Вейцман Ф. М. В фашистской Италии: русские люди без Родины /науч. ред. М. Г. Талалай. СПб.: Алетейя, 2025. 144 с.
Автор мемуаров Филипп Моисеевич Вейцман (1911—2008) вместе с родителями подростком выехал в 1927 году из Москвы в Геную, куда его отец был командирован как сотрудник советского торгового представительства. В 1932 г. отцу приказали вернуться в СССР, но почувствовав, что его ждет расправа, он стал «невозвращенцем». Осталась в Италии и его семья: юный Филипп получил здесь диплом инженера и подданство. Однако в 1938 г., после того как Муссолини ввел расовые законы, семья Вейцманов вновь решила эмигрировать: беженцев в итоге приютил марокканский Танжер, тогда эфемерное государственное образование под протекторатом европейских держав. После многих лет странствий мемуарист вернулся в Италию, где ему восстановили гражданство.
На обложке: трафаретный портрет Муссолини на улице итальянского города, 1926 г.
С автором этой книги я познакомился в Ливорно в середине 1990-х годов.
Туристы в этот город приезжают крайне редко, разве для того, чтобы побыстрее отплыть на волшебный остров Эльбу – настолько красивый, что диву даешь, отчего Наполеон оттуда сбежал. Ливорно же – это, прежде всего, промышленный порт, со скучноватой застройкой. Весь городской центр был перестроен в эпоху фашизма, но элегантности это ему не придало. При муссолиниевой перестройке, кстати, тут сломали старый православный (греческий) храм – он якобы мешал новому строительству – точь-в-точь поступали в тоже время в Советском Союзе.
В Ливорно, тем не менее, я стал бывать достаточно часто, благо жил неподалеку, во Флоренции, и бывал тут с особой миссией – повидать патриарха русского зарубежья, Филиппа Моисеевича Вейцмана.
О нем мне поведала мой друг Анна Мария Канепа-Мордаччи, которая тогда жила в Ливорно, а теперь живет в Швеции. Выпускница славянской кафедры Пизанского университета, тянувшись ко всему русскому, она рассказала мне о старом русском сеньоре, дом которого с удовольствием посещает. Вскоре и я стал верным визитером Филиппа Моисеевича.
В его доме было полно книг, а сам воздух был пропитан культурой той воображаемой страны, которую я стал называть Русской Италией. Будучи итальянцем по паспорту, Вейцман окружил себя русской атмосферой. Своих русскоговорящих друзей (собственно русских, а также украинцев, белорусов, итальянцев) он любил собирать в дни своего рождения, в первые дни декабря. Мы ходили в трактир, зажигали свечи, конечно, не точное их число – иначе пришлось бы каждый раз ставить их штук за 90, а порой и вовсе не ставили их в праздничный торт.
Я наслаждался беседами с этим необычным человеком. Он любил обсуждать историю, литературу, языки, народные обычая. Его удивительная память сохранила множество деталей двадцатого века, которые сейчас пребывают в сумерках. Его главной страстью всегда были книги, и он гордился тем, что владел своим собственным книжным магазином. С особым удовольствием, как будто слыша голос автора, я читал его воспоминания, которые Вейцман самиздатским способом выпустил в 1981 г. в Тель-Авиве, вне издательств, а просто заплатив типографии из своего кармана – ради удовольствия дарить ее знакомым. Неоднократно он заявлял мне, что был бы рад переиздать ее на Родине. Теперь этот час пришел.
Сразу оговорюсь, что из трехтомника его воспоминаний «Без Отечества. История жизни русского еврея» для нынешней публикации я выбрал, слегка изменив подзаголовок, одну часть, но самую главную – вхождение мемуариста в историю и культуру любимой Италии, его становление как «русского итальянца». Надеюсь, что автор одобрил бы мой выбор. При этом за рамками публикуемого повествования осталась его автобиография до Италии и после бегства из нее в 1939 г. Расскажем об этом вкратце.
Филипп Моисеевич родился 3 декабря (20 ноября ст. ст.) 1911 г. в Таганроге в культурной еврейской семье, принадлежавшей к купеческому сословию. Уже спустя два месяца после его рождения семья переехала в Геническ и самые первые воспоминания автора относятся к этому городу. Именно здесь Вейцманов застала Революция и Гражданская война.
Его отец, Моисей Давидович, принадлежал к той части российской интеллигенции, которая, не разделяя радикальных большевистских взглядов, считала необходимым трудиться над построением справедливого будущего общества. В 1923 г. вся семья переехала в Ростов, ради работы отца, а в 1925 г. – в Москву, где тот занял должность в Министерстве торговли. Его способности не остались незамеченными, и советское правительство решило отправить его в длительную командировку за границу. Итак, в 1927 г. Филя, как его называли в семье, приехал с семьей в Геную, где его отец стал служить в советском торгпредстве. Никто тогда не предполагал, что они никогда не вернутся на родину. С этой вехи и начинается публикуемый нами фрагмент автобиографии.
В Италии произошли драматические события: отцу приказали срочно вернуться в СССР, но, поскольку назревали репрессии, он решил стать так называемым «невозвращенцем». Одним из главных последствий такого выбора была немедленная потеря советского гражданства. Таким образом, в 1932 г. Филя, которому было уже за двадцать, также оказался без гражданства.
В Генуе он, несмотря на статус аполида, окончил инженерный факультет и даже получил итальянское подданство – пример, как мы бы сказали сегодня, «успешной интеграции». Но успех был обманчивым: в сентябре 1938 г. расовые законы отбрасывают местных евреев на обочину общественной жизни; евреям-иностранцам предписано покинуть страну.
У Фили изымают новенький итальянский паспорт, и семья Вейцманов вынуждена снова отправиться в эмиграцию. Это было легче сказать, чем сделать: им нигде не были рады. После долгих мытарств беженцы нашли убежище в марокканском Танжере, где с 1912 г. действовал международный режим политического и военного нейтралитета под совместным административным контролем Франции, Великобритании и Испании (другие страны, включая Италию, присоединились к протекторату в 1928 г.).
Так в семью Вейцманов надолго вошла Африка, где они и пережили мировую войну. В Танжере общительный Филипп быстро сошелся с колонией иностранцев, в первую очередь с итальянцами и еврейскими беженцами из разных европейских стран. Разыскал он и немногих русских белоэмигрантов. Его родители стали держать, как и в Генуе, пансион со скромным рестораном. После неудачных попыток найти работу инженера (как пишет мемуарист, в Танжере они были не нужны), он нашел малооплачиваемую и трудоемкую работу учителя математики в итальянском лицее.
В 1948 г. скончался отец, и Филипп теперь живет один с матерью. Его мучает ностальгия по Родине и в 1955 г., когда в СССР был принят закон «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны», распространявшийся и на «невозвращенцев», он решает вернуться в СССР. С этой целью он прибывает в Париж, где в советском консульстве оформляет все необходимые документы. Однако на следующую встречу в консульстве он не приходит, охваченный странным страхом, и возвращается в Африку. Тем не менее, похоже, мысль о репатриации его долго не отставляет – в 1957 г. он пишет «Гимн Родине»: «Славься, Родина святая! / Нет другой тебе под стать, / Мира ты одна шестая, / Наша гордость, наша мать…»
В 1959 г. в Танжере, похоронив мать, он женится – в почти 50-летнем возрасте. Его избранницей стала Сарра Беар, родившаяся в Оттоманской империи в семье зажиточного еврейского фабриканта, производившего восточные сладости. У Сарры – французский паспорт, но Франция уходит из Африки и для европейцев, «колонизаторов», начинаются трудные времена. Осенью 1961 г. супруги переезжают из Марокко в Париж, где Вейцман заводит букинистический магазин.
Выйдя на пенсию, некоторое время супруги живут в Израиле, но побеждает любовь Филиппа к Италии, и они переезжают сюда, где селятся в Ливорно, связавшись с влиятельной местной еврейской общиной. 21 октября 1989 г. тут умерла Сарра. Филипп Моисеевич Вейцман скончался в «своем» Ливорно 23 мая 2008 года[1].
…Готовя данный текст к публикации, я не мог не задуматься о полицейском досье на Вейцманов, которое наверняка было на них заведено. В фашистской Италии эта семья была под двойным подозрением – как советские граждане и как евреи. Не без трудностей, но мне удалось разыскать их дело в Государственном архиве Генуи, в Фонде Префектуры, в Папке 190, № 9-7. Бумаг на отказ от советского гражданства в 1932 г. в нем не обнаружилось: основное ядро дела сформировалось после следующего обращения Моисея Вейцмана к итальянскому правительству (в переводе с итал.):
Я, нижеподписавшийся ВЕЙЦМАН [WEIZMANN] Моисей, сын Давида, родившийся в Таганроге (Россия) 20 июля 1877 г., АПОЛИД, бывший русский, проживающий в Генуе со 2-го сентября 1927 г. с семьей, состоящей из жены Анны Цейтлиной и сына Филиппа, будучи под ударом Декрета от 1-го сентября 1938 г., обращаюсь в уважаемое Министерство внутренних дел с покорной просьбой учесть особые обстоятельства моего положения.
Сбежав со своей семьей от большевистского режима, я нашел в Италии, предоставившей мне любезное и щедрое гостеприимство, новую Родину. В самом деле, мой сын Филипп, прибывший в Италию подростком, получил тут диплом инженера, а в прошлом году даже имел честь получить итальянское гражданство.
Будучи аполидами, у нас нет никакой другой Родины, кроме той, которую мы избрали, то есть ИТАЛИИ, к которой мы также привязаны чувствами глубокой признательности.
Учитывая наше положение АПОЛИДОВ, не имея никакой возможности уехать в другую страну, обращаюсь в уважаемое Министерство внутренних дел с живейшей просьбой остаться в ИТАЛИИ вместе с моей семьей <…>[2].
В заявлении, подписанном 11 февраля 1939 г., Моисей Вейцман указывал предписанный срок пребывания в Италии, до 12 марта того же года, и просил продлить его хотя бы еще на три месяца. Завертелась, достаточно динамично, бюрократическая машина, и из Рима в Геную поступают запросы о «моральном, гражданском и политическом поведении» Вейцмана. Переписка между инстанциями шла под рубрикой «Защита расы».
В Генуе на него составляют в целом положительную характеристику: «еврейской расы русской национальности, <…> не владеет недвижимостью и не получает из-за границы денежные переводы, живет скромно на средства, которыми располагает, <…> учитывая его пожилой возраст (61 год) и добрые чувства итальянскости, считаем возможность разрешить продление проживания» (сроки продления не указаны). Характеристика была отправлена в Рим 4-го марта 1939 г. Ответа на нее в досье не обнаружено, и вероятно, он уже не потребовался, так как 15 марта Вейцманы уплыли в Африку.
Последние документы в деле относятся уже к 1941 г. Очевидно, после начала Русской кампании полиция решила проверить в Италии всех выходцев из России и Советского Союза, в особенности еврейского происхождения. Второго августа 1941 г. римская Дирекция демографии и расы при Министерстве иностранных дел отправляет запрос о проживании Генуе «иностранного еврея, бывшего русского, Моисея Вейцмана». В ответном письме префектура сообщает, что таковой уже давно покинул Италию, вместе с семьей. И слава Богу, хочется добавить сегодня нам, современникам.
Благодаря архивным документам мне удалось установить точные итальянские адреса Вейцманов. Пансион, подробно описанный в книге, они держали на corso Torino, дом 14. Эта артерия в мемуарах русифицирована как Туринский проспект. Ликвидировав все свои дела и продав пансион, Вейцманы сняли, по объявлению в газете, комнату, как пишет автор, «за две улицы от бывшего пансиона». Теперь известен и этот, самый последний адрес в Генуе автора книги – via Caffa, дом 2. Каффа – это название генуэзской колонии в Крыму, на месте которой позднее возникла Феодосия. В самом деле, после Крымской войны 1853-1856 гг. в Генуе, в этом квартале, появились, кроме Каффской, также Одесская и собственно Крымская улицы. Похоже, что Вейцманы, «сидевшие на чемоданах», не обратили на внимания на то обстоятельство, что они на мгновение как будто бы вернулись к родным берегам. Иначе бы мемуарист, со свойственной ему иронией, назвал бы эту свою последнюю генуэзскую улицу Феодосийской.
Добавить комментарий