуть и камердинера царя П. Вульфа, дослужившегося до высокого чина тайного советника, начальника тайного сыска А. Вивьера и т.д.
Замечательную роль играл при дворе и любимый шут императора Ян Лакоста, которого Петр пожаловал потешным титулом самоедского короля и подарил ему остров Соммерс в Финском заливе. Этот крещеный еврей цитировал наизусть целые главы из Священного Писания и вел с царем бесконечные богословские дебаты. Любопытное воспоминание оставил о Лакосте находившийся при русском дворе голштинский камер-юнкер Ф.-В. Берхгольц: “Я услышал спор между монархом и его шутом Лакоста, который обыкновенно оживляет общество…Дело было вот в чем: Лакоста говорил, что в св. Писании сказано, что “многие придут от востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом”; царь опровергал его и спрашивал, где это сказано?”. Тот отвечал, в Библии. Государь сам тотчас побежал за Библией и вскоре возвратился с огромною книгою, требуя, чтобы Лакоста отыскал ему то место; шут отозвался, что не знает, где находятся эти слова. “Все вздор, там этого нет”, - отвечал государь”. На самом же деле, Лакоста лукавил, ибо совершенно точно привел по памяти слова Иисуса из Евангелия от Матфея (8:11). И смысл этого пророчества состоял в том, что языческие народы признают учение Спасителя, а народ Израиля христианства не примет. По-видимому, выкрест, но иудей в душе, Лакоста вознамерился было ненавязчиво объяснить духовный выбор своего народа, но, приняв во внимание взбалмошность и непредсказуемость царя, передумал и сослался на мнимую забывчивость.
Некоторые выкресты прямо ходатайствовали перед царем за своих соплеменников, пытаясь примирить национальное чувство с интересами империи. Так, резидент посольства в Лондоне А.П. Веселовский убеждал Петра I принять на российскую службу иудеев-врачей, поскольку страна остро нуждалась в квалифицированных медиках. А П.П. Шафиров занимал для императора большие деньги у евреев-банкиров и испрашивал царя о разрешении открыть еврейские торговые конторы в России, на что, кстати, получил согласие (сделка сорвалась по иным причинам).
С каждым из верноподданных, близких к трону, у императора складывались свои особые отношения, в коих национальность едва ли играла заметную роль. Когда влиятельный гоф-хирург, француз И.-Г. Лесток соблазнил дочь шута, еврея Яна Лакоста, царь наказал обидчика, сослав его в Казань под крепкий караул, без права переписки, где тот провел в ссылке долгие пять лет! Однако руководствовался Петр исключительно чувством справедливости, и никакой национальной подоплеки здесь нет и в помине. Показательно, что на род-племя соратников Петра обращали внимание разве что сторонние наблюдатели. Так, один шведский дипломат писал в депеше от 21 декабря 1716 года из Амстердама, где находилось тогда русское посольство, что Петр “окружен совершенно простым народом; в числе его перекрещенец еврей” (речь, по-видимому, идет о П.П. Шафирове).
Могут сказать, что с некоторыми придворными евреями царь обошелся весьма жестоко. Тот же вице-канцлер П.П. Шафиров был приговорен к смертной казни и уже положил голову на плаху, когда услышал “милостивое” петровское повеление о том, что он, лишаясь всех чинов и орденов, отправляется c семьей в ссылку и на содержание им отпущено аж 33 копейки в день. А братья А.П. и Ф.П. Веселовские, ожидая расправы, убоялись вернуться в Россию и стали первыми дипломатами-невозвращенцами. Однако никакой антисемитской подоплеки в действиях Петра по отношению к ним не было, ибо точно таким же образом поступал император и с провинившимися коренными русаками. Шафирову, к примеру, вменялось в вину казнокрадство, завышение почтовой таксы, укрывательство беглых крепостных. А.П. Веселовского подозревали (правомерно ли или нет) в потворстве бежавшему в Австрию от Петра I царевичу Алексею, а резиденту Ф.П. Веселовскому - сокрытие в Англии его опального брата. Как говорил Петр, “чтоб никто не надеялся ни на какие свои заслуги, ежели в сию вину впадет”.
Уместно в этой связи обратиться к мотивам поступков ближайшего сподвижника Петра А.Д. Меншикова. Сын конюха, светлейший князь, которого называли левой, “сердечной” рукой царя, был в сердце, в отличие от Петра, откровенным антисемитом. Убежденный юдофоб, Меншиков может быть противопоставлен Петру I, который к евреям относился без особых предубеждений. Однако известен случай, когда на одной из ассамблей дочь барона Шафирова отказалась от предложенной царем чарки водки. “Я тебя выучу слушаться, жидовское отродье!” – прорычал взбешенный монарх (а в гневе он был невоздержан и крут!) и отвесил строптивой девице две увесистые пощечины.
Но таковы были реалии той эпохи: хоть и твердили, что человек ценится по заслугам, а не по породе, на евреев это правило распространялось далеко не всегда. “Жидовская порода” считалась чем-то постыдным. Вот, к примеру, гетман И.С. Мазепа узнает, что императору из Полтавы поступил донос от Петра Яценко с обвинением его, гетмана, в государственной измене. Но Мазепа-то калач тертый, знает, как очернить изветчика половчее. Он сразу же берет быка за рога и в письме от 24 февраля 1708 года пишет царю: “Человек худородный, с Жида перехрист, прозываемый Петр Яценко…В Ахтырском полку промыслами, по обыкновению жидовскому, арендовыми упражняющийся…подал за рукою своею все лжи превосходящую сказку, будто я Вашему Царскому Величеству неверен”. То, что Яценко, "по обыкновению жидовскому”, не “сказку” баял, а чистую правду говорил, выяснится позднее. Тогда Петр повелит отчеканить для предателя специальный орден Иуды, которым вознамерится наградить Мазепу перед повешеньем. И если бы не скоропостижная смерть гетмана в турецких Бендерах, висеть бы ему, как Иуде, на осине, да еще в придачу с презренным наградным знаком в петлице. Но в рассматриваемое нами время вероломный малоросс оправдался перед царем, а его разоблачители (В.Л. Кочубей, Искра) подверглись мучительным казням; “худородный” же П.Я. Яценко был допрошен с пристрастием, а потом сгинул бесследно, быть может, повторив участь своих злополучных сотоварищей.
Говоря об Украине, нельзя не упомянуть указа Петра 1708 года о дозволении еврейским купцам въезжать только в Киев и продавать там товары оптом, а также его распоряжения о высылке с левобережья Днепра и из Киева всех находившихся там иудеев (выполнение этих решений саботировалось помещиками и казацкими старшинами, заинтересованными в их пребывании). Однако меры эти были вызваны экономическими резонами, а именно, борьбой с контрабандной торговлей, и распространялись, конечно же, не только на евреев…
Хотя взгляды Петра на еврейский вопрос отличает непоследовательность, а его поступки по отношению к иудеям противоречивы, все же невозможно согласиться с антисемитами, объявившими великого реформатора России своим ревностным единомышленником. Император благожелательно относился ко многим евреям, которых возвел на высшие должности Российской империи, и хотя считал, что время для исторической встречи русского и еврейского народов еще не настало, понимал выгоды от сотрудничества с иудеями на благо своих соотечественников. В этом вопросе он, несомненно, был прагматиком, а, учитывая его взрывной характер и непредсказуемость поведения, Петр Великий вполне может быть назван импульсивным прагматиком. Но всегда действовал в интересах государства и народа России.
***
Редакция журнала от души поздравляет нашего постоянного автора Льва Бердникова с выходом в Москве его новой книги " Евреи в ливреях и без них"!
Комментарии
В интересах народа?
Автор: «[Петр] всегда действовал в интересах государства и народа России».
==============.
Пётр действительно действовал в интересах государства, и был великим государственным строителем. А вот что до «народа России», то не смешите, батенька. Т.н. «народ» был для него лишь огромным сундуком с копейками, которые он легко тратил для достижения своих грандиозных целей. Впрочем, царь обладал способностью находить в этом сундуке и золотые монеты.
Добавить комментарий