Посылаю Вам привет из прошлого – из далекого 1956 года, когда сформированный по комсомольскому призыву целинный студенческий отряд политехников перед майскими праздниками досрочно сдал весеннюю сессию и в первых числах мая 1956 года в Харькове на Балашовке загрузился в железнодорожный состав из двухосных “теплушек” (рассчитанных на 40 человек и 8 лошадей).
Ехали мы долго, кормили нас на военкоматовских, войсковых питательных пунктах, расположенных на крупных железнодорожных станциях.
Наш третий курс электроэнергетического факультета: сетевики, изоляционщики и автоматчики был высажен в зерносовхозе “Володарский” Рузаевского района Кокчеставской области Казахстана.
Куда ни посмотришь – зеленели всходы озимой пщеницы, сеятели которой в прошлом году получили подъемные и удрали…
На полевых станах бригад зерносовхоза стояла десятками бесхозная техника, которой некому было заниматься: трактора ДТ-54, комбайны Сталинец-6, сеялки и пр.
Первое задание, которое мы получили – электрификация.
Рыли ямы, ставили столбы, натягивали провода, на руках – водянки, тяжело было с непривычки! Затем строили бараки, а к июлю получили задание – освоить трактора и комбайны, быть готовыми к уборке хлеба.
Учебников не было – пришлось разобрать один комбайн и разбираться по размеру сит, где первая очистка, а где вторая, как регулировать хедер, где точки смазки и т.д.
Я попал в пятую бригаду километрах в тридцати от реки Ишим.
Вырыли колодец – а вода-то соленая! Пришлось возить воду из реки в бочках, как получалось.
Совхоз выдал бидарку – двухколесную телегу, на которой лежала бочка для воды. Сверху было проделано квадратное отверстие для заливки воды, а снизу – круглое отверстие, заткнутое деревянным кляпом, = для слива воды.
Старик-казах привел пожилую, но еще крепкую лошадку гнедой масти и попросил, чтобы ее “не загоняли”. Но куда там не загоняли! Студенты не знали, с какой стороны к ней подойти! Настало время мне вспомнить 1942 год… Тогда я был эвакуирован вместе с мамой в г. Миасс на Урале. Жили мы в старинной рубленой избе, черной и вросшей в землю от времени. Рядом жили башкиры, которые держали коней. Это были низкорослые мохнатые лошадки, которые напоминали мне пони из Харьковского зоопарка. А также там жили ребята-башкиры, с которыми я быстро подружился. За огородами был луг, опускавшийся к Ильмень-озеру, а за озером начинались горы.
На лугу выпасали коней, и соседи часто браде меня с собой. Пацаны моего возраста говорили между собой по-бaшкирски, а со мной пытались говорить на ломаном русском, зато я говорил с ними на ломаном украинском, что вызывало веселый смех, особенно им нравилось слово “тикайте”. Они учили меня обращаться с лошадьми: не только кормить и поить, но и ездить верхом. Особенно было весело, когда я вскакивал на лошадь с одной стороны и тут же падал с нее с другой стороны. Набил синяков, но ездить верхом без седла все-таки научился…
В результате умение военных лет помогло выживанию на целине. Старик-казах, посмотрев, как я запрягаю лошадь, похлопал меня по плечу и что-то сказал, но я ни-черта не понял… Лошадь я угощал частью своей пайки хлеба и крупой, что выпрашивал на кухне.
Воду я возил почти неделю, но бочки не хватало.
В конце концов поставили стационарный бак и завозили воду автоцистернами.
Еда была царская - селедка и крупа под кодовым названием “шрапнель”, хлеб завозили раз-два в неделю…
Но ничего, главное, что воля была к победе.
Весь август шла уборка, и днем, и ночью, с перерывами на дождь.
Из группы советских войск в Германии пригнали мотобат с фронтовыми машинами ЗИС-5 и солдатами-водителями, которые обучили нас еще и машины с зерном водить.
А хлеба в тот год выросли выше человеческого роста!
Мне до сих пор снятся эти ночные комбинирования, когда в один ряд выстраивались три-четыре сцепки с дополнительными ночными фарами, и в столбах света на нас наплывало пшеничное море!
Я работал то трактористом: тащил трактором сцепку, то комбайнером: стоял на мостике комбайна «Сталинец 6» и, поднимая или опуская хедер, регулировал уровень среза колоса. Внимание требовалось максимальное: нельзя было врезаться косилкой в курганчики высотой до метра, что нарыли сурки. В этом случае поломка и ремонт больше часа!
Такого урожая ни до, ни после не было.
Утоптанный тракторами ток до горизонта был завален буртами пшеницы. Даже брезента не было, чтобы накрыть весь хлеб.
В первых числах сентября ударил мороз и разморозил нам несколько радиаторов, но появилась другая беда.
Хлеб начал гореть. Сваленное в бурты зерно начало преть и разогреваться. Нас бросили спасать зерно. Мы делали работу за элеваторов, которых не было: пересыпали и подбрасывали зерно, пытаясь его просушить. Нам обещали наше зерно вот-вот вывезти, но это вот-вот так вот-вотом и осталось!
Это было преступление советской власти – загубить такой урожай!
Сыграть на энтузиазме комсомольцев и солдат, пригнать технику для уборки урожая и в то же время не предусмотреть крытые хранилища для зерна, зерносушилки и элеваторы для ворошения. Большая часть урожая была загублена.
Тем не менее, с нами расплатились: мне выдали полторы тысячи наличными и документы для получения муки на Харьковском элеваторе.
В середине сентября 1956 года мы поехали обратно, на этот раз в отличных плацкартных вагонах…
Чистое бельё, горячий чай, это было нечто, от чего мы отвыкли!
Через неделю я появился в институте. Моя группа Э-33в еще работала в колхозе.
Решил покупаться в море. Взял плавки, спортивный костюм и – на автостанцию в центре Харькова, возле собора. Там сел на ближайший «Икарус» до Ялты и был таков! Автобус был почти пустой, по совету водителя я улегся на самый задний сплошной ряд кресел и проспал до утра. Вот и Ялта! Посмотрев на цены в гостинице, я понял, как легкомысленно подался именно в Ялту, но отступать было поздно: я уже стоял на набережной и, после пыли комбайна, вдыхал пьянящий морской бриз!
В порту находилась очень неплохая и недорогая гостиница, где я и устроился в номере на четырех. Соседями были, в основном, бичи с сибирских приисков, закрытых до весны по причине морозов. Это были крепкие ребята с обветренными лицами, у которых водились деньжата в банке, но Люкс они не снимали, говорили, что нельзя привыкать к роскошной жизни и сильно расслабляться перед новым сезоном на золотодобывающих приисках. Зато они учили меня пить коньяк.
Море было теплым, ветер был ласковым, но всему хорошему приходит конец, и надо было возвращаться, тем более что 6 октября у меня День рождения, и надо было поблагодарить родителей за мое появление на свет божий.
На том же Икарусе я появился дома 5 октября.
В институте уже шли занятия, жизнь входила в свою колею.
В театре на сборе целинников мне вручили грамоту и награду: нагрудный знак за освоение целинных земель.
На оставшиеся денежки я купил лучший по тем временам радиоприемник «ВЭФ Аккорд», а отец нанял извозчика, поехал на элеватор и получил по моей целинной накладной два мешка белой муки, что тогда было большой редкостью.
Мама пекла очень вкусные пирожки и блинчики, и я ближе узнал родственников, которые полюбили к нам заходить…
Эпопея закончилась, но забыть ее просто невозможно – это было и испытание, и жизненная школа, которая помогла найти место в жизни и научила “держать удар”!
Посылаю фото с целины 1956 года:
Приложение:
1.Комбайн Сталинец 6 за работой
2.Сцепка «ДТ-54 – Сталинец-6» за работой
3.На пороге дома. Первый слева - В. Горюшко
4.Комбайн Сталинец 6 за работой.
5.Симфония.
6.Награда ЦК ВЛКСМ.
Добавить комментарий