* * *
Морщинист, лысоват к тому ж,
Похожий в гневе на арапа.
Всё повторяя: «Старый муж!»,
Он вещи извлекал из шкапа.
Обрюзг и стало всё старо.
Не только загнанные шали,
Заложенное серебро
Его печаль утяжеляли.
Тут жизнь пошла и вкривь, и вкось.
Расплачивайся чистоганом,
Когда и над тобой сбылось,
Что старым сказано цыганом.
Ну, да, конечно, не ревнив,
И лишь доверчив был Отелло…
Но вот, впервые полюбив,
Она свободы захотела!
Так жалок этот непокой,
Несносной сделалась поклажа.
На этот случай под рукой
Изделья верные Лепажа.
2020
* * *
«Брилльянтики» - как говорил Катенин
О пушкинских стихах, почти надменен.
О, ненасытный этот сальеризм!
Но вот миры, неведомые ране,
Всё новые приобретают грани,
Переливаясь из волшебных призм.
Вся исполинским кажется сапфиром
Твоя беседа с Моцартом, собрат,
И брызги солнца реют над клавиром,
И ангелы незримые парят.
2020
1937 год. Сталинская Россия. Четыре колхозных агронома присуждены к расстрелу за «вредительство». Жены трех из них едут в Москву: в их городке никто не взялся защищать заведомых смертников, один из местных адвокатов указал на московского защитника Седова, мол, поезжайте к нему.Три несчастных женщины добираются до квартиры Владимира Седова в 10 вечера. Седов и его жена пьют чай, о чем-то разговаривают. И вдруг – звонок. Этот поздний звонок мог перевернуть их жизнь - такое тогда случалось повсеместно, но пока пришли не за Седовым...